НАВСТРЕЧУ 60-летию ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

Рассказывает ветеран войны Бенцион ЛИМЕНИС, Бруклин.
Маршалу Родиону Яковлевичу Малиновскому принадлежит видная роль в разгроме войск фашистской Германии и в победоносном завершении Второй мировой войны. В памяти старшего поколения сохранились одержанные им победы. Но особенно гордятся своим земляком одесситы. Р.Я.Малиновский родился в караимской семье в 1898 г. в Одессе, в районе Ближние Мельницы – Молдаванка (этот район воспет в произведениях И.Бабеля, В.Катаева, других одесских писателей). Из Одессы он был призван в армию, на Первую мировую войну. Перед нападением Германии Малиновский командовал корпусом в Одесском военном округе. Для одесситов особенно дорого, что под командованием Р.Малиновского в апреле 1944 года войска освободили город. В честь знатного земляка в центре города возведен памятник. Его имя носят улица и район, где он вырос. В школе №36 по инициативе учителя, ветерана войны, был создан музей Р.Я.Малиновского. Экспонаты, отражающие боевой путь полководца, передала туда вдова маршала.
Родион Яковлевич был широко эрудированным человеком. Видное место в его жизни занимали шахматы. Об этом было известно от шахматистов–одесситов, служивших в войсках под его командованием. В районе, носящем его имя , в 80-е годы был открыт шахматный клуб Р.Я.Малиновского. Дочь маршала вспоминает о его увлеченности шахматами. Дома на его рабочем столе всегда стояли шахматы с втыкающимися фигурами. На них он во время досуга анализировал шахматные партии. Там же лежала книга М.М.Ботвинника с дарственной надписью. Была у маршала и большая шахматная библиотека.
В бытность его командующим войсками Дальнего Востока он посещал шахматные соревнования, общался с армейскими шахматистами. Во время армейских турниров в его кабинете висела таблица, куда вносились результаты каждого тура.
Мне особенно памятен 1949 год. В Хабаровске проходил полуфинал первенства Вооруженных Сил СССР. Маршал следил за ходом турнира, не раз навещал нас, участников полуфинала. По окончании соревнования на закрытии турнира победителям были вручены часы. Маршалу не понравилось, что они без надписи и не именные. Пришлось часы возвратить, но через несколько дней их прислали в мою воинскую часть с гравировкой: «Капитану Лименису Б.Г. за личное первенство в шахматном полуфинале ВС СССР от маршала Р.Я.Малиновского». Эти часы для меня стали бесценной реликвией и памятью о выдающемся полководце.

* * *
«Порохом пропах этот праздник, с сединою на висках», - напоминает нам прекрасная харьковская поэтесса Элеонора БУЛГАКОВА.

Пусть памяти людской течет ручей,
Трепещет миллионами свечей
О тех, кто дымом газовых печей
Вознёсся к свету солнечных лучей.

Взывают к нашей памяти погосты,
Все жертвы, всех погостов Холокоста,
Всех гетто, всех фашистских лагерей,
Всех кровью залитых, забытых пустырей.

Уснул ребёнок на моём плече,
И нет моей молитвы горячей:
Я не имею права онеметь,
Но не хочу, чтоб было -
“Смерть за смерть!”

* * *
На 20 лет старше Победы известный гроссмейстер, россиянин Ратмир ХОЛМОВ. Его воспоминания о военном лихолетье и сегодня воспринимаются с глубоким волнением.
К началу войны мне исполнилось 16 лет. Взял я свой «винчестер» и пошел добровольцем в военкомат. Там надо мной посмеялись, отобрали оружие и отправили домой. В апреле 42-го определился учеником машиниста на рыболовецкий тральщик, месяц бороздили Белое и Баренцево моря. Осенью того же года очутился «в местах не столь отдаленных». После болезни не захотел возвращаться на судоверфь: снова предстоял тяжелый физический труд на морозе, а кормили очень плохо, вместо супа – вода, в которой плавало несколько зерен канадской пшеницы. Люди от такой работы просто загибались. Печально известная «особая тройка» присудила четыре месяца «истребильно-трудовых» лагерей. Свой срок до конца не отсидел: месяца через два меня комиссовали по болезни. Вернулся в Архангельск. У меня скопились карточки за несколько дней, и по ним дали целую буханку хлеба, полтора или два килограмма. Хлеб был, как глина. Не отходя от прилавка, я сразу съел всю буханку! До сих пор удивляюсь, как не произошел заворот кишок. Пришел домой. Мать посмотрела на меня как на привидение, не могла поверить, что я выжил. Мое возвращение ее не обрадовало: она была еще молода, жила своей жизнью. За два с половиной месяца она не написала мне в лагерь ни одного письма. Сейчас-то я понимаю: она просто боялась, что если узнают о пребывании сына в лагере, то выгонят с работы.
В январе 43-го встретил знакомых ребят, они говорят: «Пойдем на курсы машинистов теплоходов, там дают 800 граммов хлеба и карточки хорошо отоваривают!» Конечно, я согласился, закончил курсы и получил диплом машиниста 2-го класса.
Архангельск постоянно бомбили, и мы тушили пожары. Когда приходили караваны судов из Англии («ленд-лиз»), то из 60 судов оставалось где-то 35, остальные немцы топили. Порт в Архангельске закрыли и плавсостав перебросили на Дальний Восток. Во Владивостоке нас распределили по судам. Я попал на «Советскую гавань», корабль серии «Либерти», и мы пошли в Америку. Прибыли в Портленд. Нас поселили в гостинице, выдавали по два с половиной доллара в день на человека, в то время колоссальные деньги! Плитка шоколада или бокал пива стоили 10 центов, автомобиль — примерно 400 долларов. Конечно, мы попали в рай. Я настолько был огорошен увиденным вокруг, что шахматы просто вылетели из головы. Легко ведь мог заработать в местном клубе, но такие мысли меня даже не посещали. И вопросы, почему они живут несравнимо лучше нас, тоже пришли позднее...
Так мы прожили дней 25, а потом поехали кто в Лонг-Бич, кто в Сан-Диего — принимать суда. Затем пошли обратно. Прибыли в Петропавловск и так хорошо отметили возвращение, что нашего механика, например, пришлось поднимать на борт лебедкой! Дальше путь лежал во Владивосток, но возле мыса Лопатка попали в шторм, налетели на японскую мину, и нас выбросило на рифы возле островов Шемушир и Парамушир, это была тогда японская территория. Месяца полтора жили на полузатонувшем корабле, хорошо хоть продукты оказались незатопленными. Половину бензина вылили в море, надеясь соскочить с рифов, но ничего не вышло, чуть котлы не взорвались. Прибыли японцы, все опечатали, в том числе и радиорубку. А мы находились совсем недалеко от советского берега, Ключевская сопка была видна невооруженным глазом. Потом за нами пришел танкер «Туапсе». На этом танкере, как в сказке: открываешь кран, а вместо воды льется спирт! Мы вернулись в Петропавловск, работали там грузчиками. Когда началась война между СССР и Японией, неприятель устроил на нем мощнейший опорный пункт.
Во второй раз мы отправились во Владивосток. И там военная команда играла в шахматы с капитаном корабля. Тот был неплохим игроком и легко всех побеждал. Мне же он в первой партии уступил. Конфуз! Однако вторую выиграл, обрадовался и наверняка понимая, что еще одной победы может и не быть, встал из-за стола: «Все, я больше не играю!» А потом капитан решил назначить меня стюардом, т.е. официантом при кают-компании. Я отказался, за что попал в карцер. Но военные моряки начали протестовать и меня выпустили. Когда мы попали во Владивосток, там был переизбыток моряков, а кораблей не хватало. В это время уже был восстановлен порт в Архангельске, и нас вернули туда. В мае 44-го меня определили на «Архангельск» кочегаром. К нам прислали практикантов, которые должны были подносить уголь, но начался шторм, и они все слегли от морской болезни. Приходилось отрабатывать и за них, и за себя. В конце 44-го я был переведен в каботажное плавание, т.е. лишен «мореходки» — документа моряка, который позволял идти в загранплавание. До мая 1945 года был в штате парохода, стоявшего на зимнем ремонте. Кем только не доводилось быть в то время! Трубочистом залезал в котлы, очищая их от окалины, выполнял и другие не слишком приятные работы. В результате простудное заболевание перешло в бронхиальную астму, и меня уволили из торгового флота по инвалидности. Городской спорткомитет предложил должность инструктора; я вел в основном шахматную работу.
В 45-м году я снова стал чемпионом Архангельска.

Вместо эпилога:
13 мая гроссмейстер отметит свой 80-й день рождения. Пожелаем же Ратмиру Дмитриевичу доброго здоровья и счастливой старости.

Одна из его ярких побед 40-летней давности. Р.ФИШЕР – Р.ХОЛМОВ, Гавана, 1965. 1.e4 e5 2.Кf3 Кc6 3.Сb5 a6 4.Сa4 Кf6 5.0-0 Сe7 6.Лe1 b5 7.Сb3 0-0 8.c3 d6 9.h3 Кa5 10.Сc2 c5 11.d4 Фc7 12.Кbd2 Кc6 13.dc dc 14.Кf1 Сe6 15.Кe3 Лad8 16.Фe2 c4 17.Кg5 h6 18.Кxe6 fe 19.b4 Кd4 20.cd ed 21.a3 d3 22.Сxd3 Лxd3 23.Кg4 Kрh7 24.e5 Кxg4 25.Фe4+ g6 26.Фxg4 Лf5 27.Фe4 Фd7 28.Сe3 Фd5 29.Фxd5 Лxd5 30.f4 g5 31.g3 gf 32.gf Лf8 33.Kрg2 Kрg6 34.Лg1 Лd3 35.Kрf3+ Kрf5 36.Лg7 Сd8 37.Лb7 Лg8 38.Лb8 Лg7 39.a4 h5 40.ab ab 41.Лxb5 Сh4 42.Kрe2 Лg2+ 43.Kрf1 Лh2 44.Kрg1 Лe2 45.Сb6 c3 46.Kрf1 Лh2, белые сдались.