Мэйкон-Стрит

История далекая и близкая

Почему Брайтон зовётся Брайтоном? Какой секрет таится в названии Эммонс-авеню? В чем провинился человек, давший название Фултон-стрит? И кто такие Крапси, Бенсон, Белмонт, Кнапп и Мермэйд, в честь которых названы улицы? На все эти вопросы вы сможете найти ответы в нашей рубрике, посвящённой истории названия нью-йоркских улиц.

Расположенная в бруклинском районе Бедфорд-Стайвезант улица Мэйкон-Стрит названа в честь выдающегося политического деятеля XVIII – XIX веков Натаниэля Мэйкона (1758 - 1837). Этот харизматичный человек прославился, прежде всего, своим ораторским мастерством и дружбой с президентом Томасом Джефферсоном.
Сразу стоит заметить, что почти всю свою жизнь Мэйкон прожил в Северной Каролине. Как его имя попало на уличную табличку в Бруклине – большая загадка. Однако некоторые исследователи предполагают, что такой чести он удостоился за уважительное отношение к чернокожим рабам (в Бедфорд-Стайвезант когда-то находился крупный рыботорговый рынок). Следовательно, простая человеческая терпимость, а вовсе не политические заслуги, увековечили имя Натаниэля. 
Отец Мэйкона был крупным табачным плантатором. Он умер от лёгочного заболевания, вызванного постоянным курением трубки. Так Натаниэль унаследовал 2995 акров земли, 130 лошадей и трёх чернокожих рабов. «Я очень рано повзрослел и почувствовал, что такое одиночество, - писал в мемуарах Мэйкон. – Мой шестой день рождения совпал с годовщиной смерти отца. В тот день я долго думал о несправедливости жизни...»
Всё своё детство и юность мальчик провёл в тесном общении с рабами – Джорджем, Робби и Люси. Они занимали в доме Мэйконов должности садовника, извозчика и кухарки соответственно. «Наше семейство никогда не относилось к чернокожим людям как к бесплатной рабочей силе, - вспоминал Натаниэль. – Я искренне любил этих людей. Когда мне исполнилось десять лет, в нашем доме проживало восемь частных учителей. Это были выпускники университетов, уважаемые в высших кругах общества. Но я не чувствовал к ним никакой симпатии. Общаться с «чёрной троицей» мне всегда было гораздо приятнее...»
Мэйкон получил блестящее частное образование. Лучшие преподаватели Америки занимались с ним на дому. Таким образом, к своему совершеннолетию Натаниэль обладал знаниями, которыми могли похвастаться разве что выпускники лучших университетов страны.
Больше всего Мэйкон преуспел в английском языке. Он обладал каллиграфическим почерком, освоил методику быстрого чтения, а также научился виртуозно пересказывать прочитанный материал. Преподаватель Мэйкона по английскому языку Берн Саммер как-то сказал: «Я не видел в своей жизни таких людей, как Натаниэль. Он не совершает ошибок, когда пишет. Он не совершает ошибок, когда говорит. Возможно, этот талантливый подросток не совершает ошибок даже тогда, когда думает...»
Вопреки просьбам родственников не покидать Северную Каролину, Натаниэль принимает решение уехать в Нью-Джерси, чтобы отучиться два года в колледже. «Я еду не за знаниями, а за человеческим общением, - комментирует своё решение Мэйкон. – За 18 лет жизни у меня было всего три настоящих друга (имеются в виду рабы – Прим. авт.) и целая сотня учителей...»
В колледже герою нашего очерка приходилось регулярно вступать в дискуссии с другими студентами. Споры в большинстве случаев заканчивались дракой. Причём противники всегда нападали на Мэйкона первыми. Каждый раз они проигрывали «северокаролинскому умнику» (прозвище Натаниэля) в интеллектуальной борьбе, но всё равно пытались доказать свою правоту с помощью кулаков.   
«Колледж познакомил меня с такой удивительной вещью, как человеческая глупость, - сказал Мэйкон на вручении выпускных дипломов. – Долгих 24 месяца я наблюдал за тем, как люди говорят, вместо того чтобы слушать...»
Это заявление показалось преподавательскому составу «странным и двусмысленным», за что Натаниэль был исключён из списка «десяти самых уважаемых студентов XVIII века». Его фотография даже исчезла с дверей популярного дискуссионного клуба, куда приходили студенты, чтобы поспорить над тем или иным вопросом. Сам же клуб был переоборудован в читальный зал, где строго-настрого запрещалось разговаривать.
Сразу после колледжа Мэйкон оказался на фронте. В самый разгар Войны за независимость он получил должность писаря в штабе Джорджа Вашингтона. В его обязанности входило составление писем и документов, списков убитых и раненых.
Бытует миф, что однажды сам Джордж Вашингтон попросил Натаниэля написать важное письмо для короля Великобритании Георга Третьего. Однако это послание так и не было отправлено. Якобы в последний момент Вашингтон выхватил его из рук писаря и бросил в камин. Некоторые исследователи полагают, что письмо являлось актом о капитуляции. Хотя настоящую правду мы уже вряд ли когда-нибудь узнаем.
После войны Мэйкон решил посвятить жизнь политике. Он принимал участие в форумах, собраниях и конференциях, проходивших по всей стране. Натаниэль состоял сразу в 26 партиях. Причём идеологическая позиция каждой из этих партий кардинально отличалась от других. «Настоящая Америка открылась для меня в 80-е годы XVIII века, - вспоминал Мэйкон. – Я разъезжал по городам и деревням, разговаривал с политиками и фермерами. Чтобы не раскрывать свою настоящую личность, я назывался неким Джо Ронтоном, производителем спичек из Нью-Йорка».
В 1787 году Мэйкон написал газетную статью под псевдонимом Ронтона. В ней он описал необходимые условия для развития американского государства. Главным залогом успеха Натаниэль считал расширение границ и разрыв деловых отношений с Англией. Статья заканчивалась словами: «Нашему государству нужен мужественный политик. Он должен разбираться в истории, уметь хорошо говорить и обязательно обладать военным опытом...» Излишне говорить, что этой фразой он намекал на самого себя.     
В 1791 году Мэйкон получил место в Палате представителей США. Вся его деятельность сводилась к резкой критике небезызвестного Александра Гамильтона и восхвалению будущего президента Томаса Джефферсона. Историки считают, что если бы не красивые речи Натаниэля, звучавшие на всех важнейших политических мероприятиях, то Джефферсон бы никогда не стал президентом.
Мэйкон оказался отличным пиарщиком и вместе с тем виртуозным пустословом. Гамильтон даже как-то заметил: «Общение с господином Мэйконом напоминает мне торжество в трактире. Много шума, много веселья и ещё больше пустой болтовни».
В 1815 году Натаниэль стал сенатором штата Северная Каролина. Здесь стоит рассказать одну интересную историю. Однажды к нему в офис явился чернокожий старик, представившийся как Робби. Охранники долгое время не пускали странного гостя, который своим внешним видом напоминал бездомного. В конце концов к визитёру вышел сам Мэйкон. Некоторое время они молчаливо смотрели друг на друга, а потом были дружеские объятия.
Робби оказался одним из трёх рабов, которые когда-то давно достались в наследство маленькому Натаниэлю. Расчувствовавшийся Мэйкон отменил все свои дела и несколько часов разговаривал с другом детства за закрытыми дверями своего роскошного кабинета. Робби вышел из губернаторского офиса далеко за полночь, держа в руках огромную сумку. Что именно в ней лежало – неизвестно.
Мэйкон проработал на политической арене Америки почти полстолетия. В общей сложности он сменил около двухсот государственных постов и назначений.
К сожалению, некоторые историки сегодня стремятся показать этого человека в нелицеприятном виде. В частности, некоторые заявления Натаниэля трактуются как пропаганда рабства и расовой дискриминации. В основном это фразы, вырванные из контекста, смысл которых изменён.
Нельзя конкретно сказать, что именно Мэйкон сделал для Америки. Этот человек был незаменимым, но всё же винтиком в сложном механизме политических интриг. Сам Натаниэль так охарактеризовал свои заслуги: «Я всегда верил в высшую справедливость и старался делать так, чтобы американский народ был счастлив. Не скрою, иногда мне приходилось жертвовать одной частью населения ради другой. Но если пересчитать все мои плохие и хорошие поступки, то последних было гораздо больше...»
Мэйкон умер в 78-летнем возрасте. Его потомки разъехались по всей Северной Америке. На сегодняшний день их число превышает тысячу человек.