"Цветаева балета"

Это строки из поэмы, которую поэт Андрей Вознесенский посвятил выдающейся артистке балета, хореографу, литератору Майе Плисецкой.

Родилась она в Москве в известной еврейской семье Михаила Эммануиловича Плисецкого и актрисы немого кино Рахили Михайловны Мессерер. В ночь с 30 апреля на 1 мая 1938 года отец семейства был арестован, осужден и в том же году расстрелян (его реабилитировали во время хрущевской оттепели ). Мать Плисецкой была депортирована в Казахстан, в Акмолинский лагерь жен изменников Родины (АЛЖИР – как именовали его зеки). Чтобы девочка не попала в детдом, маленькую Майю удочерила тетя по материнской линии, солистка Большого театра балерина Суламифь Мессерер.

В 1948 году Майя впервые танцевала партию Жизели в одноименном балете. С того времени Плисецкая утвердилась в статусе примы-балерины. В 1958 году вышла замуж за композитора Родиона Щедрина.

Наиболее известные исполнявшиеся ею партии: Одетта-Одиллия в “Лебедином озере”, Аврора в “Спящей красавице”, Хозяйка медной горы в “Каменном цветке” Прокофьева, Раймонда в одноименном балете Глазунова. После ухода со сцены Галины Улановой в 1960-м Плисецкая стала примой балета Большого театра. В советской киноверсии толстовской “Анны Карениной” она сыграла княгиню Тверскую. В 1971 году Родион Щедрин написал балет на тему знаменитого романа, где Плисецкая танцевала главную партию и впервые попробовала свои силы в качестве хореографа. В 1961-м Плисецкая в Баку приняла участие в балете “Легенда о любви”, написанном известным азербайджанским композитором Арифом Меликовым. Тогда ее впервые посчастливилось увидеть на сцене автору этой публикации. Специально для Плисецкой кубинский балетмейстер Альберто Алонсо поставил балет “Кармен-сюита”. Для нее создавали хореографические партии Юрий Григорович, Ролан Пети, Морис Бежар.
В 1980-х Плисецкая и Щедрин подолгу находились за границей, где она работала художественным руководителем Римского театра оперы и балета, а также Испанского национального балета в Мадриде. В возрасте 65 лет она официально покинула сцену, но в день своего 70-летия дебютировала в специально написанном для нее номере Бежара под названием “Аве Майя”. С 1994-го председательствовала в ежегодном международном балетном конкурсе, носящем имя “Майя”.

Блистательной балерине посвящены многочисленные публикации. О ней сняты фильмы, да и она сама рассказала о себе так и столько, как и сколько, пожалуй, не расскажет никто, выпустив книги “Я, Майя Плисецкая...” и “Тринадцать лет спустя: Сердитые заметки в тринадцати главах”. Если первые мемуары актрисы привлекли внимание читателей детективным характером своего повествования - известными (в общих чертах) конфликтами яркой представительницы мира искусства с руководством - государственным и театральным, с бездушными чиновниками и прочими персонажами из того окружения, в котором жила и творила вопреки всему звезда балета, то вторая часть этой публичной исповеди могла оказаться менее интересной. Но жизнь скучать не дает, особенно - жизнь замечательных людей. Во второй из упомянутых книг Майя Михайловна правдиво рассказывает о многом. Тринадцать минувших лет - тринадцать глав. И закончила писать эту книгу Плисецкая, по странному совпадению, 13 ноября... Кругом 13. Но она не суеверна.

Среди персонажей этой книги - не только люди. Вот, скажем, трогательные строки о загородном доме Плисецкой и Щедрина в Литве, где на озере появился удивительный лебедь - с рыжей головой. Поначалу Майя Михайловна решила, что птица эта испачкалась в краске или в ржавчине. Оказалось, такой он от природы. К слову, его фотография - единственная цветная в этих мемуарах. Остальные черно-белые. Вообще пернатые заняли в жизни примы особое место. Интересны ее наблюдения за птичьими повадками, талантливо перенесенные балериной на сцену:

“Разные птицы - разные характеры, разные... руки. Птица Сююмбике, это из татарского балета “Шурале”, летит, трепещет. В Одетте уход, потому что музыка уплывает и крыло превращается в зыбь воды. Одиллия не лебедь, поэтому у нее не лебединые руки, вызывающие. Она неестественна, она работает под Одетту, под лебедя. Чайка, там есть полет, то, чего нет у Чехова. У него есть 13 персонажей, а чайка 14-й. Поэтому она просится на балет. Чайка - еще одна птица. Там полеты разного настроения, просто колдовское озеро. Она летает. Потом она не может взлететь, у нее сломаны руки, душа - все. Второй полет совсем другой. Третий взмывает, и неизвестно, перелетит она это озеро или нет. Помню, были еще птицы. Жар-птица - это совсем другой манер, она в суете, боится, что ее поймают, поэтому ее движения судорожные. Все птицы разные, повадки разные. У всех птиц разный характер, это всегда привлекало, очень это театрально, балетно, драматично. А меня драма привлекала всегда”.

Есть ли у Плисецкой из огромного количества сыгранных ею спектаклей самый любимый? Лучшими своими работами она считает те, в которых ей удалось сделать такое, что до нее не делал никто. И если потом стали танцевать ту или иную партию так, как впервые предложила она, Майя, то это для нее и есть творческая победа. Особо примечательна, в данной связи, история спектакля “Кармен” - в видении и изложении самой Плисецкой:

“Эта роль была очень желанна всю жизнь. Мне Испания всегда нравилась. Если есть прошлая жизнь, то что-то у меня там было. Я пережила запрет этого спектакля. Это было тяжело. Началась настоящая война. Во мне вдруг какое-то мужество родилось, потому что бросить в разгар возможностей свое искусство непросто. Я тогда сказала в министерстве культуры, что могу все бросить. Если “Кармен” будет запрещена, забудьте про меня вообще, я не буду на сцене больше. В министерстве всех трясло, и меня трясло. Даже Фурцева, от которой тогда все зависело. Ее собственная жизнь от нее не зависела, потому что, как у Вознесенского есть:

“Победители, прикованные к пленным”. Они были к нам прикованы. Они тоже не все могли. Она тоже всех и вся боялась, обязана была запретить, потому что ее бы тогда сняли. Я сказала, что все кончено. “Нет, вы предательница классического танца, Вы должны отказаться от “Кармен”. “Кармен” умрет.”Я спокойно сказала: “Кармен” умрет тогда, когда умру я”.

...Теперь происходит карменизация мира, потому что нет такого места на земном шаре, где бы не исполняли “Кармен-сюиту” или балет. Каждый по-своему, в разной интерпретации...

Но жизнь великой актрисы - это не только сцена, но и то, что происходит за кулисами. Думаю, читателю интересно будет узнать, что думает Плисецкая по поводу ходивших, в свое время, слухов о ее романе с сенатором Робертом Кеннеди: “Романа... у меня не было, но он за мною ухаживал,- это правда. В Америке есть такое. Даже наши беглецы - Барышников, Нуреев, Макарова, Годунов. Немедленно их кто-то подхватывал. Зачем киноактриса приютила чеченского лидера? Что он - красавец? Нет, она себе делала рекламу. На Западе культ делать рекламу любыми средствами. Иначе не обратят внимание. Если просто хороший артист, певец, то не нужен никому. Если скандал, то реклама, это то, что нужно... Поэтому, когда приезжал Большой театр, все сразу “липнули”, в том числе и Кеннеди. Он был очень симпатичный, очень милый человек. Они все ходили, вся семья, человек пятнадцать. Самым интересным из всех Кеннеди был младший - Тедди, а не Роберт. И Роберт ходил, и Джон ходил, и Жаклин ходила с детьми. Но того, чего хотелось бы публике или, по крайней мере, некоторой части ее, не было. Так что должна эту часть разочаровать”.

А вот Израиль Плисецкая впервые посетила лишь в 1989 году. Тогда ее встретили настороженно, ведь в 1967 году, после Шестидневной войны, она приняла участие в заседании элитарных представителей еврейской интеллигенции, транслировавшемся по государственному телевидению, на котором прозвучало осуждение “сионистской агрессии” против арабских стран. Впоследствии она больше не появлялась на подобных сборищах, а, приехав на историческую родину, заявила, что ее подпись под антисионистским заявлением появилась вопреки ее воле. В 1999-м разразился скандал, связанный со знаменитой танцовщицей и Израилем. Израильтянка Юлия Глаговская утверждала в интервью изданию “Московский комсомолец”, что она - дочь Майи Плисецкой. По ее словам, в 1976 году в одном из ленинградских роддомов одновременно родили две женщины: Майя Плисецкая и Людмила Глаговская, жена сотрудника КГБ Бориса Глаговского. Ребенок Глаговских, по версии истицы, умер сразу после рождения, и Плисецкая якобы отдала им свою новорожденную дочь. Балерина решила судиться с “Московским комсомольцем”, чтобы отстоять задетые честь и достоинство, а также доказать, что никаких детей, тем более в 51 год, она не рожала. Тот судебный процесс она выиграла, и дело было не только закрыто, но и забыто.

Что же касается воздействия искусства на зрителей, то выступление типа “похлопали, поахали, ушли, забыли” с точки зрения Майи Михайловны - провал. Настоящие мастера сцены уподобляются кометам, а кометы должны оставить после хвост, иными словами - яркий и зримый след. Если ничего не оставил - жил и работал зря...

“Новости недели”