Из России с нотами

Известно, что в Голливуде чужаков не любят. Редко, крайне редко, человек, не родившийся в Америке, выходит в «первачи» на этой фабрике грёз.

И редкие исключения типа Милоша Формана или Романа Полянского только подтверждают это правило. Во всяком случае ни один российский кинематографист не занял там пока достойного места.[!] Голливуд самодостаточен. Он считает, как говорится в одной популярной телерекламе, что «у нас есть всё, а если у нас чего-то нет, то вам этого и не надо!»
Но правило это относится к художникам, уже сложившимся, обретшим имя у себя на Родине. Если же молодой человек начинает свой путь с нуля здесь, в Штатах, то у него и иные, более радужные, перспективы. Только бы таланта и упорства хватило.

У Дмитрия Темкина и того, и другого было в избытке. Родившемуся в Полтаве мальчику ничто не предвещало звёздной судьбы. Родители - обычная интеллигентная семья: отец - врач, мать - учительница музыки. Занятия в Петербургской консерватории по классу композиции у самого Александра Глазунова.
Подрабатывал, как и многие студенты, тапером в кинотеатрах. Кино-то было «Великим Немым», вот и барабанили на фоно каждый сеанс под изображение молодые (да и старые) музыканты. На экране буря или вот-вот муж застанет жену с любовником - музыка тревожная; объясняется герой в любви героине - музыка лирическая. В знаменитом кафе «Бродячая собака», где собиралась вся богемная элита тогдашнего Петербурга, играл без оплаты за ужин. Причем играл классику, как учили в консерватории. В своей мемуарной книге «Пожалуйста, не надо меня ненавидеть» Дмитрий вспоминает такой эпизод. Однажды он сыграл этюд Шопена, и его подозвал к своему столику довольно известный художник-кубист, завсегдатай кафе и попросил сыграть... этюд Шопена.
- Но я ведь только что его сыграл, - удивился музыкант.
- Играй здесь, на столе...
И Дмитрий начал ладонями на плоскости стола выстукивать... музыку. Гость слушал с упоением. «Я играл шумовой этюд - пишет в книге Тёмкин, - который изрядно удивил бы Шопена и привёл в ярость Глазунова».
Весёлая и озорная студенческая жизнь кончилась с приходом к власти большевиков. Семье Тёмкинах удалось в 1929 году довольно легко выехать в Германию, где у отца были солидные связи: когда-то он работал ассистентом у всемирноизвестного светила, профессора Эрлиха.
Образование Дмитрию пришлось заканчивать уже в эмиграции. Он брал уроки у известных педагогов Эгона Петри и Ферручо Бузони. На хлеб насущный зарабатывал гастрольными выступлениями по Европе и США с пианистом Михаилом Харитоном. В Америке и состоялась в 1925 году его судьбоносная встреча с балериной Альбертиной Раш.
Она не только танцевала, но и ставила хореографические миниатюры. У неё была своя маленькая хореографическая труппа, которая принимала участие в разных постановках, в основном, в водевилях. Дмитрий увлёкся Альбертиной, и роман благополучно завершился законным браком. Союз оказался творческим. Тёмкин стал писать музыку к постановкам своей супруги.
Ученик Глазунова, он оказался на редкость восприимчивым к западной культуре. Гастролями по Европе он пропагандирует своего любимого Джорджа Гершвина, часто исполняя его «Голубую рапсодию в стиле блюз», а в 1928 году в Парижской опере (!) устраивает премьеру его,«Concerto in F.»
Зато в Штатах он играет с успехом европейцев Стравинского, Равеля и Пуленка. Критики считали достоинством его оригинальной музыки то, что «он удачно соединил русскую романтическую стихию с американским джазом».
Что же повлекло благополучного музыканта в кинематограф? Ещё когда он подрабатывал тапёром в петербургских киношках, то зачастую, глядя на экран, импровизировал на свой лад и вкус. Работая над музыкой к балетным номерам, он вовлекался в решение проблемы сочетания музыки с движением, пластикой балерин и премьеров, с замыслом хореографа. Кино, к тому времени заговорившее, давало удивительный простор для решения таких необычных творческих задач.
К 1930 году супруги переехали в Голливуд, где Альбертина заключила с кинокомпанией «Метро Голдвин Майер» контракт на постановку балетных сцен в нескольких фильмах.
Не остался в стороне и Дмитрий. Большая творческая дружба связала его с известным кинорежиссёром Франком Капрой. Почти все картины Капры озвучены музыкой Тёмкина, вплоть до знаменитой документальной серии времён II Мировой войны «Почему мы сражаемся», которую просмотрела вся Америка. Продюсеры и режиссеры обратили внимание на Тёмкина после фильма Ф. Капры «Потерянный горизонт». Правда, друзья разошлись после того, как режиссёр выбросил много мелодий из фильма «Жизнь прекрасна». Посыпались другие заказы.
Дмитрий работал с самыми выдающимися режиссёрами Голливуда. Его музыка звучит в фильмах Альфреда Хичкока («Тень сомнения», «Незнакомцы в городе», «Я признаюсь»), Уильяма Уайлера («Дружеское убеждение»), Фреда Циппемана («Апогей»), Джорджа Стивенса («Гигант»), Говарда Хоукса («Красная река», «Рио Браво»)...
Он написал музыку к 123 картинам! Тёмкин 4 раза получал самую почётную награду киномира - Оскара. А номинировался он на него 20 (!) сезонов.
Он вёл упорную войну с хозяевами кинокомпаний за большее признание труда композитора в кино и, естественно, за лучшие финансовые условия. И с ним считались. За музыку к фильму «Пушки острова Наваррон» он получил 50 тысяч долларов, что по тем временам (50-е годы) было ошеломительно высоким гонораром.
Он добился того, что авторам киномузыки стали платить и за песни, выпускаемые отдельно пластинками-альбомами.
И всё же композитор испытывал творческую неудовлетворённость. В одном из интервью он с горечью констатировал:
- Музыка в кино - не для концертов. Мы идём вслед за свершимся фактом. Мы делаем посмертное вскрытие. Музыка не является частью творческого процесса в фильме.
Всё дальнейшее развитие кино опровергает эту пессимистическую оценку Дмитрия Тёмкина. Но будем помнить, что именно он проложил путь к равноправному признанию музыки как составной части картины.
...Последняя его работа - фильм «Чайковский» - совместного американо-советского производства. За неё Дмитрий Тёмкин получил свою последнюю номинацию на Оскара. Звучала она так: «За лучшую музыку к фильму».
Это был как бы возврат в юность, к Петербургу, к учителю Глазунову, к великой русской культуре. Время замкнуло кольцо!..