ИМПЕРСКИЙ ВИРУС РОССИИ

The Russians are coming? Ну да, что-то вроде того. Спасибо Путину!  Чтобы читатели не заклевали меня за это восклицание, сразу оговорюсь: в том смысле, что нет худа без добра.

В самом деле, если бы не «крымнаш» и последовавшая за ним русско-украинская война (будем называть вещи своими именами), то Россия продолжала бы оставаться на задворках мировых новостей, политическим маргиналом, каковым она стала после коллапса «империи зла». Другой вопрос, бывают ли империи добра. Лично меня это печалило по меркантильным причинам: пока Россия была в новостных лентах, мы с моим соавтором Леной Клепиковой держались на плаву, выдавая статьи и книги о нашей географической родине, а когда СССР слинял,  нам пришлось вернуться в русскую изящную словесность – занятие приятное, но не скажу что хлебное.

Конечно, можно как угодно критически относиться к событиям на нашей географической родине – вплоть «Крым – наш, Россия – китайская» (см. мою статью в №945) или «Россия встала с колен и опустилась на четвереньки», либо подсчитывать во что обходятся (и обойдутся) россиянам имперские амбиции их нацлидера, а то и уложив Путина - имажинарно - на пресловутую кушетку, попытаться выяснить, какие детские комплексы довели его до такой жизни: имею в виду манию величия. Однако факт остается фактом: благодаря ему, Россия вышла из мировой закулисы на мировую авансцену.

 Вот диагноз Ахматовой:

 В Кремле не можно жить - Преображенец прав.

 Там древней ярости еще кишат микробы:

 Бориса дикий страх, и всех Иванов злобы,

И Самозванца спесь - взамен народных прав.

В этом знаковом контексте и следует рассматривать неожиданное появление специального выпуска литературного приложения к воскресному номеру «Нью-Йорк таймс», посвященного России. Хоть там по преимуществу книжные рецензии – за исключением целевой и эмоциональной, в эпистолярном жанре, статьи Маши Гессен «To Russia, With Tough Love» (перевод требуется?) – но все эти отклики на новые книги попали в магнитное поле злобы дня: политики, экономики и социалки.      

Взять, например, рецензию Женни Оффилл на очередную книжку Людмилы Петрушевской - три повести о русских бабушках (в адекватном переводе Анны Саммерс). Одна из этих бабушек – к слову – ААА (Анна Андреевна Ахматова), которая самим автором рассмотрена не с литературной, а скорее с бытовой точки зрения, но и с психологической тоже. Зато рецензент, минуя разные там психологические тонкости (как говорил Ницше, «не до нюансов»), заостряет внимание на безвыходном экономическом и бытовом положении бабушек в России – как в ахматовские времена, так и в нынешние. Книжная рецензия выглядит газетной актуалкой.

Ну, а когда заходит речь о таком насквозь политизированном писателе как Эдуард Лимонов, здесь уж автору – Юлии Иоффе – и карты в руки. Хотя этот классный автор из «Нью Репаблик» дока в самых разных аспектах современной российской жизни, литературу включая, однако какая там литература, которая отодвинута на задний план за счет текущей политики! Из этой статьи мы узнаем, что отец «Эдички» - офицер НКВД (яблочко от яблони?), что его первая жена - Анна Моисеевна (не антисемит, хоть и националист-экстремал), что Лиля Брик (а здесь уж в одном флаконе пятая графа и связи с тайной полицией) поспособствовала отвалу за бугор Лимонова и его следующей супруги Лены Щаповой и прочее в том же духе – дуй, читатель, самостоятельно!

Почему я обрываю разговор о Лимонове? Не только потому, что русскоязычник более-менее знаком с этим писателем-скандалистом по его политическим и литературным акциям, включая его беллетризованные псевдоавтобиографии. Дело в том, что поводом к разговору о Лимонове послужила вышедшая в переводе с французского на английский книжка Эммануэля Каррера о лидере нацбольшевиков, этой самой потешной партии в ограниченном российском политическом пуле. Я писал о ней, опередив «Нью-Йорк Таймс Бук Ревю» на целых три недели, ну как тут не прихвастнуть своей оперативностью!

О самом «виновнике», спровоцировавшем нынешний прилив мирового интереса к России, - всего одна маленькая, в полстраницы, рецензия на очередную о нем книжку – «Путинская клепоткратия. Кому принадлежит Россия?» Ее автор Карен Давиша с цифрами на руках показывает, как путинская камарилья - точнее кодла-шодла - обкрадывает страну за спиной кремлевского пахана (больше половины средств на Сочинскую олимпиаду положила себе в карман, к примеру), но и Сам имеет с этих покраж гешефт, будучи за счет дотаций-поборов с олигархов самым богатым человеком в России. И все это прикрываясь патриотическими знаменами, взвинтив после аннексии Крыма джингоистские настроения населения до истерического уровня. Коли так – это я уже от себя – то клептократия одновременно является охлократия, коли охлос (он же демос) альтруистически и даже во вред себе поддерживает – статистика! – своего лидера. Пусть даже тот –  самая выдающаяся посредственность, как сказал не о нем Лев Давыдович, в политическом ареопаге России.

Зато Путин – зримо или незримо – присутствует во всех статьях этого российского спецвыпуска нашей ведущей газеты. Будь то пространная рецензия на первый тысячестраничный (!) том монографии Стивена Коткина о Сталине или, наоборот, на конспективную, сжатую, как пружина, книгу Петра Померанцева о кремлевском телевидении, которое зомбирует граждан, кошмаря и вправляя им мозги. Книгахорошоназвана «Nothing is True and Everything is Possible». Я  бы вольно перевел это: «Ни слова правды и информационный беспредел». Замечательную иллюстрацию поместила газета к рецензии на эту книгу: анфилада телеэкранов, и на каждом из них - ВВП. Судя по рецензии Мириам Элдер и приведенным ею ярким цитатам из книги, британскому журналисту русского происхождения удалось схватить сюр кремлевской телепропаганды, зашкаливающий в абсурд, но тем не менее убеждающей и убедительной для зрителей.

Увы, разгадку этой чуть ли не гносеологической тайны мы не находим даже в ключевой статье этого номера «Книжного обозрения». Маша Гессен, автор интересной биографии Путина,  недавно бежала (буквально) из России, где была успешной журналистской, но и здесь в США не растерялась и не затерялась. Ее умные и точные статьи регулярно появляются в американских СМИ. В другом книжном обозрении – «Нью-Йорк ревю оф букс» - я читал ее статью о «Pushkin Hills» - английском переводе книги Довлатова «Заповедник», который сделала его дочь Катя, я знаю ее с детства. Семейный подряд? Что Кате удалось – сделать книгу ее отца явлением англоязычной литературы.

Что замечательно в последней статье Маши Гессен - автор перемешивает личные впечатления с литературными цитатами и ссылками. Знакомые имена так и мелькают –Пушкин, Герцен, Огарев, Есенин, Набоков, а хрестоматийное пушкинское «Москва! Как много в этом звуке для сердца русского слилось!» она дает даже в трех разных переводах со своими критическими комментами. Маша пишет не просто о своем разочаровании, но о своей боли и кончает статью горьким «Good-bye, Moscow. I don’t love you anymore».

Так ли уж все беспросветно? Не знаю. Отмечу под конец только один печалящий и одновременно радующий меня факт: мы все уехали из бывшей самой читающей в мире в страны в страну, которая по всем показателям судя, перехватила пальму первенства и сама стала самой читающей страной в мире. Косвенное тому свидетельство - книжный выпуск «Нью-Йорк таймс», посвященный моей родине (как может публикация тематического приложения к высоколобой и не самой тиражной газете Америки быть свидетельством вышеприведенного вывода – не очень понимаю).

Владимир Соловьев