Салют мальчишу!

Сергей Восковский
Молодым людям имя Егора Гайдара ничего не говорит. «Голубую чашку», написанную его дедом, они не читали. Его отца, военного обозревателя «Правды» Тимура Гайдара, они не знают. Но вот Егор Тимурович скончался, телевизионные люди о нем вспомнили, заговорили.
 Я все боялся, что Малахов до него дотянется в своей передаче, но – пронесло. В интернете, конечно, Гайдара помянули, по-всякому, как водится, особенно в модных нынче комментариях, которыми любой может украсить любую статью. Здесь разброс необычайно велик. От почти религиозного благоговения перед покойным, до столь же религиозного отрицания. Чуть ли не до анафемы. Все это зря, на мой взгляд. Егор Гайдар не был ни святым, ни отступником. Он был просто честным человеком. И делал лишь то, что считал в данный момент для себя единственно приемлемым.
Честным человек может быть при любом режиме, при любом царе или генсеке. Совсем не обязательно, чтобы этот человек был признан «прогрессивным» задним числом, через много лет после того, когда он жил. Для оценки этого человека важно не то, каким он кажется при рассмотрении через призму исторического анализа, а то, какие мысли вызывают воспоминания о нем или чтение его книг, если он таковые написал.
Кто-то считает, что книги Аркадия Гайдара, деда Егора Тимуровича, насквозь лживы и чрезвычайно вредны. Поскольку, описывая период финской кампании, например, Гайдар не осуждает эту кампанию, не предает анафеме сталинский режим, не пригвождает его к позорному столбу. Однако, и тимуровские отряды, и снежные крепости, и Женечка с аккордеоном, и Тимур, мчащийся сквозь ночь на мотоцикле – все это отнюдь не признаки сталинизма. Параллельно с любым тираном, называйся он как угодно, живут миллионы людей, которые именно живут. Среди них есть всякие. Те, кто идет на плаху за идеи, и те, кто живет, растит детей, пишет для них хорошие книги. Аркадий Гайдар, как утверждают, много чего натворил в гражданскую войну. Вполне возможно. Кто не натворил тогда ничего? Однако героев Щолохова, метавшихся между белыми и красными, до сих пор многие считают достойными, по крайней мере, изучения. Некоторых участников белого движения в России на государственном уровне признают героями. А вот Аркадию Гайдару зачастую отказывают в том, что он был по-своему прав.
Егор Тимурович не был диссидентом, не был антисоветчиком. Он не боролся с коммунистическим режимом. Он работал. Он изучал экономику, пытался применить изученное на практике. Не его вина, что коммунистический режим пришел к тому финалу, к которому пришел. Но, когда вопрос стал ребром, что будет в России – голод, гражданская война, иностранная интервенция, Гайдар сделал свой выбор. Коммунистический экономист стал первым экономистом новой России.
Я хорошо помню те времена. С витрин и полок роскошных ташкентских гастрономов исчезло все. Магазины стояли пустыми. Для того, чтобы хоть как-то скрасить это убожество, магазины заполнили сотни бутылок ташкентской минеральной воды. Магазины оживали раз в месяц – когда в них «давали» продукты по талонам. Это было время, когда зарплату выдавали нераспечатанными банковскими сторублевыми пачками. И все равно, на них ничего нельзя было купить. Это было время безнадежности, которая охватило всех. Работай, не работай, есть деньги, нет их – все было равно.
Реформы Гайдара все изменили. Да, цены стали заоблачными. Но в магазинах появились продукты. Сторублевые нераспечатанные пачки можно было обменять на продукты. Тот, кто это забыл, наверное, в те времена не приобретал продукты в обычных магазинах, скорее всего эти люди пользовались «распределителями». Именно они, как кажется, до сих пор осуждают Егора Тимуровича за его реформы.
Они, эти реформы, касались не только потребления. Они разбудили инициативу. Стали появляться различные негосударственные формы хозяйствования – кооперативы, НТТМ. Сейчас эти формы принято называть уродливыми. Нет, уродливым был советский способ хозяйствования, зарегулированный, чрезмерно централизованный, не учитывающий реальных нужд людей.
Говорят, что его реформы вытолкнули на улицы миллионы людей. Но всякий, кто в те годы хоть сколько-нибудь серьезно был связан с управлением предприятиями, должен помнить, каким избыточным количеством работников делалось то, что могло делаться количеством, куда более меньшим. Это была компенсация скрытой безработицы. Вот это избыточное количество «работников» и оказалось не у дел. В этом нет вины Гайдара. Это было признание объективной, как говорится, реальности. И с этим ничего поделать было нельзя.
Если бы не те реформы, в стране могли бы вспыхнуть голодные бунты. Война за идею страшна. Но еще страшнее – война за жратву. Этой войны удалось избежать.
Егор Гайдар повторил судьбу своего деда. Он делал то, что считал для себя единственно возможным. А потом он просто погиб.
Госдума России отказалась почтить его память. Нашли всякие надуманные предлоги. Мол, он уже вписал свое имя в историю, а те, кто желает, может принять участие в траурных мероприятиях. А официальное объявление минуты молчания, мол, вызовет среди депутатов скандал. Представляется, что так могут мыслить и поступать лишь те, кого в детстве обделили любовью. Кому не читали хороших книжек. Кого заставляли зубрить уроки. Кого, наконец, ставили в угол даже за тройки. Таких людей не будут вспоминать уже на второй день после ухода на пенсию. Их даже не будут вспоминать недобрым словом. Не будут – потому, что они ничего после себя не оставят. Ни хорошего, ни плохого.