Уистлер - властитель цвета, творец моды

Культура У Уистлера, в его будто созданной Всевышним для средоточия множества самых разных идей голове, идеи эти материализовались в превосходные, абсолютно оригинальные портреты, открывающию некую тайну философские пейзажи, в особую мастерскую одухотворённую графику... и в женские платья, вернее, ансамбли, привнеся в них новые линии, новые силуэты, новое сочетание цветов. Там, в Париже, где обосновалась целая колония американских художников и где подолгу жил Уистлер, впервые в истории моды возник дизайнерский бренд, и носителем его был Уистлер. Париж, Лондон, Петербург шли на поводу у этого американца, глубинно познавшего, что есть женщина и какой должны быть её одеяния. Только так, торжественно и возвышенно, называл этот большой художник костюмы, которые сотворял.
Генри Клэй Фрик, которого по праву называют великим американцем, создатель не только промышленной и финансовой империи, но и уникальной коллекции шедевров европейского искусства (музей его имени так и называют коллекцией шедевров), художников-соотечественников не жаловал и работ их не покупал. Исключение он сделал только для Уистлера, почитая его как самобытного живописца и одного из выдающихся колористов мира. Приобрел для своего дворца, двери которого завещал открыть для публики, четыре его великолепных габаритных (во весь рост) портрета и серию гравюр и пастелей. Сейчас все они и составляют замечательную экспозицию. В музее Фрика, разумеется.
Так кто же он, Джеймс Макнил Уистлер? Колорист. Философ. Психолог. Художник, счастливо и удачно соединивший в своём творчестве задачи живописца и дизайнера одежды. Живописец, создававший шедевры мирового класса и «сочинявший» платья, менявшие стилистику и цветовую гамму одежды своего времени. «Уистлер, – сказала куратор музея искусствовед Сюзан Грэйс Галасси, – американец и современник Фрика, один из лучших представленных в нашей коллекции художников». А ведь в собрании Фрика полотна Рембрандта и Эль Греко, Шардена и Энгра, Ван Дейка и Гейнсборо...
И непременно надо сказать об Уистлере, что был он певцом гармонии, таящейся в каждой женщине, подлинным мастером женского портрета, который создавал, тончайше и глубочайше анализируя свою модель, её характер, душевное состояние, отношение к людям и людей к ней. И тут же моделировал её костюм, не только учитывающий особенности лица и фигуры, но и совпадающий по силуэту, фактуре ткани, контурам, нюансировке цвета с этим самым духовным и душевным складом женщины, придавая платью своего рода одушевлённость. В чём с изумлением убеждается зритель, вглядевшись в уистлеровские портреты, переместившиеся из Восточной галереи музея, где провисели почти сотню лет, в Овальный зал. Войдём туда и мы.
Фрэнсис Лийленд. Жена владельца крупной пароходной компании, ставшего покровителем, т.е. спонсором Уистлера. Была она, по слухам, тайной пассией художника. Уже после того, как написал он прославивший её и открывший перед нею двери аристократических домов портрет. Портрет действительно необычный. «Симфония цвета мяса и розового». Гармония внутреннего мира женщины, её туалета, фона, на котором она видится, и даже рамы, изготовленной по рисунку художника, что было его обыкновением. Эстетика портретной живописи Уистлера, её непревзойдённая элегантность и своеобразная колористика, выделяющая два, казалось бы, взаимоисключающих цвета, привычка одевать свои модели в платья собственного дизайна, сразу же становившиеся супермодными, по сути рождавшими новую моду, сделали его одним из знаменитейших и востребованных портретистов. И модельеров тоже.
Однако, несмотря на это, после громкой ссоры с Лийлендами Уистлер оказался на грани банкротства. Но в 1881 году он встретил Валери, бывшую актрису, за которой тянулся хвост дурной славы, что не помешало ей очаровать богатого английского аристократа и стать леди Мю. И даже не столько скандальный брак, сколько в куда большей степени по-настоящему потрясшая «весь Лондон» картина Уистлера «Гармония в розовом и сером», портрет леди Мю в платье, открывшем новую эру в моде, принесла Валери известность, позволившую ей быть хоть и ненавидимой, но принятой в дворцах чопорной знати. Вот она перед нами, как заря ранним утром, безупречно стройна, пышная, без силикона, разумеется, грудь, чуть выпуклый живот (плоские были не в чести) - ощущение элегантности в абсолюте. И так и неразгаданная тайна. Может быть, она в призывной сексуальности и хорошо замаскированном коварстве? Или всё-таки в той нерастраченной чистоте и былой наивности, какие художник подчеркнул и веткой цветущей яблони, и гармоничным сплетением розового и жемчужно-серого. Поэзия и нежность.
Совсем другая, на первый взгляд неприемлемая, «Аранжировка коричневого с чёрным» на чёрном же фоне в портрете художницы Розы Кордер, любовницы агента и друга живописца Чарлза Хауэла. Этот портрет можно назвать свидетельством того, что, живя в Париже, разделял Уистлер пристрастие французских художников к испанской живописи Золотого века, к Веласкесу в особенности. Оттого в его картинах можно встретить и любимые великим испанцем коричневый и чёрный, и его мелодику, ритмы, темперамент. В этой же тональности написал Уистлер и графа Монтескью, плохонького поэта-символиста и дэнди, который был прототипом барона Карлуса в одном из романов Пруста. Художник разоблачил ложную значительность Монтескью. И действительно, единственная память о нём в истории – это портрет Уистлера. Кстати, был в жизни художника период, когда он и его друг Оскар Уайльд считались настоящими дэнди.
Свою трактовку гармонии красок и передачи ими бурь - и душевных, и социальных - художник подтверждал не только в портретной живописи, но и в пейзажах. Невероятно волнует его «Симфония в сером и зелёном». Океан. Назревает гибельный шторм. Так несёт горе и смерть война. Уистлер писал говорящую эту марину в Чили, где жил почти полгода во время войны с Испанией. «Охота к перемене мест» правила им, хотя любил он всей душой свой Нью-Йорк, где у него в Челси был дом и студия, и куда приходила к нему возлюбленная его Джоанна. Но в какой-то миг душевное беспокойство занесло его в Венецию, восхитившую художника так, что задержался он в неповторимо прекрасном этом городе надолго, создав серию пронзительно поэтичных, впечатляющих гравюр, в том числе и виртуозно выполненных сухой иглой. Двенадцать из них вместе с пятью венецианскими пастелями были куплены Фриком и с тех пор хранились в музейных запасниках. Сейчас они на выставке.
Уистлер увлёкся Венецией настолько, что, не будучи склонным к хвастовству, говорил: «Моя «Венеция» будет великолепной…» Что и оказалось правдой. Эти старые, нигде и никем не повторенные дворцы; сливающийся с водой каналов мокрый асфальт; трагической силы «Нищенки» и лирический «Ноктюрн»… Палаццо Сагредо с его неожиданной готической архитектурой выполнен так изящно, будто плела паутину его линий умелая кружевница. И так же изящна напоминающая бабочку подпись художника в углу каждой его работы. Украшает она и дивные пастели Уистлера – выразительность, одухотворённость, особое видение и пластика и, конечно же, особая уистлеровская колористика. Поразила меня пастель на коричневой бумаге: укрывшееся за красивейшей кладки, будто вырастающими из вод Гранд канала стенами кладбище. Самого погоста не видно, только возведенная в годы Ренессанса величественная церковь Сан-Микеле возвышается над приютом мёртвых, да ветви кипарисов вырываются из-за стен на волю. Мастером достигнут уникальный в пастели эффект растворённого света и вибрирующих красок и повторен сделанный ещё в библейские времена вывод: смерть неизбежна, за какой красоты стенами она бы ни пряталась.
Музей Frick Collection находится в Манхэттене на углу 5-й авеню и 70-й улицы (поезд метро 6 до остановки 68 street). И эта блистательная выставка, и весь музей шедевров подарят вам огромное наслаждение.