Волосатая мода: визги и шепотки

Ипполит Матвеевич был подавлен. Вошел Тихон. Увидя барина в зеленых усах, он перекрестился и попросил опохмелиться.

 

К большому счастью, эволюционные процессы рода человеческого коснулись и шерстяных покровов на наших телах. Конечно, встречаются люди с повышенной лохматостью торсов, но в большинстве случаев наши тела и конечности вместо пышного меха покрывают редкие и короткие волоски, стрижки не требующие.

 

Помогая эволюции, технический недреманый прогресс привел к созданию электрических эпиляторов, которые пучками выдирают волоски, делая кожу гладкой и доставляя изысканное наслаждение в момент, когда процедура закончена, и уже не больно. Потом эпиляторы стали лазерными, временные отрезки болезненных ощущений на квадратный сантиметр жаждущей совершенства плоти сократились. 

 

Но только тела красота стала требовать чуть меньше жертв, как проблема перевалилась на голову – вошли в моду длинные волосы. Обрести их тоже стало возможным без малейшего труда. Точнее, надо было вложить труд в зарабатывание денег, чтобы оплатить недешевую трансплантацию донорских волос на собственную куцую шевелюру. А потом расслабиться в кресле парикмахерского салона и ожидать своего превращения в Рапунцель. 

 

Мода – дама ветреная. Пройдет какое-то время, и, возможно, пятимиллиметровый ежик станет украшать головы отъявленных модниц. Мастера наращивания волос заскучают, самые продвинутые из них отправятся изучать пирсинг тонзуры, 3D-татуаж ушных раковин или еще что-нибудь ультрамодное. Однако можно с уверенностью предположить, что борьба с сединой в обозримом будущем актуальности не потеряет. Ведь сколь ни наклеивай волосяные протезы, седые корни не перестанут отрастать, намекая на дату, скрываемую под паспортной обложкой. 

 

А еще, поскольку «перемен  требуют наши сердца, перемен требуют наши глаза», модницы, а иногда и модники будут время от времени менять масть: с белокурой на антрацитовую, с антрацитовой на цвет пристыженной лисицы, и так далее. Ведь процессу сему уже более четырех тысяч лет. 

 

Согласно некоторым источникам, упоминаемым весьма авторитетной ВВС, найдены рецепты ассирийцев («сборник рецептов» датируется 2177 годом до нашей эры) для окрашивания волос при помощи растений, например, лука-порея и китайской корицы. 

 

В те далекие-далекие времена ни о какой «химии» речи не велось. Но вокруг росло и буйствовало всякое природное многообразие, натуральное, еще не описанное в толстых справочниках, не опрысканное дустом и не искалеченное генной инженерией. Из него и были созданы первые красители. 

 

Наиполезнейшее дерево лавсонию эксплуатировали почти целиком: и  масло давили, и в лекарственных целях использовали и, главное, сушили и растирали в порошок листики, в результате получая так хорошо знакомую нам хну.  

 

Гадали ли в стародавние времена на ромашке «любит, не любит, плюнет, поцелует...» – неизвестно. Зато вовсю юзали  полевой цветок для придания волосам золотистого, более светлого оттенка. Сандал, ореховая скорлупа, индигофера – все шло в ход.

 

Причин, по которым люди наносили краску на волосы, не так уж и мало. В этом списке не только красота, новизна и желание выглядеть помоложе, скрыв может и благородные, но в любом возрасте преждевременные седины. Весьма важным поводом для окрашивания волос было поддержание статуса, либо указание на клановую принадлежность.

 

Так в древнем Египте длинные черные волосы были признаком принадлежности к высшему сословию. В волосах мумифицированных фараонов обнаружился свинец. Смесь солей свинца и извести придавала волосам черный-пречерный цвет. Но состав этот был по карману лишь избранным. Остальным, желающим выглядеть красиво и не отставать от богатеев, приходилось довольствоваться порошком листьев индигоферы – басмой. 

 

Басма тоже не была копеечной, так как ее привозили из-за бугра, а перевоз был непрост и недешев. Так что закономерность прослеживалась четко: чем богаче квартал, тем больше крашеных голов. Разумеется, вовсю шел в  ход у древних египтян и их соседей еще один продукт, получаемый из этого замечательного дерева – синий краситель для тканей. Но о тканях – как-нибудь в следующий раз. 

 

В человеческой природе с самого начала заложено стремление получить то, чем обладают другие. Многие верят, что путь рода человеческого начался, когда обезьяна взяла в руки палку и сбила банан. Но более похоже на правду, что стартовал этот путь на самую малость попозже – когда другая обезьяна ту палку отобрала. И, пораскинув при помощи такой замечательной палки мозгами первой обезьяны, не стала тупо прыгать под многометровой пальмой, а залезла на нее и нарвала себе бананов. 

 

Именно стремление получить то же, или такое же, как у других, двигает миром. Полные хотят похудеть, тощие – поправиться. Высокие дамы с завистью поглядывают на миниатюрных, а маленьким хочется казаться повыше. Молодые стараются выглядеть солидней и значительней, а пожилые, забыв, какими они сами были в зеленом возрасте, воспринимают эти потуги с усмешкой. А потом подходят к зеркалу, втягивают животы и максимально возможное количество подбородков, и ищут десять совпадений отражения и фотокарточки полувековой давности. 

 

Вот это вожделение травы на чужом огороде очень ярко проявилось в античном Средиземноморье. Воинственные римляне начали ввозить из Европы белокурых рабынь. И местные матроны посходили с ума: что только они ни лили и ни втирали в свои волосы, лишь бы те посветлели. В качестве осветлителей использовались кисломолочные продукты, сок лимона и составы на основе извести. 

 

Мода на блондинов и блондинок не обошла и Грецию, жители которой  в подавляющем большинстве имели прямые темные волосы. Женщины хотели - подобно белокурой Афродите - являть собой воплощение светло-золотистой хрупкости и нежности. Прибегали они, как правило, к средствам, включающим лук-порей и корицу.

 

Много способов было испробовано, чтобы изменять свою внешность в угоду тем или иным условностям цивилизованного общества.  Порой условности требовали как раз обратного. В Средние века церковь строго-настрого запрещала красить волосы, чтобы всеобщее облико морале не страдало – скромность и умеренность прежде всего. Броская красота платиновых блондинок и огненно-рыжих красавиц могла довести их до крайне печального конца. 

Однако крепко подсевшие на моду дамочки тайком ширяли свои волосы составами, известными от прабабок. В ход шли шафран, дрок, ромашка, яйца, телячьи почки... 

 

Эпоха Возрождения позволила красоткам вздохнуть спокойно. По Европе распространилась мода на рыженьких, и дамы кинулись преображаться. 

 

Англичанки, корчась от приступов тошноты, сидели с намазанными смесью шафрана и серы волосами чтобы стать хоть немного похожими  на рыжую пышноволосую королеву Елизавету I.  

Итальянки, взбудораженные Тицианом, добивались того же эффекта, выставив на солнцепек макушки, обмазанные смесью соды, серы, квасцов и ревеня.

Шафран и другие желтые цветы верой и правдой служили француженкам. 

 

Мода, временами сдерживаемая  религией, с переменной скоростью двигалась вперед. Так докатились мы во второй половине XIX века до использования сначала перекиси водорода, а потом меди, железа и сульфата натрия. Появились предпосылки для создания патентованного средства «Титаник», так расстроившего Кису Воробьянинова. 

 

К концу прошлого тысячелетия в области производства красящих средств развелось внушительное количество брэндов и пиратских подделок под них. Сменить цвет  стало делом на часок. И не надо было уже просиживать часы на солнце, рискуя серьезно расстроить собственное здоровье. Средства массовой информации помогали избирать объекты для подражания тем, кому своей индивидуальности не хватало, либо хотелось чужой – все тот же принцип свехзелености травы в соседнем огороде.

 

Потом кончилось тысячелетие номер два и началось третье. Повальная селфи-эпидемия потребовала от всех владельцев смартфонов поголовно готовности в любую секунду запечатлеть себя в наизавиднейшем антураже и тут же вывалить снимок в соцсеть, чтобы каждый встречный-поперечный видел, что «Ося и Киса были здесь». Успех начал измеряться в лайках и перепостах. 

 

Скрывать недостатки внешности от суперкачественных камер стало невозможно. Нечеловеческой выдержкой, помогающей донести снимок до компьютера и отфотошопить как следует, обладали считанные единицы. 

Процесс стремителен: увидел красивое, встал на фоне,  сделал умное лицо, чикнул – и в инстраграм. Значит, надо постоянно выглядеть на все сто, чтобы ни сединки, ни морщинки и, как минимум, чистая шея.

 

Вот тут-то ученые умы и озадачились всерьез, что такое седина, и как сделать так, чтобы ее совсем не было. Расхожее мнение утверждало, что седеют люди от горя, от страха, или потому что это наследственное, так как прапрадедушка уже седел от ужаса, и детям пугаться незачем – и так поседеют. Те, кому образование позволяло рассуждать более здраво, во всем винили меланин, точнее, его недостаток. 

 

Доля истины в этом есть, ибо от наличия этого пигмента в волосяных луковицах и соотношения двух его составляющих - черно-коричневого эумеланина и желто-красного феомеланина - зависит наш натуральный цвет волос на текущий момент. Но вопрос, куда девается меланин, и как его вернуть,  удержать и приручить насовсем, оставался открытым. 

 

Реальный прорыв в поисках виноватого был совершен в нынешнем десятилетии благодаря светлым головам Медицинского центра Лэнгон при университете Нью-Йорка. Они, экспериментируя с мышками-норушками, обнаружили, что главным агентом волосяной и, в частности, меланиновой недостаточности является белок Wnt. Появилась надежда на то, что если этот белок генетически изменить, то волосы и седеть перестанут, и выпадать не захотят.  Но это программа-максимум. Программой-минимум является поиск средств, активизирующих Wnt в клетках волосяных фолликул, что решительно замедлит процесс поседения.  

 

Главное в научном процессе – правильно поставить задачу и выбрать нужный путь. Похоже, путь найден, и осталось  дойти по нему до запланированного конца. Разумеется, решение проблемы седины не отобьет у людей охотку менять цвет волос под обивку салона нового «Бентли», или потому что муж  стал  заглядываться на рыженьких.  Но многим изрядно облегчит жизнь. Особенно - любителям селфи.

 

Ирина Грановская