Александр МакКвин. Экстремал моды

Я исследую и модифицирую моду, как учёный, определяя, что актуально для дня сегодняшнего, но будет видеться  модным и завтра.
 Александр МакКвин

В Метрополитен-музее снова аншлаг. Снова  выставка - необычная, особенная. Я произнесла слово «выставка»? Нет! Скорей, это яркое и неожиданное в своих дизайнерских решениях шоу. На удивление динамичный, с талантливейшей сценографией спектакль, где действующие лица –  костюмы.

Созданный в недрах прославленного нашего музея по инициативе и при участии Жаклин Кеннеди Институт костюма представил экспозицию творений одного из самых  знаменитых (пожалуй, скандально знаменитых) модельеров современности –  Александра МакКвина. Открыв нам безумный, безумный, безумный мир его фантазии, его «портретного» дизайна, рождённой им особой, «макквиновской» моды. Её красоту – дикую и беспощадную.

Почему дизайн МакКвина называют портретным? Потому, что каждая из его разработок, изумляющая концентрированной мыслью своего автора,  всегда наделёна какими-то личностными чертами. Одухотворёна. Очеловечена. Да-да, именно очеловечена. Можно угадать характер, поведенческие особенности, пристрастия, кажется, даже тембр голоса той, что затаилась в складках каждого  колдовского  одеяния и как бы виртуально прорастает сквозь этот силуэт. Вдобавок, любое изделие (так и хочется сказать – существо) обладает остро ощутимой сильнейшей энергетикой и собственной аурой, что не может не восприниматься как нечто мистическое. Вы убедитесь в этом, побывав на выставке.

Прибыли в Америку сто ансамблей (и модельер, да и просто женщина, не обделённая хорошим вкусом, знают, что именно ансамбль, а не отдельный, пусть и сверхмодный и сверхдорогой предмет одежды определяет её эффектность и стиль), и вся эта сотня  не подарена, а до конца июля одолжена музею домами моды «Живенши» и «Александр МакКвин», а также сохранившими эти шедевры владельцами частных коллекций.

Но нам пора отправиться в путешествие по анфиладе многочисленных залов, отданных МакКвину. Экспозицию открывают два вечерних или концертных платьев – алое с добавлением чёрного и цвета кожи белокурой северянки. Итак, красный в комбинации с чёрным и натуральный –  это цвета моды нынешнего сезона, как и застрявший в веках неумирающий чёрный. Попытаюсь объяснить, почему созданные МакКвином  добрый десяток лет тому назад вещи, их крой, их силуэты сегодня на пике моды.
Во-первых, даже не принятые сразу идеи гения имеют тенденцию непременно громко заявлять о себе и возрождаться заново. Во-вторых, вспомним о постулате преемственности и повторяемости моды.

Следующий зал интересен тем, что   собранные здесь ансамбли успешно сочетают сверхэлегантность с доступностью. Речь идёт, естественно, не о коллекционной одежде, стоящей тысячи и тысячи, а о той, что в считанные дни появится в магазинах. Как, например, очаровательный костюмчик: чёрный шёлковый с алой подкладкой жакет с удлинёнными скошенными полами и строгими лацканами, плавно переходящими в шарф. Разнодлинные (простите мне этот не слишком-то удачный неологизм), почти всегда распахнутые жакеты и камзолы, юбки – и мини, и миди, и макси –  с подолами тоже разновеликой длины.

Это знак нынешней моды. Но ведь предложено-то всё это, как и асимметричная линия декольте, ворота, лацканов, было (и, разумеется, было осмеяно коллегами) именно МакКвином, увлекавшимся романтикой прошлых столетий и соединявшим романтизированные силуэты с геометрией и отрицательной энергией авангарда, сотворяя нечто потрясающее, с явной, впрочем,  сумасшедшинкой, вызывающее восхищение и смех, а порой и глумление. Пресса, желтоватых отттенков в особенности, прозвала его несносным ребёнком моды, а потом дружно возносила, без устали вопя: «Гений, гений, гений!»

«Я творю так, будто гляжу со стороны. Таким образом я стараюсь как бы сгладить в фигуре «углы», убирая всё лишнее в пропорциях и силуэте».

Спасибо тебе, милый гений. Как же это важно для тех, кто умеет трезво себя оценивать.
И тут ещё один подарок сегодняшней моде от МакКвина: лёгкие, свободные, будто летящие, расширенные книзу трапециевидные блузы. Ух!

Уникальный самородок, застолбивший имя своего будущего дома высокой (даже слишком высокой) моды, когда ему было 20. Степень магистра искусств получил в сверхпрестижной лондонской Школе искусств Св. Мартина. Ещё до этого, увлекшись стариной, изучал ренессансные модели и ткани по картинам старых мастеров. Овладел разными методами художественного кроя – от флорентийского  мелодраматического ХVI столетия до оттточенной резкости своих последних коллекций, с которыми мы на выставке и знакомимся.

Знакомимся, увы, и с туалетами, которые всякий из тех, чья психика хотя бы приближена к норме (если таковая существует), надел бы разве что под дулом автомата. Кожа с перьями; над кожей в три десятка низок коралловое суперколье, закрывающее грудь и шею до ушей и поддерживаемое на плечах какими-то костяными трубками диаметром эдак сантиметра в четыре; вполне разумное светлое шифоновое платье, но на голове нечто вроде ирокеза – волосы с перьями. Неужто начнут носить?

На голом женском теле корсет в виде рёбер, скреплённых сзади подобием позвоночника, в известном месте переходящего в хвост. Обтягивающее платье: странный материал – вроде кожа, но просвечивает, видны нагие груди, пупок и прочее.

Особенно хорош вот такой экземплярчик: платьице из нежнейшей расцветки органди, под шейку, вот только на месте, которому так и не нашли подходящего названия в русской изящной словесности, огромная рваная дыра, открывающая всё-всё – без утайки.
Словом, иллюстрации к учебнику психиатрии. Хотя сам дизайнер говорит, что моделирует уродливые вещи (бешеным, кстати, успехом пользующиеся) именно потому, что уродство не приемлет.

Логику тут уловить трудновато, зато оригинальность и пластика его эзотерических моделей поистине уникальна.
Многообразен он в своих творческих исканиях и в самовыражении просто до неправдоподобия. Патриот: «Британия даёт допинг всему в мире – от классического искусства до поп-музыки». Ну, и моды. В этом он был уверен и подтвердил свою убеждённость новой коллекцией в стиле романтического национализма. Вот и зал под этим лозунгом: милые фольклорные платья и костюмы из шотландки – плотной ткани в крупную чёрно-красную клетку. Коренной лондонец, МакКвин не забыл о своих шотландских корнях.

Дальше всё куда мрачнее, байроничнее, что ли? Ведь его мода проистекала из бесконечно меняющихся эмоций, из бурной, а чаще буйной экспрессии, из тёмных, рождавших депрессивные всплески глубин его слишком, наверно, для земного человека богатого воображения. Может, поэтому всё в его жизни и в его творчестве было, как бы это сказать, театрализовано? Что чутко уловили дизайнеры этой талантливейше, в стилистике МакКвина, оформленной выставки-спектакля. Как непрекращающимся, без антрактов, успешнейшим, вызывавшим аншлаги спектаклем была вся жизнь этого фантастически одарённого человека. Спектаклем с трагическим финалом.

Он боготворил мать. Любил её буквально по-ребячьи, как любят совсем маленькие дети. Ей он доверял и поверял абсолютно всё. Она, только она была его ангелом-хранителем во всё учащавшихся налётах тоски. Когда мама умерла, смерть её, бесконечно любимой и столь же бесконечно необходимой, добила его. Через неделю после чёрного этого дня он покончил с собой. Повесился.
Каким же должен был быть страх перед одиночеством, чтобы 40-летний, нашедший себя, мировой славой взысканный, в абсолюте состоявшийся мужчина накинул петлю на шею, – страшно даже подумать.

В одном из эссе (а он был интересным, не занимавшим чужих мыслей эссеистом) у него есть строчка: « С неба в ад и обратно...» Но, увы, смерть обратного хода не допускает.

Александра МакКвина больше нет. Но осталось его наследие. Его неуходящие творения. И носящий его имя популярнейший дом  высокой моды «Александр МакКвин», чей авторитет и чей престиж всё так же велики. Вот хотя бы недавний пример: подвенечное платье невесты английского принца Уильяма создано именно дизайнером этого дома Сарой Бартон.

Напомню: Метрополитен-музей находится на манхэттенской 5-й авеню между 82-й и 84-й улицами (поезда метро 4, 5, 6 до 86 Street). Плата по желанию. В последнем выставочном зале народ толпится у стендов с замечательным, МакКвину и его моделям посвящённым альбомом. И ещё у одной полочки, где предлагаются DVD с фильмами, чья идея и сюжет созвучны той драматичной диалектике взаимоисключающих, казалось бы, красоты и ужаса, которые исповедовал великий модельер. В их числе хичкоковские «Психо» и «Птицы», «Голод» с Катрин Денёв, «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» с Джейн Фонда. Это интересно чрезвычайно.

Но ещё интересней сама выставка.