Луизиана - это тоже Америка

200 лет вместе

В марте 1803 года полномочный комиссар Франции Пьер Клемент де Лосса вместе с женой и тремя дочерьми высадился в порту города Новый Орлеан. Только что назначенный на высокую должность, он был твердо уверен, что будет управлять обширной колонией не меньше 6-8 лет, и очень радовался такой перспективе. Новый Орлеан ему сразу понравился - кипучая деловая жизнь, довольно высокое благополучие граждан, их чисто французская элегантность, помноженная на креольскую чувственность. К тому же и искусство здесь процветает - танцы, музыка, живопись, демонстрация мастерства фехтовальщиков. Нет, правда, ни книжных магазинов, ни библиотек. Не беда, книги можно заказывать во Франции.
Наслаждаться прелестями райской идиллии французскому комиссару довелось не 6-8 лет, а всего девять месяцев. Вскоре стало известно, что Наполеон Бонапарт решил продать всю территорию Луизианы Соединенным Штатам, и 20 декабря 1803 года на центральной площади Нового Орлеана был спущен французский флаг и поднят американский. Перед собравшейся толпой новые комиссары, Уильям Клайборн и генерал Джеймс Уилкинс, поклялись, что новая власть не посягнет ни на собственность населения, ни на права граждан. В ответ одни восторженно бросали вверх шляпы, другие глухо роптали. Месье Лосса, наблюдавший церемонию с балкона своей резиденции, молча глотал слезы.
Акт о покупке Луизианы, подписанный ровно 200 лет назад, по существу удвоил территорию Соединенных Штатов. По площади это больше, чем современные Франция, Испания, Португалия, Германия, Голландия, Швейцария и Британские острова, вместе взятые. В скором времени там появилось 15 новых штатов. Была приобретена территория площадью 830 тысяч квадратных миль, раскинувшаяся от Мексиканского залива до канадской границы и от русла реки Миссисипи до Скалистых гор. А уплатить пришлось всего 15 миллионов долларов, то есть по 4 цента за акр!
Но дело не только в количестве, но и в качестве. За бесценок страна приобрела край, богатый золотоносным песком, серебром, лесами с ценными породами дерева, сочными пастбищами и плодородной почвой. Президент Томас Джефферсон, провернувший сделку без согласования с Конгрессом и вопреки протестам Верховного суда, был вправе торжественно заявить: «Плодородие этого края, его климат и просторы обещают нам финансовое процветание, обильное пропитание и широчайшие возможности для благословения свободы».
По мнению большинства историков, мощь и благоденствие современной Америки были предопределены тремя важнейшими факторами: Декларацией о независимости, Конституцией и приобретением Луизианы. Недавно в музее Нового Орлеана открылась красочная юбилейная экспозиция. В числе ее экспонатов масса вновь открытых архивных материалов об истории края и чрезвычайно интересных подробностях торговой сделки 200-летней давности. Называется экспозиция «Америка Джефферсона и Франция Наполеона».
...В апреле 1682 года французский путешественник Робер Кавалье основал близ устья Миссисипи крохотную колонию. Собрав группку перепуганных и вконец растерянных индейцев, он зачитал им текст торжественной декларации. Весь бассейн великой реки был объявлен французским владением «величайшего из властителей, благословенного самим Всевышним, короля Франции и Наварры Людовика XIV». И весь край назвали Луизианой. В 1718 году другой французский путешественник, Жан-Баптист ле Мон, на том же месте стал строить поселение. В честь регента Франции, герцога Филиппа Орлеанского, новый городок получил имя «Новый Орлеан». Население края тогда насчитывало не более 8 тысяч человек. Помимо французов, в колонии жили англичане, немцы, испанцы, а также чернокожие рабы, вывезенные из Африки. Занимались они, главным образом, сельским хозяйством и торговлей.
Судя по сохранившимся воспоминаниям современников, большинство французов восхищались красотами благодатного края, считали его воплощением идеалов свободы и единства с природой. Они были попросту очарованы Америкой. Однако не все с таким мнением соглашались. Жорж-Луи Леклерк де Бюффон, например, писал друзьям на родину: «Это совершенно примитивное место, пригодное лишь для простейших или дегенеративных форм жизни». Примерно такой же точки зрения придерживались и официальные власти колонии. Губернатор Луизианы в отчете, посланном королевскому двору, доносил: «Основную часть населения колонии составляют отбросы из Канады, солдаты не обучены, не годны для службы, о воинской дисциплине не имеют ровно никакого понятия, и вся колония абсолютно ничего не стоит в настоящее время».
Очевидно, подобного рода донесения лишили короля Людовика XV всякого интереса к заокеанским владениям. В 1763 году король передал Луизиану своему кузену, испанскому королю Карлу III Бурбону. Испанское владычество продолжалось недолго. В 1800 году Первый консул Франции Наполеон Бонапарт договорился с Карлом IV об обмене. Испанцы возвращали территорию Луизианы Франции. Взамен им для королевской дочери Лузетты было отдано крошечное королевство Этрурия на севере Италии. Вот тут-то и всполошился президент Соединенных Штатов Томас Джефферсон.
Действительно, было чего опасаться. Французам ничего не стоило устранить американцев от использования выгоднейшего водного пути по реке Миссисипи до Мексиканского залива. Далеко не все разделяли опасения президента. Почти никто не одобрил его письма французскому правительству, в котором, в частности, президент предупреждал: «В случае, если будут возведены такие препятствия, нельзя ожидать, что дружественные отношения Франции и Соединенных Штатов смогут продолжаться длительное время». Подобной решимости от президента не ожидали. Он слыл ярым франкофилом. За 12 лет до этого он в течение пяти лет был полномочным послом Америки в Париже, а перед отъездом на родину отправил из Франции 86 громадных ящиков с мебелью, антиквариатом и книгами.
Время показало, что президент был прав. В 1802 году французы отменили беспошлинный провоз товаров через территорию Луизианы, ввели плату за пользование портом в Новом Орлеане. Склады в порту ломились от невывезенных американских товаров и часто подвергались разграблению. Возникли затруднения в связях между Восточным побережьем и Западным, которое находилось в те времена под совместным контролем Соединенных Штатов и Испании. Над экономикой страны нависла нешуточная угроза.
Джефферсон поручает послу в Париже добиться от французского правительства отмены ограничений: порт Нового Орлеана должен оставаться открытым для американских товаров, особенно для тех, что идут с верховьев Миссисипи. В Конгрессе раздаются голоса, призывающие к силовому решению проблемы. Сенатор от Пенсильвании Джеймс Росс предлагает немедленно собрать 50-тысячное войско для захвата Нового Орлеана вооруженным путем. К нему присоединяется и госсекретарь Мэдисон: «Миссисипи - это для нас все. Вместе с Гудзоном, реками Делавэр и Потомак мы получим единую систему водного транспорта». Джефферсон, как может, охлаждает горячие головы, не раз повторяя, что мир - наш выбор.
У президента были основания выждать время. По агентурным данным, Наполеон не очень доволен сделкой с Испанией. Его мечта - сокрушить британское могущество, для этого нужны деньги, а их-то как раз не хватает во французской казне. Президент советует своему послу Ливингстону поближе сойтись с министром иностранных дел Франции Талейраном и вызнать, каковы в действительности планы Первого консула республики.
Ливингстон поступает по-своему, и ему сопутствует несомненная удача. Ему удается встретиться с самим Наполеоном Бонапартом. Как бы невзначай посол во время светской беседы заводит речь о коррупции в среде чиновников Старого Света. Неожиданно Наполеон проявляет к этой теме горячий интерес. «Вам не повезло, - полушутливо говорит он американскому послу, - вы попали в страну, где коррупция торжествует». И с улыбкой добавляет: «Лучший наш знаток этой темы - Талейран».
Ключик к решению проблемы, кажется, нашелся.
Хитроумный и коварный политик, умелый интриган и льстивый царедворец Талейран почти всегда, при любом режиме, оставался на плаву. Он занимал высокие государственные посты и в период революции, и в империи Наполеона, и при реставрации власти Бурбонов. И всегда был готов к услугам за приличную мзду. Бонапарт знал об этом, но ценил своего министра за тонкость и изворотливость ума. Лишь однажды Талейран оплошал, не угодив революционному Конвенту, и вынужден был отправиться на два года в изгнание, к американским берегам. Так что Джефферсон и его ближайшее окружение прекрасно знали, с кем придется иметь дело послу Ливингстону.
Первая же встреча американского посла и французского министра показала, что для решения проблемы Нового Орлеана вырисовываются несколько туманные, но все же обнадеживающие перспективы. Их не развеяло даже неожиданное решение Наполеона подготовить высадку армейского десанта для укрепления обороны Нового Орлеана. Воинский контингент численностью не менее чем в 5 тысяч солдат должен был двинуться в Америку из французской колонии Сан-Доминго (ныне Гаити). Однако по разным причинам так и не двинулся.
Президент Соединенных Штатов воспринял это как факт, открывающий возможности для продолжения переговоров. В январе 1803 года он обращается к Джеймсу Монро, бывшему губернатору Вирджинии, с просьбой оказать содействие миссии Ливингстона. Монро предоставляется право пообещать французам 9 миллионов 375 тысяч долларов за отмену торговых санкций в Луизиане. Правда, таких денег в американской казне нет. Хуже того, нет даже средств, чтобы оплатить поездку Монро в Париж. Бывший губернатор продает всю свою уникальную коллекцию китайского фарфора, всю мебель и отправляется во Францию за собственный счет.
В Париж он прибывает 12 апреля и тут же узнает потрясающую новость: Наполеон подумывает о продаже Луизины Соединенным Штатам. Каково тут участие Талейрана, историкам не известно. Важно, что в приватной беседе с неизвестной персоной будущий император высказал мысль о предпочтении, которое он отдает другой колонии в Западном полушарии - Сан-Доминго. Там проживает около полумиллиона человек, в достаточном объеме производятся сахар, кофе, какао-бобы, хлопок, индиго. К тому же, в отличие от Луизианы, нет никаких видимых угроз, что есть риск потерять эту колонию. Неизвестная персона оказалась болтливой.
Монро и Ливингстону доносят и другие секретные сведения. Оба брата Наполеона, Джозеф и Люсьен, явились во дворец, буквально ворвались в ванную комнату и принялись уговаривать Наполеона ни в коем случае не отдавать обширную колонию Соединенным Штатам. Как выяснилось чуть позже, англичане пообещали Джозефу взятку в 100 тысяч фунтов, если уговоры завершатся успехом. Наполеон, сидя в ванне, хладнокровно выслушал братьев, как бы случайно плеснул в обоих водой и сообщил, что решение принято и в советах со стороны он не нуждается.
Очередная встреча Ливингстона с Талейраном подтвердила агентурные сведения. Французский министр ловко подвел светскую беседу к главной теме. Заданные им вопросы сводились к одному: готова ли Америка купить не только Новый Орлеан, но и всю территорию Луизианы? И цену назначил - 22,5 миллиона долларов. Ливингстон для определенного ответа не имел полномочий и потому срочно направил депешу в Вашингтон.
Затем к переговорам подключились Монро и министр финансов Франции Барбье-Марбо. Американская сторона предложила цену в 8 миллионов, представители Франции не согласились и отправились для консультации к Первому консулу. Через несколько дней они сообщили, что готовы снизить цену до 15 миллионов долларов. Американцы признались, что такой суммой федеральная казна не располагает. Это не проблема, заявил главный французский финансист, мы сведем вас с британским банком, который с удовольствием ссудит Америку необходимой суммой. Заем будет рассчитан на 15 лет при 6 процентах годовых. Таким образом покупка территории Луизины в конце концов обойдется Америке примерно в 27 миллионов долларов.
Монро и Ливингстон стояли перед необходимостью принятия быстрого и чрезвычайно ответственного решения. Полномочий для такого решения им никто не давал, ответ на депешу посла в Вашингтон мог прийти в Париж и через несколько недель, и через несколько месяцев. Пока там будут обсуждать французское предложение, пока парусник принесет нужное сообщение, французы могут и передумать. Ливингстон колебался, Монро настаивал, уж очень заманчивой была возможность почти вдвое увеличить территорию Соединенных Штатов, сделать ее единой от берега до берега двух океанов.
Аргументы Монро звучали убедительно. И 29 апреля американская сторона высказала согласие на предложенные условия. Акт подписания договора назначили на следующий день, однако по каким-то причинам перенесли на 2 мая. Акт подписали Барбье-Марбо, Ливингстон и Монро, причем задним числом - на договоре стоит дата: 30 апреля 1803 года.
Домой посланцы Америки возвращались, ожидая чего угодно - великого триумфа или столь же великого порицания. Было и то, и другое. Президент Джефферсон торжествовал и поздравлял американский народ с приобретением исторического значения. Его поддержали многие конгрессмены и сенаторы. Но не все. Первым воспротивился штат Массачусетс. Там, в частности, заявили: «Мы теперь обязаны уплатить огромную сумму, которой у нас нет, за землю, которой у нас и без того слишком много». Верховный суд страны пригрозил своим решением отменить сделку с французами, поскольку она в корне противоречит американской конституции.
Постепенно страсти улеглись, а колоссальная территория Луизианы осталась в распоряжении американцев. В октябре того же года Джефферсон, выступая в Конгрессе, сказал: «Просвещенное правительство Франции проявило завидную проницательность, согласившись на решение, выгодное обеим нациям, создающее великолепные возможности для мира, дружеских отношений и соблюдения интересов двух стран». Зал ответил аплодисментами.
Вместе с тем надо отметить, что еще до подписания договора о сделке президент Томас Джефферсон принял решение во что бы то ни стало, любым путем взять под свой контроль территорию Луизианы. Слава Богу, обошлось без войны, вполне мирным историческим соглашением. Президент был уверен, что так или иначе Луизиана должна принадлежать Соединенным Штатам. Как позже выяснилось, задолго до Парижской сделки, еще в 1802 году, он распорядился снарядить за государственный счет экспедицию, которая должна была исследовать все возможности для освоения пока что чужой территории. Джефферсон всегда мечтал об интенсивном продвижении на запад, к берегам Тихого океана.
По материалам
американской прессы