КАСАНИЕ ТЬМЫ, ИЛИ ОДНАЖДЫ В НЕГЕВЕ

Литературная гостиная

 

Глава 1
“Вы прослушали сводку дорожного движения...” - теплый голос дикторши мягко сплетался с шумом внезапно налетевшего дождя. Бегущая под колесами световая дорожка посверкивала на мокром асфальте. Эти деловые огоньки, смутно праздничные, как-то непонятно тревожили Сергея.
Он нажал кнопку радиоприемника. “Ты одна и я один”, - рыдающе сообщил под музыку мужской голос. Недостаток вокальных данных певец возмещал сопением и придыханиями, доказывающими, как ему казалось, глубину обуревавших его чувств. “Ночами я не сплю, по-прежнему люблю”, - продолжал задыхаться солист модной группы. Сергей усмехнулся. “В 15-16 лет такие песенки воспринимались как откровение”, - подумал он.
Исчерпав любовную тему, певец запел о немом ребенке. Мысли Сергея переметнулись к сыну, и он поежился, слушая песню о немом мальчике.
“Илан-Илашечка, чебурашечка” - пронеслось в голове, и Сергей отчетливо представил себе сына, как тот сидит на полу, сосредоточенно передвигая пластмассовые войска и увлеченно приговаривая: “пых-пых-пых”, “тр-тр-тр”. Он улыбнулся, вспомнив привычку сына приглаживать растопыренными пальцами торчащие рыжие кудряшки, его неожиданные вопросы: “Папа, а у котят есть свой садик? А муха - это птичка?”
Сверкнувшие впереди огоньки начали множиться, сгущаться, расширяться. А вот и Беэр-Шева, и не спит она вовсе, опровергая израильскую присказку о сонном городе в отличие от молящегося Иерусалима, заработавшейся Хайфе и развлекающегося Тель-Авива. Сергей взглянул на часы. Уже одиннадцать. Обычно он возвращался из кибуца, где работал инженером, гораздо раньше, но сегодня пришлось повозиться с налаживанием нового дорогущего станка.
Его белая “субару” миновала аккуратные двухэтажные коттеджи и вскоре подъехала к типовому многоквартирному дому в обжитом и вполне приличном районе, который когда-то, в начале Большой алии, считался у новоприбывших чуть ли не фешенебельным. Машинально подняв глаза, Сергей увидел на темной глыбе дома только два горящих окна - своего салона и соседней квартиры.
“А этой-то что не спится?” - неприязненно подумал он, вспомнив соседку - крашеную блондинку непонятного возраста, растрепанную и крикливую, с вечными сигаретой и стаканчиком чернущего кофе в худых руках. Даже собаку на поводке она ухитрялась выгуливать, держа два эти обязательных аксессуара и звеня набором тяжелых серебряных браслетов, похожих на кандалы. Сергей поморщился, вспомнив измазанные яркой помадой окурки, щедро рассыпаемые по подъезду Яффой (так звали соседку).
Пока он поднялся на четвертый этаж, свет в подъезде погас и в темноте площадки ярко горели только два глазка.
“И глаза его горят во мгле...” - вдруг сверкнула в памяти невесть откуда взявшаяся фраза.
Сергей постучал - тихо, чтобы не разбудить ребенка. Подождал пару минут - тишина. “В ванной плещется, чистюля...” - усмехнулся он и открыл дверь своим ключом.
После темноты свет люстр ослепил его, а мгновение спустя он ощутил тишину и почему-то сразу понял, что Марины в квартире нет. Не раздеваясь, прошел по коридору мимо раскрытой двери пустой ванной комнаты и увидел аккуратную спальню с молчаливо белеющей широкой кроватью. Сердце Сергея гулко ухнуло, а ноги сами сделали несколько шагов в детскую. Он остановился в темноте.
Ребенок спал на животе, разбросав толстые ручки... Свет, падающий из салона, блестел на пунцовой щеке. На подушке темнела капелька слюны. Мокрые волосенки прилипли ко лбу. Сердце Сергея медленно ударяло где-то под ребрами. Он вернулся в салон и сел на стул, потирая лоб.
Куда могла пойти Марина? Среди ночи, оставив одного спящего ребенка? Может, она почувствовала себя плохо и ее увезли в больницу?
Сергей огляделся, ища взглядом какую-нибудь записку, проясняющую ситуацию. Стол был пуст, только молчащий мобильник Марины темнел на белой скатерти. Может, Марина вышла что-нибудь купить в маленьком киоске, работающем всю ночь? Сергей заглянул в холодильник: так - сыр, йогурты, молоко, жареная рыба, баночки салатов, колбаса. Марина никогда не отличалась разборчивостью в еде, и мысль о том, что она вышла в полночь купить какой-нибудь пикантный “хатиф”, показалась Сергею дикой.
“Может быть, она пошла в аптеку, там до двенадцати работают”, - подумал Сергей и тут же взглянул на часы - двенадцать сорок. Снова открыл холодильник, тупо глядя на новенькую пачку “акамоля”, лежащую на полке. Посидел, закусив губу, потом, полистав справочник, нашел номер телефона региональной больницы “Сорока”.
- Тагиди ли, - заторможенно и запинаясь начал говорить он, но дежурная медсестра перебила его:
- Можете говорить по-русски.
Через пять минут, выслушав, что “больная Марина Голдберг в больницу не поступала и за помощью не обращалась”, он положил трубку и уставился взглядом в скатерть. “Может быть, ждала меня и воздухом захотела подышать”, - всплыла дурацкая, но слегка успокаивающая мысль.
Сергей встал, вышел в подъезд, тихонечко закрыв дверь на ключ. На улице он сразу же ступил в лужу, ощутив ступнями холодную, мгновенно просочившуюся в кроссовки воду. Его короткие светлые волосы быстро намокли от резкого секущего дождя. Подняв воротник куртки, Сергей обошел мусорные баки, напугав колонию тощих кошек, копошащихся внутри, зачем-то заглянул за кусты, покрытые сверкающими каплями воды. Он спустился в подвал, подергал закрытую на висячий замок дверь и начал медленно подниматься по ступенькам в квартиру. На площадке четвертого этажа он остановился, потирая подбородок. Свет в глазке соседской двери все еще горел, видимо, Яффа еще не спала. Сергей вдруг вспомнил, что уже очень давно не встречал ее супруга - крепкого улыбчивого мужичка с подкрашенными хной волосами.
“А правда, куда он подевался?” - отстраненно подумал Сергей.
Он протянул руку к светящейся кнопке звонка, но тут же вообразил резкий, бьющий по нервам звук, который раздастся в ночной тишине, и опустил руку. Постоял минуту и нерешительно постучал. На мгновение свет в глазке погас (Яффа заглянула в него - кто там?), и дверь распахнулась.
Яффа в своей обычной униформе - свободная мятая футболка, трикотажные шорты, обтягивающие тощие ножки, тяжелые шлепанцы - стояла на пороге.
- Ма кара, мотек? - без особого удивления спросила она.
Из коридора Сергей заметил ее собаку Линду, которая потягивалась на кожаном диване, очевидно, только что проснувшись. Собака оскалилась, настороженно глядя на Сергея и решая, видимо, облаять ли странного гостя или тактично промолчать. Подумала и снова уронила морду на лапу.
- Простите, пожалуйста, - неуверенно заговорил на иврите Сергей. - Вы не знаете, случайно, куда ушла моя жена? Может, она к вам за чем-нибудь заходила или вы слышали что-нибудь? Я только приехал с работы, а ее нет, - внезапно осевшим голосом закончил он.
Яффа молча смотрела на него. В глазах ее что-то мелькнуло, а может, Сергею это только показалось. Она потерла висок пальцами с зажатой в них сигаретой. Среди тяжелых серебряных обручей мелькнула красная шерстяная нитка.
“От сглаза”, - отстраненно подумал Сергей.
- Знаешь, мотек, - хриплым голосом начала она, - я ведь не слежу ни за кем. Сегодня случайно услышала, как у вас дверь сильно хлопнула, видно, жена твоя выходила. Это сразу после “Мабата” было, я запомнила. Линда еще разлаялась.
Собака, услышав свою кличку, подняла голову, хрипло рявкнула в тон хозяйке и снова задремала.
- Ты позвони ее подружкам - может, она обиделась на что и жаловаться пошла или, наоборот, утешать кого-нибудь отправилась. У женщин часто какие-нибудь переживания бывают... - в глазах у соседки что-то промелькнуло, но выражение лица оставалось прежним - не то сочувствие на нем, не то равнодушие.
- Хорошо, спасибо. И извините, что я так поздно, - негромко сказал Сергей. - Спокойной ночи.
- Шалом, мотек. Заходи, если что-нибудь понадобится.
Сергей вернулся домой. Заглянул в детскую. Илан спал, перевернувшись на спину. Будто почувствовав взгляд отца, он заворочался и что-то невнятно забормотал. Сергей на цыпочках вернулся в салон и встал у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу.
“Подружки... - тоскливо подумал он. - А ведь Яффа права. Кто же у Марины подружки-то?”
Он попытался вспомнить хотя бы одну, но ничего не получалось.
Сергей почувствовал, что намокшие джинсы неприятно холодят ноги. Он скинул кроссовки и переоделся. Проходя мимо стола, он остановился, зацепившись взглядом за Маринин мобильник, темнеющий на белой скатерти.
“Надо список номеров просмотреть, - решил Сергей. - Наверное, там записаны телефоны ее подруг”.
Он нажал на необходимую кнопку, и на крошечном экране высветились записанные номера.
Итак: ремонт телевизоров, бухгалтерские курсы, аэропорт, поликлиника, работа...И все!..
- Да уж, девушки-красавицы, душеньки-подруженьки... - пробормотал в замешательстве Сергей. - А кто к нам за эти годы приходил?
Димка с Вадиком, иногда Моти с очередной “хаверой”, изредка Игаль по пути в Эйлат заезжает... Ах да, заходила один раз девушка какая-то, когда Марина ногу подвернула и была неделю дома. Они, кажется, работают вместе.
“Что за девушка? - пытался вспомнить Сергей. - Хорошенькая, вроде такая, волосы черные длинные...”
Но как он ни старался, ни лица “подружки”, ни ее имени в памяти не всплывало.
“Надо же, и родни тут у нее никакой нет”, - с досадой подумал о жене Сергей.
Когда-то давно он спросил ее о родителях, и Марина, помолчав, коротко ответила, что они жили в Грозном и в первую Чеченскую войну погибли от случайно попавшего в их дом снаряда. Лицо у нее тогда сделалось замкнутое, темное, и больше Сергей расспрашивать ее не решился.
Он безнадежно вздохнул. Может, в полицию позвонить? Внезапно Сергей спохватился, что Марина (как странно!) ему официально не жена.
Они познакомились лет шесть назад. Быстрая, легконогая, с короткой стрижкой, она работала тогда в кафетерии университета, где учился после армии Сергей. Каждый раз, проходя по вестибюлю, он будто спотыкался, выхватывая ее взглядом - веснушки, молочно-белая кожа, рыжие завитки волос на стройной шее. Она выглядела школьницей, хотя они оказались ровесниками.
Молчаливая и улыбчивая, Марина будто привязала его к себе. Сергей быстро привык делиться с ней мелочами жизни, советоваться, рассказывать о всех своих делах. Наверное, это были скорее дружеские отношения, чем любовно-романтические, но... весна и возраст сделали свое дело, и вскоре Марина оказалась, как принято говорить, “в интересном положении”. Узнав об этом, растерянный Сергей сбивчиво забормотал что-то об учебе, отсутствии жилья и тому подобное, а Марина, неприязненно усмехнувшись, холодно ответила, что “замужество в ее планы не входит, за него, по крайней мере”. Эта спокойная, равнодушная фраза тогда отрезвила Сергея. Он почувствовал себя туповатым подростком, которому молодая учительница, захлопывая классный журнал, говорит с плохо скрытым презрением к его убогости: “Ладно, садись”.
Будто увидел он Марину в другой, непривычной ипостаси, в иной, неизвестной ему реальности.
“А она ведь университет в России закончила, - вспомнил Сергей. - Химический факультет, вроде. И диссертацию писать начинала”.
Глядя на его смятенное лицо, Марина улыбнулась чуть добрее.
- Я тебя в рабанут не тяну, - услышал Сергей ее насмешливый голос.
Испугавшись, что она сейчас уйдет, он, как ребенок, схватил Марину за руку.
- Подожди, Марина. Я просто растерялся от неожиданности. Подожди... - твердил он, сжимая ее тонкие запястья.
Марина, что-то решая, молча смотрела на него.
- Хорошо, поживем вместе, а там видно будет, - тихо, будто самой себе, сказала она.
И потом, после рождения сына, когда Сергей предлагал узаконить их отношения, она спокойно, но твердо пресекала любой разговор на эту тему.
...Светящиеся часы показывали четыре тридцать. Разрозненные воспоминания и мысли начали разбегаться, путаться, таять. Сергей пытался связать их, придать стройность и смысл, но усталый мозг отказывался подчиняться. Рука его расслабленно свесилась с кресла, отяжелевшие веки сомкнулись. Сергей спал.

 Глава 2

- Папа, я голодный... - слова толкались у ватной стены, стараясь протиснуться сквозь нее.
Что-то теплое прикасалось к руке. Сергей с усилием открыл глаза. Илан изо всех сил дергал его за руку. Он был в пижамке и босой.
- Мы в садик опоздаем! - звенел его рассерженный и недоумевающий голосок. - Где мама?
Сергей посадил его к себе на колени, медленно входя в наступающий день и вспоминая муторную, казавшуюся нереальной ночь.
- Мама... уехала по делам, - сказал он, относя Илана в ванную. - Умывайся давай, сейчас завтракать будем.
Он сделал бутерброды с сыром и чай (ребенок ворчал, что сыр толстый и кусать неудобно). Чай он тоже забраковал, сказав сердито, что по утрам пьет какао.
Кое-как одев его и отведя в садик, Сергей сел в кресло и задумался.
“Не пойду сегодня на работу, - решил он. - Схожу к Марине в магазин, может быть, что-нибудь прояснится”.
Он позвонил директору завода.
- Моше, у меня температура высокая, - непривычно соврал Сергей. - Я не приду сегодня.
- Хорошо, постарайся завтра быть в форме, выздоравливай, - услышал он энергичный баритон куда-то торопящегося директора.
Моше своей деловитой скороговоркой будто подтолкнул Сергея. Он торопливо спустился к машине и поехал к центральному каньону. Через полчаса он уже поднимался на эскалаторе на второй этаж торгового центра к магазину “Халом” (“Мечта”), где работала Марина.
Ступив на эскалатор, Сергей вдруг ощутил твердую уверенность, что через мгновение увидит тонкую фигурку Марины, завитки ее рыжих волос и мелькающие ловкие руки, быстро раскладывающие по полкам свитерки и джинсы.
Он быстро вошел в магазин и остановился, будто споткнувшись. Покупателей не было. Юная смуглая красавица со смоляными волосами, явно не говорящая по-русски, гибко изгибаясь, протирала зеркальную стенку. Сергей направился было к ней, но его окликнули сзади. Он оглянулся. Хорошенькая темноволосая девушка, приветливо улыбаясь, смотрела на него.
- Вы меня не помните? Я еще к вам приходила, когда Марина болела, - оживленно сказала она.
- А почему она на работу не пришла? Ее что, не будет сегодня? - уже негромко, будто пригасив жизнерадостность, спросила девушка, вглядываясь в лицо Сергея.
- Она... не может сегодня, - выдавил из себя Сергей, мысленно прикидывая, с чего бы начать свои странные расспросы.
- Может, вы воды хотите? - чуть испуганно спросила девушка. - Вы такой... Так выглядите... - она растерянно замолчала.
Сергей повернулся к зеркалу и увидел заросшего субъекта с красными глазами, в измятой рубашке. Он смутился, тут же рассердился на себя за то, что обращает внимание на подобную ерунду, и решительно начал:
- Знаете, я хотел... - но девушка его перебила:
- Ой, я же забыла! Тут Марине вчера письмо передали. Она как раз работу закончила и только-только успела уйти. Я еще побежала за ней, но она уже из каньона вышла... - и порывшись под прилавком, девушка вытащила и протянула Сергею сложенный вчетверо белый листок.
Насторожившийся Сергей почти выхватил письмо и, бросив на ходу - “Спасибо, до свидания,” - быстро вышел из магазина. Он сел на скамейку рядом с молодым солдатиком, который сосредоточенно ел мороженое, поставив автомат между колен и придерживая его правой рукой. Зачем-то оглянувшись, Сергей развернул листок.
Крупные неряшливые буквы торопливо бежали вниз:
“Любашка, привет! Узнала мой почерк? Ну и паразитка же ты - пропала, и ни слуху ни духу”.
Сергей от неожиданности фыркнул, как лошадь, и как-то странно затряс головой, будто приводя себя в чувство.
Солдатик резко отодвинулся и настороженно посмотрел на него. Сергей, опомнившись, сделал успокоительный жест рукой и вернулся к письму:
“Я прямо обалдела, как тебя увидела. Хотела подбежать, да шеф не разрешил, да и девчонки торопились - устали с дороги. Слушай, позвони мне по телефону 627....., только не Галину спрашивай, а Жанет. Скажи, что шеф разрешил. Я тебе потом все объясню. Целую. Галка”.
Сергей в недоумении уставился на письмо. Перечитал.
- Что за чушь, - пробормотал он.
“Шеф”, Жанет, девчонки... Любаша какая-то - все это вызывало вполне определенные мысли, которые плохо совмещались с интеллигентной и корректной Мариной.
Сергей встал и почти бегом вернулся в магазин. Девушка за кассой что-то писала в журнале и, увидев его, удивленно вскинула тонкие брови. Ручка выпала у нее из рук и покатилась по прилавку.
- Девушка, что вы мне дали? Это не Марине вовсе письмо... - торопливо начал Сергей.
- Как не Марине?! - растерянно произнесла девушка. - Пришел вчера мужчина какой-то, спрашивает: “Это магазин “Мечта”?” Да - отвечаю. “А где тут девушка была тоненькая такая, с рыжими волосами? Меня попросили ей записку передать”. Я отвечаю: “Она ушла уже, давайте я ей передам”. Еще побежала за Мариной, я же вам рассказывала. Она у нас одна в магазине с такими волосами, только ей эта записка предназначалась...
Девушка пожала плечами и как будто немного обиделась.
Сергей озадаченно смотрел на ее черные пушистые волосы, обрамляющие миловидное лицо, на глянцевую лавину волос, стекающую по плечам второй продавщицы и молчал, приоткрыв рот.
- Хорошо, спасибо вам, - наконец нашелся он. - Извините, что я помешал вашей работе. До свидания.
Он вышел из магазина, сопровождаемый удивленными взглядами переглянувшихся девушек, и вернулся на ту же скамейку. Солдат, доевший мороженое, вскинул рюкзак на плечи, посмотрел на часы и пошел к эскалатору, обернувшись на него, - растерянный вид Сергея, его мятая рубашка и покрасневшие глаза невольно привлекали внимание.
Плюхнувшись на скамейку, Сергей снова развернул записку, посмотрел, покусывая губы, на написанный номер телефона и решительно достал свой мобильник.
- Алло! - отозвался на его звонок напористый мужской голос.
- Позовите, пожалуйста, Жанет, - попросил на иврите Сергей.
- Нельзя никого звать, приходи сюда, мотек.
- Жанет просила позвонить, ей шеф разрешил.
- Ладно, подожди.
Через минуту Сергей услышал высокий женский голос, в котором чувствовались улыбка и радостное ожидание:
- Алло, Любочка! Это ты?!..
- Здравствуйте, Галя! - со странным для него самого спокойствием ответил Сергей. - Это не Люба. Это ее муж. А Любы здесь нет, она уехала. Пока не знаю, когда она вернется. Можно мне подъехать поговорить с вами? Люба просила, - добавил он.
- Ой, я не знаю, - растерялась женщина. Она помолчала, что-то прикидывая и быстро сказала. - Ладно, приезжайте, только не надолго. Сейчас я вам адрес скажу...
С трудом найдя место для парковки, Сергей вышел из машины и огляделся, ища записанный номер дома. Улочка была довольно пустынная - гаражи, мастерские. Сергей издалека увидел приземистый дом с сиреневой дверью, разрисованной золотыми искорками.
Туда явно направлялся упитанный низенький молодой араб. Рядом с ним семенила потасканная женская особь в мини-юбке, открывающей ее жалкие сучковатые конечности.
Деликатно трогая араба за рукав худыми руками, дамочка что-то почтительно нашептывала ему на ухо, видимо, приглашая за недорого насладиться ее прелестями, но тот лишь косился на ее иссохшее лицо с большим синяком и, отрицательно покачивая головой, твердо держал курс к заветной сиреневой двери.
Перед дверью стояла и картинно курила плотная, крепко сбитая деваха в бледно-бежевых узких брюках и такого же телесного цвета обтягивающем свитере. Издали она казалась раздетой, так что Сергею на минуту почудилось, что по улице разгуливает голая баба, и он всерьез испугался - не поехала ли у него крыша.
Обогнав араба и торопливо обойдя замаскированно-голую девицу, Сергей дернул ручку приоткрытой сиреневой двери и вошел вовнутрь.
В полутьме коридора он увидел потертый диван, на котором сидели парень со скучающе-сонным и одновременно раздраженным лицом и худенькая молодая женщина. На стенах выделялись яркие пятна картин.
Женщина сразу подскочила к нему:
- Ой, вы Любин муж, да?!
Он молча кивнул. Она, улыбаясь, разглядывала его, и Сергей почувствовал - понравился.
- Идемте, - сказала она, открывая какую-то дверь в коридоре.
Они вошли в небольшую, комнату, заполненную потертыми стульями, на которых лежали стопки полотенец и постельного белья. В углу стояли картонные коробки с колой.
Женщина освободила пару стульев, сбросив полотенца прямо на пол, села и приглашающе кивнула Сергею.
- Садитесь. Вас как зовут? - с симпатией глядя на него, спросила она.
- Сергей.
- Очень приятно, а меня Галина, - продолжала улыбаться она.
Ее простенькое бесцветное лицо оживлялось быстрыми смышлеными глазами. Жидковатые русые волосы были подхвачены синей резинкой. Одета она была в турецкий спортивный костюм. По виду она напоминала бухгалтершу или учительницу начальной школы, которая занимается уборкой своего дома или копается на даче.
- Ну, как Люба? Вы давно женаты? И детки, наверное, есть? - торопливо спрашивала она.
Сергей кивнул.
- Да, мальчик у нас. Пять лет ему уже, - сдержанно ответил он.
- Мы же с Любой выросли вместе, - заговорила Галина. - В садике одном были, на художественную гимнастику вместе ходили. Я всегда хвасталась, какая у меня подруга умная. Она у нас лучше всех в классе училась - серебряную медаль получила. Правда, после школы мы почти и не виделись - я уехала в институт культуры поступать, а это далеко, в другой области. Там училась, там и замуж вышла.
- А где вы в детстве жили? - осторожно спросил Сергей.
- В Пензе. Люба разве не говорила? - удивилась Галина. - Я года три назад ездила к матери, зашла к Любиным родителям, а там совсем другие люди живут. Купили, говорят, квартиру через посредников, а где прежние хозяева - понятия не имеют. Спрашивала соседей - сказали, что вроде как на Украину уехали, а куда - точно не знают.
- А они разве не на Кавказе жили? - ошарашено спросил Сергей.
- Кто? - оторопело воззрилась на него Галина. - Какой Кавказ?! Теть Лида, соседка их, была в прошлом году во Львове и встретила там на рынке Анну Исаковну, маму Любину. Та, правда, сказала, что во Львове она в гостях находится, а живет теперь в... - Галина задумалась, - в Николаеве, что ли... Нет, не помню.
“Вот тебе, бабушка, и Юрьев день,” - подумал Сергей, вспомнив лаконичный рассказ Марины о Чеченской войне и “погибших” родителях.
Продолжение
в следующем номере