Добровольная сегрегация

«Если язык человека вял, тяжел, сбивчив, бессилен, неопределён, необразован, то таков, наверное, и ум этого человека, ибо мыслит он только при посредстве языка...»
Иоганн Гердер

На прошлой неделе губернатор Нью-Йорка Дэвид Патерсон подписал билль, согласно которому все предвыборные документы отныне будут издаваться и на русском языке (об этом вкратце писал мой коллега Михаил Соболев в репортаже «Русифицированные выборы», «РБ» #699).
О важности подписанного билля чиновники говорили много. Я внимательно просмотрел видеозапись состоявшейся в «Шорфронте» презентации документа. Судя по восторженным речам видных нью-йоркских политиков, «русификация выборов» - это не что иное, как самое значимое событие в жизни каждого русскоговорящего человека, живущего в США. Мол, теперь мы имеем такие же права, как китайцы, корейцы и испанцы, давным-давно получившие право читать бюллетени на родном языке.
За эмоциональностью мало кто разглядел суть нововведения. А сводится оно, грубо говоря, к тому, что теперь в предвыборной листовке будет написано не «Michael Bloomberg», а «Майкл Блумберг». С принятием билля русскоязычные иммигранты-избиратели, имеющие американское гражданство (минимум 5 – 6 лет в стране), признались в собственной, мягко говоря неграмотности. Жить в англоязычной стране много лет и не выучить элементарного разговорного языка - это не только позор, но и глубочайшее неуважение к звёздно-полосатому флагу.
Здесь наверняка кто-нибудь из читателей воскликнет: «Что вы позволяете себе, Новицкий! Билль был принят для стариков, которые в силу своего возраста не могут выучить английский! Оставьте их в покое!»
Это любимая отговорка всех пожилых русскоязычных иммигрантов. Мол, главное препятствие к изучению языка – возраст. Хотя в реальности выучить английский в минимальном объеме немногим сложнее, чем привыкнуть к американским денежным банкнотам. Лишь бы желание было. А если учесть то количество бесплатных курсов, которые предлагают различные  ассоциации, коалиции, центры, школы и прочие организации «по адаптации русскоговорящих иммигрантов в Америке», то складывается впечатление, что «наш брат» сознательно отказывается от изучения английского языка. 
Да и зачем, собственно, его учить? Ведь не за горой тот день, когда мы добьёмся русификации уличных указателей, синхронного перевода всех американских телеканалов, расшифровки джанк-мэйлов в почтовом ящике. Будьте уверены: конгрессмены пойдут и на такие абсурдные глупости, ведь для них главное – удовлетворять потенциальный электорат. 
Нет ничего удивительного в том, что с подписанием законопроекта русскоязычная община Нью-Йорка заняла «достойное» место среди испанцев, китайцев и корейцев. И если присутствие испанского языка в этом списке объясняется национальной значимостью (спасибо конквистадорам-завоевателям и 47 миллионам латинос на территории США), то китайцы и корейцы действительно вынуждены прибегать к переводам. Для них переход с иероглифов на алфавит является большой проблемой. Это факт. Если не верите, то попробуйте ради любопытства хотя бы поверхностно освоить разговорный китайский или корейский.
Выучить же английский язык русскоязычному иммигранту немногим сложнее, чем тому же итальянцу, французу, немцу, израильтянину, африканцу или скандинаву (чем последние успешно и занимаются). Это подтвердит любой лингвист.
Кстати, сосед-итальянец выразил мне искреннее сочувствие по поводу языкового билля. «По-моему, вы вконец обленились, приятель, - осторожно сказал он. - Помню, я без английского языка даже в DMV стыдился зайти, поэтому драйвер-лайсенс получил через год после приезда. Ведь сначала нужно было научиться говорить...»
Действительно, трудно представить, чтобы, например, немецкая или итальянская община Нью-Йорка потребовала перевести какой-нибудь общественный сервис на родной язык. Во-первых, не позволило бы чувство собственного достоинства. Во-вторых, стыдно выпрашивать миллионы долларов федеральных денег на языковую прихоть в период кризиса, когда в стране полным-полно настоящих проблем.
После принятия языкового закона лично я окончательно убедился в том, что незнание английского – главная проблема всей русскоязычной иммиграции. В «РБ» часто приходят жалобные письма от людей, обманутых работодателями, лендлордами, адвокатами, продавцами и т. п. Такие бедолаги обычно спрашивают совета, куда обратиться, как повести себя в той или иной ситуации. И ведь большинство из них стали заложниками русского языка. Они боятся завести разговор с «иностранцами» (так часто «наши» называют англоязычных) и вырваться за пределы «советского гетто», которое продолжает противопоставлять себя настоящей Америке.
Они постоянно жалуются на тяжёлую жизнь, но не делают главного, чтобы её изменить, – не учат английский язык!
Помню, много лет назад мой американский репетитор как-то заметил: «В Соединённых Штатах может разочароваться только тот, кто не знает английского языка, потому что английский – это универсальный ключ совершенно ко всем дверям». С каждым днём я всё больше убеждаюсь в этом мудром изречении.
Отсутствие языка полностью отрезает человека от настоящей Америки. Он вынужден общаться с людьми, которые имеют весьма и весьма ограниченный круг интересов. Страх перед изучением английского со временем трансформируется в комплекс неполноценности, а комплекс неполноценности порождает злость, зависть и ненависть. Задумайтесь, почему на Брайтоне всегда царит такая недоброжелательная атмосфера...
Мне искренне жаль русскоязычных иммигрантов, которые восприняли билль Russian Language Voters как важное историческое событие. Честно признаюсь, я бы обрадовался гораздо больше, если бы нью-йоркские чиновники в один прекрасный день объявили, что русскоязычной общины (в её нынешнем виде) больше не существует. А губернатор Патерсон сказал бы что-нибудь вроде: «Русскоязычные иммигранты настолько гармонично растворились в американской жизни, что теперь их невозможно выделить в отдельный этнический анклав. Теперь мы с гордостью можем называть их американцами русского происхождения...»
И тогда кучка крикливых энтузиастов, называющих себя «лидерами общины», перестала бы выступать от лица всей русскоязычной иммиграции. Пропали бы дублирующие ассоциации-коалиции-организации, большинство из которых существует благодаря языковому барьеру. А на предложение чиновников перевести ещё какой-нибудь сервис на русский язык каждый «наш» гражданин США возмущённо, но с гордостью бы ответил: «За кого вы меня принимаете? Я – американец!»