УБИЙСТВО СЕНИ МИЧНИКА

Литературная гостиная

Бруклин ужаснулся, Бруклин возмутился, Бруклин напрягся, Бруклин пришел в движение и тут же замер, Бруклин затих...
А все от того, что Беня Савкин, один из помощников лавочника Мичника, открыв утром дверь магазинчика, обнаружил на полу лежащего в луже крови хозяина. Сеню Мичника убили! Даже утренние газеты, всегда успевающие рассказать обо всем самом интересном, запоздали и вынуждены были прислушиваться к слухам и сплетням. А они были самые разные: люди недоумевали и удивлялись - кто посмел поднять руку на Мичника, самого доброго и честного лавочника в городе, кто решился на это подлое злодеяние, у кого нашлись силы переступить черту, за которой человек становится зверем?
Пока люди галдели и покачивали головами, власти не сидели сложа руки. Всякое преступление, особенно убийство, должно быть раскрыто и наказано, тем более в столь сложном месте многонациональной страны, как Бруклин, недаром на его улицах уже кое-кто стал вспоминать о еврейских погромах в Украине...

* * *
Офицер Блумфельд много слышал об инспекторе Корташе, направленном мэром для расследования этого загадочного убийства. Об инспекторе говорили всякое. Он считался самым одаренным среди полицейских чинов Нью-Йорка и вряд ли кто мог соперничать с ним в умении распутывать хитроумные преступления и ловкости, с которой он это делал. Рассказывали, что однажды он даже прибыл на место преступления раньше самого преступника и тому ничего не оставалось, как дать себя арестовать такому великолепному сыщику.
Но вместо ожидаемого Блумфельдом мощного атлета в полицейский участок вошел неказистый краснощекий грузный увалень в очках и, усевшись за стол, начал кропотливо вникать в подробности.
- Сеня Мичник держал скобяную лавку, но в последние годы торговля не шла и он, можно сказать, почти разорился. Содержал свое дело исключительно за счет личного капитала, прикармливая двух безалаберных помощников - Беню и Изю Савкиных, сыновей своей двоюродной сестры, живущей в абсолютной нищете. Остальных продавцов он уволил полтора месяца назад...
Мичник был добрым человеком и всегда всем одалживал деньги, причем никогда не брал с должников проценты, понятно, делал все это, когда деньги у него еще были. Да и на всякие пожертвования был готов раскошелиться, не то что некоторые...
- Стало быть, разорившийся меценат, - прикинул инспектор. - Видали и таких. Все знали о бедственном положении Мичника?
- Это - Бруклин, сэр, - заверил Блумфельд, все еще разочарованный внешним обликом гостя. - Тут все обо всех знают.
- Прекрасно. Значит, мотив ограбления сразу отпадает. Или убитый ожидал внезапного наследства либо выиграл в какую-нибудь лотерею?
- Нет, он со своим бизнесом был на предпоследнем издыхании и, если бы не необходимость хоть как-то поддерживать племянников, давно бы продал скобяную лавку.
- Возможно, какие-то родственные противоречия, ссоры и скандалы с бывшими друзьями, публичные оскорбления, то есть мотив личной мести... На сей счет есть что-нибудь?
Офицер пожал плечами:
- Добрейшей души человек. Никогда и ни с кем у него не было никаких проблем.
- Ну а те продавцы, которых он уволил полтора месяца назад, разве они не затаили злобу на бывшего хозяина, лишившего их мест и оставившего работать двух родственников-шлимазлов?
- О чем вы, мистер Корташ?! Продавцы сами как могли поддерживали лавку, но и они, разумеется, всего лишь бедняки. Уходя, со слезами на глазах благодарили Мичника и желали ему удачи...
- Да, тягостно, когда убивают ангелов, - вздохнул инспектор. - Нам ничего не остается, как пойти на место преступления. Это далеко?
- Относительно, - заметил офицер. - Пятнадцать минут ходу.
- Пятнадцать минут по такой жаре, - уныло произнес Корташ. - И почему господь посылает мне самые трудные дела в этом мире?!

* * *
Он еще минут десять отдувался и вытирал платком пот со лба, в то время как Блумфельд пытался успокоить собравшихся вокруг зевак.
- Убийство будет расследовано, - заверял он людей, - с нами - лучший инспектор города.
- Этот задыхающийся толстяк? - усмехнулся кто-то. - Позвали бы лучше Абрама Фукса, он бы в два счета распутал это дело и нашел убийцу.
- Потише, потише, - успокаивал толпу офицер, - инспектор сейчас приступит к работе.
- Инспектор приступает, - добавил Корташ, переваливаясь с ноги на ногу и достав из портфеля огромную лупу.
- Кто убийца? - крикнули из толпы.
- Их вейс?! - ответил инспектор. - Какой-нибудь мамзер. Но скоро буду знать. И когда узнаю, то обязательно сообщу всем вам.
Зеваки замолкли.
- Вы разбираетесь в идише? - удивился Блумфельд.
- Я - поляк, - ответил Корташ. - Мы столько лет жили вместе с евреями, что не разучить несколько фраз было бы просто стыдно. Потому мне не стоит говорить о специфических особенностях здешнего населения, я отлично все представляю.
Вот видите следы взлома. Так действуют при набеге мелкие гангстеры. Для них важно поскорее открыть дверь... Ага! А тут просто придавили плечом, судя по всему, и дверь поддалась. Хотя... Такую дверь так легко не откроешь, знатная она у нас, со стальными пластинами. Либо взломщику повезло, либо он был ранее знаком с ее внутренней стороной. Может, ненароком забежал утром в лавку, бросил два-три торопливых взгляда... для умелого парня и этого вполне достаточно.
- Точно! - кивнул для верности офицер.
- Кто из медиков ознакомился с телом?
- Доктор Рудфорт.
- Его экспертиза уже у меня на столе?
- Нет... но очень скоро там будет. Зато тут все полностью перерыто - видно, убийца искал деньги, но так ничего и не обнаружил: хозяин-то был давно банкротом!
- Все ясно. Больше нам тут делать нечего. Возвращаемся, Блумфельд. Надо же, а солнце продолжает раскалять это чертово небо!

* * *
Вернувшись в участок и ознакомившись с выводами врача, инспектор задумался.
- Офицер, а кто такой Абрам Фукс, о котором говорили люди? Что за личность?
- Местная достопримечательность, сэр. Он распутывает разные мелкие правонарушения и даже с некоторых пор стал посредником в спорах между соседями. Человек, пользующийся всеобщим уважением. Прикажете позвать?
- Сам придет, - усмехнулся Корташ.
- Нет. Он гордый. Сам сюда не заявится. Даже мне пару раз пришлось за ним посылать.
- Заявится. Для этого надо будет сделать вот что...
И инспектор пальцем подозвал к себе Блумфельда.

* * *
На следующий день утренние газеты захлебывались от восторга: не прошло и суток, как убийца уважаемого мецената арестован. Полиция задержала Беню Савкина, который вот-вот начнет давать показания. Инспектор Корташ как всегда действовал быстро, ловко и на редкость профессионально.
Сам “герой” дня мирно сидел в полицейском участке и пил кофе вместе с офицером Блумфельдом.
- Значит, вы уверены, что это дело рук итальянцев? - в третий раз спрашивал тот.
- Все указывает на них, - в третий раз объяснял инспектор, - во-первых, тут много макаронников, и большинство покупателей Мичника были итальянцами. Во-вторых, оба бывших продавца скобяной лавки, учитывая первое обстоятельство, также происходили родом из Италии, в-третьих, взлом был совершен по сицилийскому способу, отмычкой снизу вверх, так у нас делают только они, в-четвертых, сейчас среди итальянцев наплыв эмигрантов и многие не могут найти работы, а молодежь носится по улицам, пытаясь влиться в число гангстерских банд, но те берут только избранных, - вот и приходится “отмечаться” подобными “подвигами”.
- А почему бы нам тогда не задержать этих двух итальянцев - Нико Рудзони и Луиджи Эстелани? Они если и не участвовали в убийстве, то могли подсказать адрес грабителю?
- Какой смысл посылать молодого бандита в пустую лавку, где давно уже не видели и сотню долларов?! Нажить себе ярого врага? Нет, это крайне глупо. Да и кто мог знать, что в такой час старому Мичнику придет в голову наведаться в свой магазин: обычно по ночам он сладко спит, несмотря на жизненные передряги. Никого поблизости там нет, то есть вор может действовать совершенно безнаказанно. Согласитесь, офицер, мы не находим повода для “наводки”!
Блумфельд почесал голову.
- Ваша правда, сэр. Мне как-то это не пришло в голову.
- Вам уже несколько раз это не приходит в голову.
Данную процедуру они повторяли, уныло глядя на большие настенные часы, висевшие в участке и явно кого-то поджидая. Ждали не напрасно: дверь отворилась, и на пороге показался Абрам Фукс. Именно таким его и представлял по описаниям офицера инспектор.
Он тут же нагнал на лицо тоскливое выражение и принялся старательно копаться в лежащих на столе бумагах, то есть в отчете доктора Рудфорта.
- Добрый день, Абрам! - поприветствовал вошедшего Блумфельд.
- Добрый день, офицер, - кивнул Фукс без особого почтения. - Вы можете сказать, за что арестован Беня Савкин?
- Господин Савкин не арестован, а задержан, - не отрывая взгляда от бумаг, уточнил инспектор. - Это - принципиально разные вещи.
- Господин Корташ, инспектор, - представил своего шефа офицер, - именно он ведет данное дело.
- Об этом уже все знают, - не повернув головы в сторону инспектора, сказал Фукс. - Я жду ответа на свой вопрос.
- Он подозревается в совершении убийства... - промямлил Блумфильд. - По крайней мере, так пишут в газетах.
- Вы в своем уме?! Если на земле и найдется человек, не способный убить даже муху, то это - Беня Савкин!
- Мы знаем, - снова за офицера ответил инспектор. - Просто по статистике, как правило, нашедшие убитых в двадцати трех процентах случаев являются убийцами. А против статистики не попрешь. Впрочем, если откровенно, Савкин нам нужен как отвлекающий маневр: мы хотим заставить истинного преступника успокоиться, почувствовать себя в безопасности, и тогда он выберется из норы, в которую сейчас спрятался. Присаживайтесь, господин Фукс, офицер, если можно, кофе нашему гостю.
Абрам присел на стул и первый раз посмотрел на инспектора.
- Как же вы собираетесь искать настоящего убийцу? - поинтересовался он.
- С вашей помощью, - предложил инспектор. - Мы снаружи, а вы - внутри. Знаете все, что вокруг, вхожи в любой дом, к тому же, как мне сказали, любите разгадывать головоломки. А вот и одна из них!
И он без опаски протянул гостю отчет медика. Тот внимательно прочитал его.
- Странно... Получается, что убийца не был уверен в своем ударе?..
- Точно. Сначала удар был нанесен по прямой и довольно слабой силы, так сказать, порез, не более, а затем ушел вниз влево с совсем другой силой, нанося смертельное увечье. Будто убийца на ходу поменял свой замысел.
- Или же им командовали, - предположил Фукс. - Кто-то, видя, что он наносит слабый удар, своей подсказкой исправил ошибку.
- Значит, грабителей было двое? - удивился Блумфельд.
- Выходит, так, - улыбнулся, качнув головой, инспектор. - Вы молодец, Абрам, я бы до этого не додумался. Что еще найдется у вас интересного для следствия?
- Разве что немного о бывших продавцах - Нико Рудзони и Луиджи Эстелани. О втором трудно сказать что-то отрицательное - отец большого семейства, вечно в хлопотах и никогда не вызывал сомнений у окружающих. Нико - немного другое. Парень был влюблен в Розу Клейман, дочку сапожника Якова, и мечтал разбогатеть, чтобы просить ее руки и сердце. Пылкий, вспыльчивый характер, иногда дерзковат, но старался во всем угодить хозяину. Он тоже совсем не подходит на роль убийцы.
- Но у него нет алиби, - инспектор снова посмотрел на часы, - и его должны вот-вот сюда доставить. Думаю, разговор с Нико Рудзони будет нам интересен. А чтобы ему не было скучно отвечать в одиночку, пригласим заодно и Беню Савкина, зря, что ли, мы его задержали?
И тут в помещение почти одновременно ввели молодого итальянца с кучерявой шевелюрой и скромного парнишку с ермолкой на голове.
- Господа! - сказал Корташ. - У присутствующих возникло к вам обоим несколько вопросов. Чем откровеннее и точнее вы будете на них отвечать, тем быстрее расстанетесь с наручниками. Скажите, господин Рудзони, когда вы в последний раз заходили в лавку, где раньше работали?
- Во вторник, - ответил итальянец. - Хотел узнать, не улучшилось ли наше положение.
- В понедельник, - поправил Савкин. - Ты еще просил меня дать тебе десять минут постоять за прилавком, чтобы не отучиться работать. Я и ушел к Шельманам почитать свежую газету, попить кофе...
- Понедельник, 20 июня, - прикинул инспектор. - Тогда тремя налетчиками в десять часов утра было совершено ограбление банка в Бруклине. Двое бандитов погибли в перестрелке, а третьему удалось уйти с большой поживой, чуть ли не шестьсот тысяч долларов! Случайно ты не был третьим, Нико?
- Я?! Грабить банк?! - возмутился Рудзони. - Приметы сбежавшего описывали все газеты. Разве я похож на него?
- Не похож, - печально подтвердил Блумфельд. - Тот на две головы ниже. Почти коротышка.
- Да, верно, - согласился Корташ. - В таком деле на коленках долго не проходишь.
- А у Нико было что-нибудь в руках, когда он вошел в лавку? - поинтересовался Абрам Фукс.
- Да, - припомнил Савкин. - Какой-то сверток. А когда он уходил, у него уже ничего не было!
- Там был мой завтрак, приготовленный мамочкой, - пояснил итальянец. - Я так проголодался, что съел его прямо за прилавком, а бумагу выкинул в корзину для мусора. Зная, как работал этот оболтус, прости, Господи, что дурно о покойнике говорю, уверен, она и сейчас там валяется, можете проверить!
- Проверим, - успокоил его Блумфельд, а Фукс продолжил спрашивать у Савкина:
- А что-либо на лавках или в витрине изменилось после ухода Нико?
- Нет, он ничего не взял, - доложил Беня. - Я лично на всякий случай проверил. Просто переставил старую вазу на верхнюю полку. Но старику это так не понравилось, что он решил взять ее домой, мол, не место подобному хламу в скобяной лавке.
- И взял?
- Да. Я сам помогал ему нести. Очень тяжелая ваза.
- Особенно если учесть, что в ней было шестьсот тысяч долларов, - улыбнулся Фукс.
- Нет, там было пусто, - заверил Савкин. - До этого хозяин почти десять минут копался в подсобке, очищал ее от пыли. Никогда бы не подумал, что ему так нравится это занятие.
- Все понятно, Беня, - кивнул инспектор, - снимите с него наручники. А с вами, мистер Рудзони, мы продолжим беседу. Хотя, думаю, все всплыло наружу. Выкладывайте правду, Нико, в этой комнате нет дураков, а чистосердечное признание располагает нашего судью к доброте: а вдруг он не потребует для вас смертной казни?!
- Будем говорить начистоту, - решился итальянец. - Я и был тем самым третьим грабителем. Если бы парни были живы, они бы подтвердили мою правоту. А свидетели приняли за налетчика мальчишку-рассыльного, убегавшего со всех ног от бандитов.
- А почему ты убил Мичника?
- Случайно. Да, я спрятал деньги в вазе, а когда пришел за ними через два дня, раньше не получилось, то наткнулся в лавке на старика. Он специально поджидал меня, расспросив обо всем придурка Беню. Стал укорять в ограблении и говорил, что я должен все отдать банку, чтобы не брать грех на душу... Но я так мечтал о Розе, что выхватил нож и ударил хозяина. Хотел напугать, но лезвие проникло слишком глубоко в тело и старик упал. Что мне оставалось делать? Стал искать деньги, но нигде их так и не нашел, хотя перерыл вверх тормашками весь магазин... Вас устроит такое признание?
- Вполне, - кивнул инспектор. - Ваши права при аресте вам зачитает офицер Блумфельд, терпеть не могу делать это.
- Постойте! - остановил процедуру Фукс. - Есть еще кое-что, о чем мы все забыли. Вы нанесли хозяину один удар, Нико?
- Да, конечно. Я не собирался его убивать!
- А кто тогда вами командовал, крича, что надо бить сильнее и левее?!
Лицо Рудзони невольно побелело от напряжения, и этого нельзя было не заметить.
- А ну-ка выкладывайте правду до конца! - потребовал инспектор. - Я не люблю промежуточных станций.
- Он убьет мою мать и сестер, - простонал Нико. - Это - страшный человек!
- Не дадим, - заверил Корташ. - Имя этого коротышки!
- Франческо Банетти, иначе “Банни”. Он передал мне сверток и велел понадежнее спрятать. А я знал только одно такое место...
- Конечно, “Банни”, - стукнул себя ладонью по лбу инспектор, - и как я сразу этого не сообразил. Мы возьмем его сегодня же вечером, я знаю, где он обожает прятаться от закона.
Когда убийцу увели, Корташ демонстративно поаплодировал Абраму Фуксу.
- Вы мастерски закончили эту партию, - сказал он. - Может быть, вы еще скажете, где находятся шестьсот тысяч долларов. Ведь Нико не обнаружил их в скобяной лавке!
- Скорее всего, дома у старика Мичника, в той же старой вазе.
- Вы уверены в этом, словно сами их туда положили. Откуда вы знаете?
- Просто я знаю привычки Сени Мичника. Он предпочитал все возвращать на свои первоначальные места. Где их нашел - там они и будут лежать.
Инспектор распорядился тут же послать людей в дом Мичника, чтобы изъять похищенные банкноты из банка.
- Мне говорили о вас много хорошего, Абрам, но оказались вы еще лучше. Браво!
- Стараюсь служить обществу и своей общине, - с достоинством наклонил голову Фукс.

* * *
После его ухода в осиротевшем участке еще некоторое время сидели Абрам Фукс и офицер Блумфельд.
- А ведь завтра все газеты напечатают о новом триумфальном расследовании Корташа, - заметил офицер, - а ваше имя никто ни разу не упомянет. Так этот поляк и делает свою славу!
- Не пеняйте на журналистов, Давид, - заметил Абрам, - и зря не клевещите на поляков, среди них есть немало хороших парней. Ведь все равно пройдет каких-нибудь сто лет, и в этой стране не будет ни итальянцев, ни поляков, ни англосаксов, ни негров, ни индейцев... останутся только одни американцы. Одни американцы и евреи.
- А почему именно евреи? - не понял Блумфельд.
- А куда мы денемся?! - усмехнулся Фукс.
Михаил КАГАРЛИЦКИЙ