История как предупреждение будущему

История далекая и близкая

Позволю  себе начать с личной справки. Я был еще в Москве, когда посадили Натана – тогда еще Анатолия - Щаранского: 15 марта 1977 года. Это была одна из причин, почему мы с моей женой Еленой Клепиковой пошли на конфронтацию с властями и образовали независимое пресс-агентство, чтобы передавать правдивую информацию о жизни в СССР. Аккредитованные в Москве иностранные журналисты ухватились за нашу идею и всячески  способствовали нашей инициативе. Противоположную, понятно, позицию заняли власти. Прослушка, слежка, угрозы, исключение из Союза писателей, пока от нас не потребовали, чтобы мы покинули страну. Иначе – арест. Так мы оказались в Америке и уже через океан, из безопасного далека, следили за тем, что происходит на нашей географической родине, и публиковали в американских газетах весьма пессимистичные политические комментарии о тамошней ситуации. Оптимизму было взяться неоткуда. Судьба Щаранского была наглядным примером.
Он был еврейским активистом, добиваясь права на эмиграцию таких же, как он, отказников, а его  судили по нелепому и фальшивому обвинению в измене и шпионаже. Театр абсурда, но кончился он драматически, а мог трагически: Щаранский был приговорен к 13 годам лишения свободы, сидел в тюрьмах и в колонии строгого  режима, объявлял голодовки в знак протеста, его подвергали принудительному кормлению и бросали в карцер. Что говорить, прошел огонь и воду и медные трубы – на своей шкуре испытал все «прелести» тоталитарного режима. Я написал несколько статей в его защиту, и они влились в мощный протестный хор. Тем не менее освободить его за просто так Советская власть не могла – это значило перечеркнуть  самое себя.  Выход был найден только в 1988 году, когда под сильнейшим нажимом мировой общественности мнимый шпион Щаранский был обменен на настоящих шпионов – советских. С тех пор он продолжал бороться за судьбу «узников Сиона», но  самой своей судьбой он лично приоткрыл железный занавес – это во-первых, а во-вторых, еврейская эмиграция стала первой пробоиной в основании «империи зла», которая рухнула по теории домино, считай, в одночасье.

В Израиле судьба Щаранского разворачивалась сказочно – из узника Сиона до министра в предыдущем правительстве Биньямина Нетаньягу. Крупный и влиятельный политический и общественный деятель, он пишет также книги, одну из которых – «В защиту демократии» - читал и хвалил наш предыдущий президент Джордж Буш-младший, которого никак не отнесешь к книгочеям. И вот теперь Натан Щаранский будет 2 февраля одним из участников встречи в статусном нью-йоркском центре 92Y, посвященной борьбе за свободу эмиграции из Советского Союза. История? Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой? Не совсем.    

Почему я начинаю именно со Щаранского, хотя это очень представительная встреча, и там что ни имя – суперстар? Однако он единственный - редкое сочетание жертвы и героя. Его участие в движении «Отпусти мой народ» сыграло ключевую роль не только в еврейской, но и в российской истории. Потом он приезжал в Москву на белом коне – министром внутренних дел, и встречался с кремлевскими лидерами. Его высказывания часто вызывают споры в Израиле, но о чем там не спорят? Такая страна. Место в истории Щаранскому обеспечено.   

А самый известный участник этой встречи, безусловно, - Эли Визель, человек фантазийной судьбы. Узник Освенцима и o Бухенвальда, который потерял в концлагерях мать, отца и сестру, а сам чудом дожил до освобождения, он стал сначала идишным, потом французским, а теперь англо-американским журналистом и писателем. Именно Эли Визель  своим всемирно известным именем освятил движение за право советских евреев на свободу и эмиграцию, лично  и самым активным образом участвовал в этом движении: во время поездки в Советский Союз в 1965 году встретился с тысячами евреев и собрал сведения об их жизни с ущемленными гражданскими правами, а на следующий год выпустил книгу «Евреи молчания», которая привлекла внимание к судьбе евреев, попавших в советский капкан: их дискриминировали в СССР и не отпускали на историческую родину. А о славе Эли Визеля можно судить по его знаковым книгам – прежде всего по  мемуарному роману «Ночь» о немецких концлагерях, который был переведен на десятки языков. Думаю, если бы Эли Визелю не присудили Нобелевскую премию мира, он стал бы Нобелевским лауреатом по литературе. Его почетных постов и высоких наград не перечесть: председатель Президентской комиссии по Холокосту, кавалер золотой медали Конгресса, почетный рыцарь Великобритании и прочее. А летом 2010 года Эли Визель стал  инициатором международной кампании в защиту Михаила Ходорковского (а значит и Платона Лебедева). Конечно, у Эли Визеля неуемный нрав бойца за справедливость, и в мире есть кого защищать – христиан в Ираке или коптов в Египте, но и с евреями же не все так хорошо, как хотелось бы: антисемитизм в мусульманских странах, отрицатели Холокоста повсюду – даже среди известных и талантливых людей.

Взять того же неоднократно и заслуженно премированного французского режиссера Жака-Люка Годара. Он не просто отрицает Холокост, но называет его «массовым самоубийством евреев, привлекшим к ним симпатии и способствовавшим созданию Израиля». И еще почище: «Евреи пошли в газовые камеры, как овцы на убой, чтобы, пожертвовав собой, создать Израиль». Крайняк?  Не знаю даже, чего тут больше – недомыслия или мерзости? Про таких говорят: больной на голову. С моральной точки зрения: нерукопожатный.

Вспоминаю две истории. Одна – про крупного американского поэта Эзру Паунда, который жил во время Второй мировой войны в Италии, был сторонннком фашизма и в своих радиопередачах призывал американских солдат сдаваться. Когда другого знаменитого поэта Уистена Хью Одена спросили после войны, как быть с Эзрой Паундом, он ответил: «Сначала дать Нобелевскую премию, а потом – на электрический стул». Эзру Паунда как недееспообного поместили в психушку, откуда он спустя десять лет благополучно вышел, дожил до глубокой старости и похоронен на Сан-Микеле в Венеции (поблизости лежит Иосиф Бродский).
Другая история – с композитором Рихардом Штраусом, который хотя и был оправдан послевоенным судом от обвинений в сотрудничестве с нацистами, но все-таки осталось много темных мест в его биографии в тот период. Так вот, дирижеру Артуро Тосканини принадлежит замечательная фраза: «Перед композитором Рихардом Штраусом я снимаю шляпу. Перед Рихардом Штрусом человеком я надеваю обратно».  

Но это к слову. А пока что Эли Визель получает угрозы от отрицателей Холокоста, и один из них, некий Эрик Хант даже пытался похитить Эли Визеля во время бостонской «Конференции по проблемам ограничения насилия в мире». Вот я и говорю, переворачивая знаменитый афоризм Вольтера, что не все пока что к лучшему в этом далеко еще не лучшем из миров.
Вот почему конференция в центре 92Y будет носить не только исторический ретроспективный, но и предупредительный характер, хоть в ней и примет участие летописец, хроникер, архивариус движения за свободную эмиграцию из Советского Союза Гал Бекерман, автор солидного, больше полутычи страниц,  строго документированного, увлекательного, драматического, эпического исследования «When They Come for Us We’ll Be Gone». Переведем это, как «Они придут за нами, а нас уже нет».

Еще один участник предстоящего разговора – Ричард Перл, политик, политолог, предприниматель и писатель. Был в аппарате сенатора Генри Джексона и приложил руку к поправке Джексона-Вэника, которая ставила торговлю с соцстранами в зависимость от свободной эмиграции. А при Рейгане и младшем Буше работал в Пентагоне, принадлежа к так называемой группе «неоконов».
И, наконец, молодая, но уже знаменитая американская актриса родом из Ленинграда – Маргарита Левиева,  успевшая сняться в дюжине фильмов, включая «Невидимый», «Страна приключений» и «Бабник». Думаю, ее известность, талант и красота придадут этой встрече особое очарование. А ведущий – писатель и журналист профессор Тейн Розенбаум. 

Почему я подчеркиваю элитный характер участников этой встречи? Ибо не чтo, а как, и не чтo, а кто. Именно такие одаренные и уважаемые люди могут придать предстоящему разговору не только весомость и собрать большую аудиторию, но и превратить исторический сюжет о борьбе за спасение советских евреев в злободневный, актуальный и предупредительный. Мы живем в тревожном и опасном мире – еще не время для созерцания и безучастия.