Андервуд-парк

История далекая и близкая

Почему Брайтон зовётся Брайтоном? Какой секрет таится в названии Эммонс-авеню? В чем провинился человек, давший название Фултон-стрит? И кто такие Крапси, Бенсон, Белмонт, Кнапп и Мермэйд, в честь которых названы улицы? На все эти вопросы вы сможете найти ответы в нашей рубрике, посвящённой истории названия нью-йоркских улиц.

Уютный парк, расположенный в бруклинском районе Клинтон-Хилл, носит имя Джона Андервуда (1857 - 1937) – известного на рубеже XIX – XX веков изготовителя печатных машинок.
Андервуд приехал в Америку в пятилетнем возрасте вместе с многочисленными родственниками. Родители ребёнка арендовали роскошный особняк на Клинтон-авеню - в самом центре богемного Бруклина. Здесь проживали не просто богатые люди, а исключительно успешные миллионеры. Улица была настолько престижна, что полицейские не позволяли туристам гулять по ней больше десяти минут.
Уже через восемь дней после приезда отец Джона открыл в Нью-Йорке филиал компании John Underwood & Company, которая специализировалась на производстве печатных машинок, пишущей бумаги и чернил. Основными клиентами компании стали журналисты, писатели и адвокатские офисы, поэтому востребованный бизнес моментально пошёл вверх.
Сам Джон вспоминал своё американское детство так: «Моими любимыми игрушками были детали пишущих машинок, потому что весь наш дом напоминал одну большую пишущую машинку. В воздухе постоянно стоял запах чернил и масла, а из комнат доносилась барабанная дробь  стенографистов...»
В восьмилетнем возрасте Джон различал 128 видов бумаги для печатания, а к девяти годам он стал одним из самых быстрых стенографистов Бруклина. Его любимой забавой стала разборка и сборка печатных машинок. В 1867 году он даже побил фабричный рекорд, собрав машинку за 17 минут. Тогда о юном таланте впервые написали городские газеты.
Надо сказать, что главным конкурентом John Underwood & Company была компания Remington & Sons. Семейство Андервуд никак не могло вырваться вперёд в противостоянии двух гигантов. Оба бизнеса славились безупречным сервисом и профессиональной работой.
В 1887 году Джон получил от своего отца право распоряжаться семейным бизнесом. В своей напутственной речи постаревший отец пожелал сыну «разорить конкурентов» и «не осквернить благородное имя династии Андервуд».
Тридцатилетний Джон не знал, как ему победить компанию Remington & Sons. «Наши бизнесы можно сравнить с двумя заполненными до краёв чашками кофе, - писал он в своём дневнике. – Мы совершенно одинаковы. Если кто-нибудь решит долить ещё кофе, то он обязательно прольётся...»
Здесь стоит упомянуть один интересный момент. В XIX веке подавляющее большинство пишущих машинок было сконструировано таким образом, что стенографист не видел текста во время ударов по клавишам. Фактически печатание происходило вслепую, из-за чего вероятность появления ошибки на бумаге сильно возрастала. Исправить это недоразумение пытались многие, однако их изобретения так и оставались в единственном экземпляре.
Андервуд быстро осознал, что единственный способ разгромить всех конкурентов – изобрести машинку с визуальным текстом. Он потратил пять лет на разработку идеальной технологии, однако так и не смог добиться успеха. «Невозможно совместить в идеальном печатном аппарате форму и надёжность, - писал он в дневнике. – Либо получается железный ящик размером с письменный стол и с очень сложными деталями, либо миниатюрный чемодан, который ломается после ста ударов по клавишам».
Отчаявшийся Джон, однако, продолжал удерживать авторитет John Underwood & Company на самом высоком уровне. Компания стала использовать цветные краски, шёлковую бумагу и чернила без запаха. Клиенты, естественно, были довольны.  
Переломный момент произошёл в 1895 году. В кабинет Джона Андервуда зашёл частный изобретатель Франц Вагнер. Выглядел гость как типичный «сумасшедший профессор»: вывернутая наизнанку рубаха, очки со склеенными линзами, взъерошенные волосы и фанатичный взгляд. Вагнер бросил Андервуду на стол папку с бумагами и быстро произнёс: «Взгляните на это. Буду ждать вас в кофейне через дорогу».
Когда настороженный глава John Underwood & Company внимательно изучил бумаги, он чуть не умер от радости. Вагнер изобрёл именно то, что могло совершить настоящую революцию в сфере печатного дела, а именно – сконструировал визуальную машинку (visible-writing machine). Не прошло и часа, как Андервуд купил патент на производство аппарата за сумму в четыре раза больше, чем просил «сумасшедший профессор».
Первые машинки по технологии Вагнера появились в 1902 году. Они сразу же осели в офисах нью-йоркских чиновников. Существует даже версия, что мэр Большого Яблока Сет Слоу лично попросил Андервуда не запускать машинки в массовое производство. «Дайте нам насладиться элитарностью вашего изобретения, - говорил градоначальник. – Пусть журналисты и писатели будут немного отставать от представителей власти...»
Не исключено, что Андервуд выполнил просьбу Слоу. Первые визуальные печатные машинки появились только в 1915 году. Их стоимость равнялась двадцати ужинам в самых престижных ресторанах Манхэттена. Даже самые процветающие юридические офисы Нью-Йорка не покупали больше 2 – 3 машинок. Аппарат моментально стал символом роскоши и процветания. 
Довольный Андервуд открыл филиалы компании в шести штатах страны и целый год колесил по Америке, представляя диковинный аппарат. Любопытно, что первыми на Джона обозлились производители чернильных перьев. Они ожидали грядущего заката своего бизнеса. Андервуд, однако, поспешил их успокоить: «Даже если печатная машинка будет в каждой американской семье, то ваши перья не окажутся в мусорной корзине! Ведь люди должны чем-то подписывать важные документы!»
В 1920 году Андервуд нанёс ещё один удар по конкурентам. Он начал выпускать машинки на разных языках. Самыми первыми стали немецкий, китайский и хибру. Это новшество увеличило капитал John Underwood & Company в два раза.
Исследователи даже считают, что своим поступком Джон увеличил поток еврейской и китайской иммиграции. По всей стране начали открываться специализированные юридические офисы, оборудованные соответствующими печатными аппаратами.
Андервуду хотелось закрепить успех, поэтому в период с 1923 по 1928 год он допустил несколько ошибок, ставших следствием сумасшедшей погони за деньгами и славой. Он выпустил печатную машинку, где вместо букв использовались слова. Далее последовала машинка с ночной подсветкой (впоследствии выяснилось, что встроенные лампочки портят бумагу). Последним провалом стал аппарат с гигантскими печатными буквами (весил более пятисот паундов). Он был предназначен для создания вывесок и плакатов. Ни одно из этих изобретений не увенчалось успехом.
В 1930 году Андервуд написал статью об «окончании эволюции печатных машинок». Он признал свои аппараты совершенными, отметив, что впоследствии будут меняться только размеры и вес машинок. Наших современников, наверное, больше всего удивит следующая фраза этой статьи: «Печатные машинки замечательно укрепляют кисти рук и развивают пальцы. Я бы не советовал своим детям и внукам, которым предстоит продолжить дело John Underwood & Company, понижать силу давления на клавиши». Интересно, что бы сказал Джон, увидев современные компьютерные клавиатуры...
Андервуд умер через несколько дней после празднования своего 80-летнего юбилея. В последний день рождения он произнёс свой последний тост: «Я прожил длинную интересную жизнь и добился всего, чего только мог пожелать. Желаю того же самого каждому потомку!»
Вдова и дети Андервуда передали его поместье с большой зелёной площадкой в руки города. Теперь там расположен Андервуд-парк.