Борис Фогель: Нельзя расставаться с любимым делом

Пианист, концертмейстер Борис Фогель окончил Музыкальное училище  имени Гнесиных. Более 30 лет работал в Москонцерте. Аккомпанировал оперным певцам Большого театра и артистам балета, ведущим исполнителям русской, цыганской и советской песни, старинного русского романса, еврейских песен, поющим драматическим актерам. С ноября 2000 года живет в Бостоне и продолжает  заниматься своим любимым делом аккомпаниатора, работает со многими певцами и инструменталистами, выступает с   авторскими программами: «Незабываемые танго в России», «Леонид Осипович Утесов», «Песни военных лет», в которых он не только играет, но и поет, и рассказывает. Написал  музыку на стихи поэта Давида Клебанова.
- Борис Владимирович, начнем, пожалуй, с ликбеза. Концертмейстер и аккомпаниатор – это одно и тоже?
- Если говорить в общем, то это одно и тоже.  На сцене  хороший  концертмейстер работает  в ансамбле с солистом, с которым у него  должно  быть единое  дыхание. Более того - искусство концертмейстера дается далеко не всем пианистам, оно требует особого призвания и любви к своей специальности, которая (за редким исключением) не приносит внешнего успеха – аплодисментов, цветов, почестей и званий. Он всегда остается «в тени». Свою главную задачу я вижу в том, чтобы оттенить и высветить выступление артиста.
- Иными словами аккомпаниатор - концертмейстер по уровню таланта не должен уступать артисту, с которым он выступает?
- Безусловно. Легендарный английский пианист Джеральд Мур писал так: «Каждый хороший аккомпаниатор спасает жизнь певцу чаще, чем это можно представить». Именно поэтому известные артисты всегда имеют постоянных аккомпаниаторов, у них налаженный ансамбль, они чувствуют друг друга на сцене. Не зря же солисты Большого театра Сегей Лемешев, Мария Максакова и другие  выступали только с Давидом Лернером, знаменитым пианистом. Я его хорошо знал и посвятил ему главу в своей книге воспоминаний «Записки концертмейстера».
Эстрадные исполнители, например,  Клавдия Шульженко постоянно работала с уникальными аккомпаниаторами Борисом Мандрусом и Давидом Ашкенази. Я тоже их знал по совместной работе в Москонцерте.
- С какими известными исполнителями вы работали?
- В Москонцерт я поступил в 1969 году и работал как солист и аккомпаниатор для артистов разных жанров, но первые мои гастроли начались с исполнительницей цыганских песен Раисой Жемчужной, которую  называли королевой романса, «цыганским бельканто». Её самобытность была ещё и в том, что она не только пела, но и профессионально танцевала, ведь до начала певческой карьеры она окончила балетное училище в Симферополе и мечтала о классическом балете.
Одной из моих любимейших певиц была исполнительница старинных русских романсов Ольга Тезелашвили. Аккомпанировал я оперным певцам Большого театра и среди них Иван Петров, Зинаида Тахтарова, Петр Глубокий, Галина Борисова, а также многим  эстрадным певцам  в разнообразных программах  Москонцерта.
- Еврейские песни были в вашем репертуаре?
- Еще в 1968 году  судьба  свела меня с очень популярной в то время певицей Клементиной Шермель. Меццо-сопрано Клементина Шермель в послевоенные годы, когда был разгромлен еврейский антифашистский комитет и культура «идиш», в том числе и музыкальная, была практически под запретом, оставалась одной из немногих певиц, исполнявших еврейские песни.  В Литве выступала замечательная исполнительница еврейских песен Нехама Лившиц (Лившицайте).
Я работал с Клементиной Шермель около года. Запомнились гастроли в городах нефтяников – Красноводске и Небит-Даге, а также в Ашхабаде, Махачкале и Баку. Зрители были готовы нести певицу на руках после концертов, так как впервые услышали со сцены еврейские мелодии на идише.
Вскоре Клементина исчезла из репертуарных страниц. Потом я узнал, что она эмигрировала в Израиль, но свою зрительскую аудиторию там ей, в отличие от Нехамы Лившиц, тоже уехавшей в эту страну, завоевать не удалось.
- Вы ведь выступали не только с певцами. Чем отличалась работа с артистами других жанров?
- Я должен был играть  исполнителям различных жанров, артистам балета,  цирка,  создавать музыкальное сопровождение выступлений не только людей, но и животных. Моя музыка помогала цирковым трюкам обезьян, бурых медведей, собачек...
Как-то меня с группой артистов цирка, среди которых были дрессировщики с пуделями пригласили в Барвиху, живописное место под Москвой, где в закрытой зоне отдыхали сильные мира сего. Мне захотелось пройтись по территории этой усадьбы, но охранники запретили. В это время там прогуливался бывший генеральный секретарь ЦК компартии Чили Луис Корвалан, которого обменяли на диссидента Владимира Буковского.
Для развлечения десяти человек, сидящих в зале, привезли большой коллектив артистов. Перед началом концерта тучная дама с густыми черными бровями принесла в дар артистам бутылку водки «Пшеничная», с улыбкой погладила собачек. Это была Галина Брежнева. Дрессировщик гаркнул на нее: «Не трогай, им нельзя расслабляться перед выходом на сцену, подойдешь после концерта». Она молча отошла в сторону.
Вспоминаю и  о том, как я аккомпанировал Борису Буряце, солисту Большого театра, бойфренду Галины Брежневой. Мы репетировали итальянские песни, и меня удивил его невыразительный слабый тенор, совершенно недостойный сцены Большого театра. Выступления в концертах не доставляли ему никакого удовольствия, и он часто мне говорил: «Зачем мне это надо?» Появлялся он к началу концерта с тросточкой, а на пальце был перстень с огромным драгоценным камнем.
Доводилось мне создавать музыкальное сопровождение для номеров известных фокусников Арутюна Акопяна и Владимира Руднева.
Под мой аккомпанемент в руках Марты Цифринович оживала великолепная кукла, изображающая Кармен, которая пела арию из оперы Жоржа Бизе.
У меня был еще один необычный творческий контакт – с мастерами вентрологии (чревовещания) заслуженными артистками РСФСР Марией и Евгенией Донскими. Две красивые молодые женщины выходили на сцену в одинаковых черных бархатных платьях, в руках у них были куклы. И начиналось чудо. Актрисы молчали, неподвижны были их губы, но на сцене звучал диалог – куклы говорили разными голосами, отвечали на реплики невидимого собеседника, звук приходил как будто из пространства. Публика принимала их восторженно.
- Вы гастролировали со многими драматическими  актерами. Кто вам запомнился больше всего?
- В 1979 году я подал на выезд из страны по израильской визе и тут же лишился работы в Москонцерте. Положение мое было незавидным, и  в этот трудный для меня момент актер Театра Сатиры Виктор Рухманов, который организовывал гастроли ведущих актеров театра, пригласил меня на работу в качестве аккомпаниатора в гастрольных поездках. Театр Сатиры в то время был необыкновенно популярен.
На сценах Новосибирска, в городах и поселках области мы дали 120 концертов. Машины непрерывно перевозили ведущих актёров с одной сценической площадки на другую. Я запомнил один из концертов, где мне пришлось аккомпанировать всем поющим актерам: Наташе Защипиной,  выступавшей со своим мужем Борисом Кумаритовым; Георгию Менглету и Нине Архиповой; Вере Васильевой, Анатолию Папанову и Спартаку Мишулину. В конце одного из концертов приехал Андрей Миронов, и мне пришлось сразу без репетиций играть музыкальное сопровождение сцены Присыпкина и Олега Баяна из спектакля «Клоп», в котором артист изображал по очереди этих двух героев. Он очень легко двигался и пел. Аккомпанировать этому удивительному актеру было не так-то легко, поскольку в его пластике было очень много импровизации, надо было синхронизировать темп музыки с ритмом его движений. И только после нескольких совместных концертов он стал меня хвалить и обещал, что в дальнейшем я буду его аккомпаниатором.
Самые светлые воспоминания у меня сохранились об Анатолии Дмитриевиче Папанове. Несмотря на жесткий график – до пяти концертов в день, я не видел его раздраженным, недовольным, недоброжелательным. Часто после концертов благодарные зрители устраивали банкеты в честь артистов. Однако даже на банкетах в бокале Анатолия Дмитриевича был только боржоми. Он как-то сказал, что по молодости бывало всякое, но после того, как в 1973 году у него умерла мать, он пообещал, что больше капли в рот не возьмет. И сдержал обещание.  
Про себя он говорил: «Я – однолюб: одна женщина, один театр». И, действительно, всю свою актерскую жизнь он выступал на сцене Театра Сатиры, а  спутницей его жизни стала сокурсница по ГИТИСу актриса театра Надежда Каратаева, с которой он прожил 43 года.
Народная артистка СССР Вера Кузьминична Васильева реже других актеров театра выезжала с концертами по городам России, поэтому я чаще аккомпанировал ей в Москве. Мы до сих пор с ней перезваниваемся.
- Что вы можете рассказать о встрече с Утесовым?
- С актрисой Аллой Азариной мы готовили спектакль по творчеству Булата Окуджавы, постановщиком которого был Леонид Осипович Утесов. В течение нескольких месяцев, незадолго до его смерти в 1982 году, мы ходили к нему домой.    Во время наших репетиций Леонид Осипович много рассказывал о себе. Он доставал свой архив, показывал стихи, написанные его дочкой Эдит. Она незадолго до этого ушла из жизни, и поэтому чувствовалось, что он очень одинок. Для нас неожиданным было воспоминание  Леонида Осиповича о его любви к польской актрисе оперетты Стефании Немировской, с которой он играл в «Сильве». Он даже показал нам ее давнишние фотографии, которые хранил всю жизнь.   Говорил еще об одной своей мечте - снова сыграть роль в спектакле «Мазалтов» еврейского театра, в которой он выступал в возрасте 17 лет. Он, король советской эстрады, любимец народа, считал, что не сумел реализовать все свои возможности.
- В зарубежных гастрольных поездках приходилось  участвовать?
-  Я много раз выезжал за рубеж с группами актеров в гастрольные поездки,  организуемые  Домом актеров, которым  руководила незабвенная Маргарита Эскина, а также   Домом  дружбы с народами зарубежных стран, который возглавляла Валентина Терешкова.
Последний раз в сентябре 2000 года перед самым отъездом в США я успел побывать в Пхеньяне.
К тому времени мы уже успели отвыкнуть от социалистических порядков, которые там царят – у нас  сразу отобрали мобильные телефоны. Люди в стране жили бедно. Вечером на многих улицах столицы было темно из-за экономии электричества.  В нашей гостинице вода подавалась только в определенные часы. А когда переводчику я пожаловался на тараканов в гостиничном номере, он вполне серьезно ответил, что это происки империалистов. Мы давали концерты в различных аудиториях. Я играл соло и аккомпанировал артистам. Корейцы встречали наши выступления с энтузиазмом.
На следующий день мы вылетели в Пекин. Все обратили внимание, на контраст между Пекином и Пхеньяном. Мы жили в роскошном отеле, кругом одни небоскребы.  
Все наши концерты проходили с аншлагом, а на досуге мы знакомились с достопримечательностями Китая. Интересно, что, поднимаясь вдоль Великой Китайской стены, мы встретили Мстислава Ростроповича. Он искренне обрадовался встрече с группой из России и заставил сопровождавшего его китайца снять кафе, сбегать за вином, чтобы отпраздновать эту встречу.  Ростропович был искренне рад землякам, обнимал всех. Великий музыкант оказался чрезвычайно легким в общении человеком, веселым и доброжелательным. Он много рассказывал о своих гастролях, наливал всем вино в бокалы. Наша певица Людмила Сафонова спела в честь Ростроповича «Заздравную» Исаака Дунаевского. Мы много фотографировались вместе на память.
Закончилась эта интересная поездка, и 15 сентября я был уже в Москве. А 3 ноября 2000 года я, жена и сын вылетели на постоянное место жительства в Бостон.
- Как сложилась жизнь в Америке?
- Здесь выступаю с авторскими программами, работаю  как аккомпаниатор в концертах с певцами, в том числе с  Ольгой Лисовской и Жанной  Алхазовой. С исполнительницей еврейских песен Майей Корсунской в 2010 году мы получили гран-при на артистической Хануке в Бостоне за спектакль «Где эта улица, где этот дом?».
Много лет продолжается мой творческий союз с театроведом Аллой Цыбульской. Мы сделали  много литературно-музыкальных программ и среди них:  «Пастернак и музыка»,  «Анна Ахматова и музыка»,   «Влюбленный Шекспир» и другие.
Кроме того, я играю  в ресторане С-Петербург.

Надо сказать, что  работать  в ресторане я стал  еще в Москве, когда в начале 90-х многие артисты Москонцерта остались не у дел.   До этого поворота судьбы я считал, что игра в ресторане занятие, недостойное профессионального пианиста. Однако надо было зарабатывать на жизнь, и я, после конкурсного отбора, начал работать в московском ресторане « Савой», одном из старейших ресторанов, который славится уникальными интерьерами в стиле рококо.  
Работа музыканта в ресторанах своеобразна и значительно отличается от концертной деятельности. В ресторане надо смириться с тем, что твоя музыка – только один из элементов обслуживания гостей. Причем гости бывают разными, некоторые без всяких признаков интеллекта, да еще с желанием покуражиться, и порой в общении с ними надо проявлять изрядную выдержку. Кроме того, необходима и чисто физическая выносливость – нужно играть в течение нескольких часов подряд. Но в творческом отношении, как ни странно, эта работа даже полезна, если делать ее ответственно и профессионально. Она поневоле расширяет репертуар, поскольку музыкальные вкусы гостей бывают самые разные, тренирует память, частенько требует импровизации.
Я исполнял камерные произведения классической музыки и мелодии разных континентов. Для певицы Патрисии Каас  играл ее любимый «Экспромт» Шуберта, для Хосе Каррераса итальянские и испанские мелодии. Когда  я увидел в зале балерину Галину Уланову, то переиграл всю балетную музыку, которую я знал. Она была приятно удивлена таким импровизированным концертом и даже поинтересовалась, откуда я знаю столько музыкальных отрывков из балетов. .
Однажды я увидел сидящего недалеко от моей эстрады уже известного тогда Бориса Березовского. Он сидел за столиком один и внимательно слушал мою игру. Потом подозвал меня и сказал, что по манере игры я напоминаю ему известного пианиста Клайдермана. Тогда я даже не знал о существовании этого музыканта. Теперь я понимаю, что сравнение с Ричардом Клайдерманом было для меня весьма лестным.

Что касается работы в ресторане С-Петербург, его, как правило,  посещают все известные артисты, гастролирующие в Бостоне. По моему убеждению, нельзя расставаться с любимым делом, иначе образуется пустота в душе, которую ничем не заполнишь.
Я по-прежнему следую зову своего сердца и стараюсь дарить людям радость общения с музыкой.
Беседовала
Евгения Народицкая
Вестник Род-Айленда