ТАЙНА ДРЕВНЕГО ЛАДАНА

«Песнь песней», которую по легенде написал царь Соломон, как будто вся пропитана древними благовониями – так часто и так восторженно поминаются в ней душистая смола мирра, кипер, нард и, конечно, самое драгоценное благовоние Древнего Востока – ладан, или фимиам. В древнеиндийском фольклоре ладан вызывал священный и мистический трепет, приобщал к тайнам сотворения мира и реинкарнации, вдохнуть его аромат было запредельной мечтой.
И в Иудейском царстве, и в древней Индии ладан был импортной роскошью, его привозили «из-за моря», из огнедышащей аравийской пустыни. Но где именно ладан добывали и откуда привозили – никто не знал и не смел знать. Его секрет держался в страшной тайне и так и не был раскрыт – вплоть до конца прошлого века.
Это рассказ о том, как фантастические легенды стали былью, как, руководствуясь снимками, сделанными из космоса, археологи открыли поглощенные пустыней царства, как была разгадана тайна караванных путей древней Аравии.
Осенью 1991 года Трансаравийская экспедиция уверенно тронулась в путь по бездорожной зыбучей юго-восточной окраине аравийской пустыни Руб-эль-Хали. Маршрут пролегал по пустынной целине, сначала – песчаной, затем – каменистой, вдали от нынешних караванных дорог, верблюжьих стоянок, оазисов и колодцев, без всякой сверки с шестами и каменными вехами, которыми кочующие бедуины обозначают свои тайные, проложенные в пустыне трассы. По сути, это было путешествие во времени, а не в пространстве нынешней пустыни, экспедиция шла по воображаемому маршруту, по иллюзорной местности, сверяясь с картами, утратившими силу вот уже полторы тысячи лет назад. Пока они одолевают бархан за барханом в краях, где нет ни одной зримой приметы человеческого обитания, посмотрим, что побудило их в первую очередь отправиться экспедицией в пустыню Руб-эль-Хали, одну из величайших в мире, поглотившую за тысячелетия множество коренных народов и племен Аравии, знакомых нам только из древнеарабской мифологии.
Археологам хорошо известно, что среди древних центров цивилизаций были и такие, которые рождались и гибли замкнуто, ничего не передав будущему. Бесследно исчезали с лица земли целые народы, царства, кипящие жизнью и многолюдьем города. Одним из легендарных городов древнего мира, навсегда – так, во всяком случае, еще недавно казалось, - выпавшим из истории человечества, был Убар на южной оконечности Аравийского полуострова. Достигнув апогея своего экономического и культурного расцвета в период римской оккупации, Убар прекратил своё существование где-то в IV веке нашей эры и прочно исчез как из виду, так и из исторических хроник. Настолько прочно, что отчаявшиеся найти его следы археологи и путешественники назвали Убар «аравийской Атлантидой».
Историческая наука не располагает данными об этом, в основном, легендарном городе. Единственное конкретное и научное подтверждение яви Убара где-то на юго-восточном крае гигантской пустыни Руб-эль-Хали можно найти на картах греческого географа Клавдия Птолемея, составленных им в тишине Александрийской библиотеки во втором столетии нашей эры. Согласно Корану и древнеаравийским преданиям, могущественный и многолюдный Убар был известен своим сказочным богатством, торговыми связями со всеми странами передней Азии и не менее сказочным размахом развращенности своих жителей, погрязших в распутстве и корысти. За упорную нечестивость, за «радость в разврате» – так гласит предание – Убар, этот дальний родственник Содома и Гоморры, был в конце концов уничтожен – стерт с лица земли.
За мифологическим сюжетом стоит, однако, сугубая реальность: «многобашенный, крутостенный» Убар, в котором «было не счесть дворцов», изукрашенных каменными рельефами и лазуритными плитками, действительно, исчез с лица земли и, соответственно, с древних карт – «как сквозь землю провалился», сетовали путешественники и любители восточных древностей еще в XVIII веке, пытаясь – безуспешно – отыскать в пустыне руины легендарного Убара.
Казалось бы, чего проще: взять птолемеевы карты, отличавшиеся, как известно, высокой топографической точностью, и определить по ним местонахождение Убара. Однако на картах древней Аравии, составленных Клавдием Птолемеем, основным ориентиром города, караван-сарая или крепости являлась их дистанционная соотнесенность с караванными дорогами, нанесенными на эти карты. Эти древние торговые пути, прорезавшие самую гиблую, знаменитую своими страшными ураганами и бурями часть пустыни, упиравшиеся на востоке в пустыню уже каменистую, совершенно бесплодную, а на юге – в Аравийское море, - представляли для историков загадку еще более замысловатую, чем канувший в небытие Убар.
В самом деле, зачем понадобилось столетиями поддерживать эти, постоянно сглатываемые пустыней караванные дороги, идущие из самых медвежьих, богом забытых углов древней Аравии? Чем там можно было торговать, а тем более – везти через пустыню на верблюдах на дальний северо-запад, где эти периферийные караванные дороги пристегивались, наконец, к центральной торговой магистрали Аравии, идущей в страны Двуречья, Сирию, Палестину? Настолько все было загадочно и смутно, что историки заранее отказались от всяких гипотез. Тем более что где-то в IV веке эти «мистического назначения» торговые пути были так же необъяснимо заброшены и постепенно исчезли из виду, поглощенные пустыней. Так археологи утратили возможность ориентироваться, отыскивая города и царства древней Аравии по картам Клавдия Птолемея. Определить же в пустыне – точнее, сквозь пустыню, - контуры старинных караванных дорог с помощью традиционной аэросъемки – неосуществимо.
Прощай, легендарный Убар!
И здесь археологи вспомнили о космических спутниках, рутинно ведущих сверхдальние рекогносцировочные съемки всей земной поверхности. Когда специалисты по проявлению дистанционных фото- и радарных снимков в Пасадене, штат Калифорния, локализовали снимки, сделанные из космоса над Аравийской пустыней, проявили их и увеличили изображение - эврика! - под нынешней пустыней довольно четко обозначились контуры древних караванных дорог.
На изучение космических снимков, их расшифровку с точки зрения земных законов, на фантастические (на первый взгляд) попытки геодезической съемки давно умершей местности, на составление карт древнего мира – ушло без малого десять лет. И вот, наконец, Трансаравийская экспедиция, куда вошли также два кинооператора из Лос-Анджелеса, приступила к поискам древнего Убара, используя космическую фотку как топографическую карту древности.
Сверяясь по этой призрачной карте, имеющей дело скорее с временем, а не с местом, археологи вышли к старинному колодцу, до сих пор не обезвоженному, защищенному от обвалов каменным навесом и двустворчатой каменной плитой. Неподалеку от колодца вырисовывались занесенные песком стены и массивные башни древнего города. Сравнили с античными картами – так и есть: перед ними не что иное, как легендарный, выпавший из виду и времени Убар. Это внезапное явление из песчаных барханов древнейшего города Аравии было запечатлено кинооператорами в фильме для общественного ТВ из научной серии «Нова».
Стали копать дальше, слой за слоем, и баснословная древность Убара подтвердилась. Раскоп шел в глубь веков аж до III тысячелетия до н.э. Широкая городская стена с бойницами, сложенная из обожженных кирпичей, была возведена около двух тысячелетий назад, в период экономического процветания города. Именно в это время старый (уже тогда), архаичный по архитектуре Убар был заново перестроен: возведены мощные крепостные стены с каменными вратами, построены «многоколонные дворцы» с парадными залами, рельефами из камня и узорчатым орнаментом из ляпис-лазури, кирпичные жилые дома, складские помещения, нарядные в архитектурном решении кумирни.
Подтвердилось то, что казалось сказочным, невероятным в древнеаравийских преданиях об Убаре - что некогда эта местность была цветущим садом, а сам Убар баснословно богат и жители его необычайно, по тем местам и временам, зажиточны. Тысячелетия назад пустыня еще не добралась до Убара, и жители его вполне могли кайфовать, согласно кораническому о них рассказу, «среди садов, и источников, и посевов, и пальм, плоды которых нежны». Свидетельство о финиковых пальмах, растущих в окрестностях Убара, было получено археологами в самом начале раскопа.
Убар оказался куда более крупным городом, чем намекали легенды. Число откопанных городских башен дошло уже до десяти. Помимо центра, за мощными крепостными стенами города археологи нашли следы прочного и тоже зажиточного обитания еще в двадцати окрестных поселениях, некоторые – на расстоянии десяти километров от центра. Здесь располагались древние караван-сараи – в них останавливались купцы, торговцы, ремесленники, приехавшие нажиться, покутить и поразвлечься в известном на всю Аравию зажиточном и вольных нравов Убаре.
Как показывают археологические находки, наибольшего благосостояния город достиг в римский период, когда входил в состав римской империи и назывался Оманум Эмпориум. Благоденствие Убара пошло на убыль вместе с закатом Римской империи, и где-то в начале IV столетия это был уже захолустный городок, оплакивающий свою былую славу и мощь. Даже мифологическая версия последних дней Убара – будто он был стерт с лица земли за прегрешения и нечестивость своих жителей - нашла фактическое подтверждение при раскопках этого древнего города. В самом деле, как мог целый город, крупный торговый центр и столица южной Аравии совсем исчезнуть – бесследно – с людского, так сказать, обозрения?
Геологи из Трансаравийской экспедиции выяснили довольно скоро, что в конце IV века нашей эры в районе Убара случилось землетрясение, вследствие чего центральная часть города провалилась в подземные пещеры, залегающие на глубине вдоль всего известнякового плато, на котором стоял Убар. А оставшиеся на поверхности развалины стен, башен, кумирен, домов постепенно поглотила пустыня - вот вам вполне научная мотивировка внезапной гибели и исчезновения крупного города, что в древнеаравийской мифологии объяснялось вмешательством сверхъестественных сил.
Вроде бы загадка древнего Убара разгадана. Однако чем больше скапливалось фактов о богатстве и торговой предприимчивости убарцев, тем больше недоумевали археологи: в чем источник богатства Убара – города, безусловно, маргинального по отношению к ведущим странам Передней Азии, уже географически оттесненного с магистральной дороги истории, - где-то в южном углу Аравии, на краю бесплодной пустыни и, что самое главное, на таком убийственном для торговли отдалении от центральных рынков древнего Востока?
В развалинах складских помещений древнего Убара археологи не нашли никаких примет местного ремесленного производства – только несколько глиняных флаконов с окаменевшими благовониями, на которые они тогда не обратили никакого внимания. Было ясно: экономический бум Убара зависел целиком и полностью от размаха торговых операций, которые вел город, стоящий на пересечении древних караванных путей неведомого археологам назначения.
Снова тупик: чем и с кем торговал Убар?
И вот тогда археологи решили исследовать эти караванные дороги, идущие к югу и юго-востоку от Убара, обозначенные на их, полученных буквально из космоса, картах. Особенно загадочна по маршруту была юго-восточная ветка – она шла через солончаки и каменистую пустыню и упиралась в Кварские горы. Здесь, у горного подножия, археологи нашли развалины другого выпавшего из истории города древней Аравии – еще более мощного и крупного, чем легендарный Убар. По сути, его не надо было «находить», его надо было суметь «увидеть» и отделить в воображении строительный камень крепостной стены города от каменной породы, из которой сложены здешние горы. В отличие от Убара, занесенного пустыней, руины неведомого города четко вырисовывались на вершине каменистого холма.
На территории этого древнего города, который на картах Клавдия Птолемея именуется по-римски Саффарой Метрополисом, археологи отыскали развалины обширного склада, который был когда-то забит керамической тарой самых разных размеров – от хрупких флакончиков и похожих на графины сосудов до крупных бочонков с плотно пригнанной крышкой. Эта тара предназначалась для редких благовоний, которые производились тут же, в Саффаре, путем перегонки ароматических смол в условиях глубочайшей тайны: нард, алоэ, мирра и ладан. Выше всего ценился ладан, а основным источником этой бесценной на древнем Востоке ароматической смолы были кипарисовые и миртовые рощи в Кварских горах. Если к этому добавить, что в развалинах Саффары оказались статуэтки индийской работы, а в Убаре, как мы помним, несколько флаконов с ладаном, то у нас в руках все выпавшие звенья древней головоломки.
Что же получается? Таинственная торговля ладаном, истоки и маршруты которой ученые разных стран безуспешно пытались выяснить долгие годы, была сосредоточена в трех главных пунктах на территории нынешнего Омана:

Саффара Метрополис, куда благовонная смола поступала из кипарисовых рощ в горных долинах Квара;
Убар на южном краю Аравийской пустыни, откуда драгоценный товар переправлялся по караванным дорогам через пустыню – в страны Месопотамии и Средиземноморья;
Моша, древнеаравийский порт на берегу Индийского океана, откуда священный ладан доставляли на кораблях в Индию – основной потребитель редких благовоний в древнем мире.

Если вспомнить, что в древней Индии ладану приписывались, кроме целебных, еще и священные свойства, а один индийский принц сгоряча пообещал «царство за бочонок ладана», если к этому добавить, что на римских рынках за ладан и мирру платили, не торгуясь, чистым золотом, то станет понятным, почему в такой глубокой вековой тайне держались маршруты караванных путей через Аравийскую пустыню, почему почитались священными и недоступными кипарисовые рощи в Кварских горах – они были единственным источником баснословной прибыли и сказочного богатства в этих скудных краях южной Аравии.
С чем это можно сравнить в современном мире? Разве что с черным золотом – нефтью.