ВСПОМИНАЯ И ГРУСТЯ

В нашей традиционной рубрике «ЧТОБЫ ПОМНИЛИ» сегодня выступает известный журналист Лев ХАРИТОН, Нью-Йорк.
В последних числах февраля исполнилось бы 75 лет Юрию Бразильскому - шахматному педагогу, журналисту, редактору. Почти 30 лет назад он покинул этот мир.
Я помню его молодым. 9-летним мальчиком привел меня отец в шахматный кружок Дома пионеров Кировского района в Москве. В комнате, наполненной детьми, впервые увидел Юрия Абрамовича. И влюбился на всю жизнь! Ему было тогда только 25 лет!
Такие люди, как Бразильский, встречаются крайне редко, и свет их душ отражается в тебе неизбывно всю твою жизнь. В нем было все: и доброта, и строгость, и справедливость, и демократизм - он любил всех своих учеников, но никого не проталкивал, как делали другие, в московские юношеские чемпионаты. Всего нужно было добиваться своим трудом, все должно было быть честь по чести.
Много лет спустя мне рассказывал сам Бразильский, что главным в педагогике для него было не выращивание мастеров, а людей интеллигентных и интеллектуальных. Наш Дом пионеров располагался в старинном особняке на улице Лужниковская (потом ее переименовали в улицу Бахрушина). Район был весьма пролетарский, рядом знаменитая Зацепа со своим рынком, описанным еще Гиляровским. Дети, понятно, были не княжеских кровей, но именно это и привлекало Юрия Абрамовича. Дети отвлекались от улицы, и шахматы были тем волшебным факелом, который озарял их не слишком богатую развлечениями юношескую пору.
Новый период в жизни Бразильского начался, когда он приступил к работе редактора шахматной литературы в издательстве «Физкультура и спорт». Чего стоило ему издание фишеровских «60 партий»! Как смог пробиться он через всю эту гущу, эту броню издательских генералов, этих геббельсов от шахматной литературы? Перед ним я всегда в долгу и нет ничего слаще этого долга. Благодаря Учителю я почувствовал вкус к писательству. (На мой взгляд, Л.Харитон прекрасно справился с переводом книги Р.Фишера - Р.В.). Я всегда сверяю себя с ним, с его чувством справедливости. Справедливости во всем. Это было для Бразильского самым главным. Как-то я спросил его, почему он, окончив юридический институт, никогда не работал юристом. «Знаешь, Лев, я мог бы сказать тебе,что шахматы я любил больше. Но самое важное, это то, что я никогда бы не мог быть ни адвокатом, ни прокурором. Противно делать было бы бесполезную работу в стране, где нет ни права, ни справедливости».
Судьба человеческая непредсказуема. Гораздо более пожилому Ботвиннику довелось хоронить Бразильского. Друзья Юрия Абрамовича хотели похоронить его в одной могиле с его отцом на Востряковском кладбище. Но «по закону» в то время это не разрешалось. Ботвинник вызвался помочь. Поехал в Востряково и убедил директора кладбища дать разрешение на захоронение. Позднее друзья Бразильского вспоминали фразу Ботвинника: «Жить в этой стране трудно, а умереть еще труднее!»
Теперь, думая о Юрии Абрамовиче, остается только грустить - такого друга уже никогда не встретишь. И греешься от мысли, выраженной поэтом: «мне хорошо в твоей большой тени...»