ПОНЯТЬ, ЗАЧЕМ ТЫ ЖИВЕШЬ • Интервью с Андреем Кончаловским

Эксклюзив "РБ"

Кинорежиссера Андрея Сергеевича Кончаловского я бесконечно уважаю,  его фильмами восхищаюсь так же, как творчеством Бергмана или Куросавы. Он уж точно – живой киноклассик. Перечислять все снятые им фильмы, поставленные спектакли, написанные сценарии и книги  - дело энциклопедий и солидных справочников. Для меня его картина «Ася Клячкина, которая любила да не вышла замуж»(1967) - киношедевр.
Андрей Сергеевич - режиссер театра и кино, Лауреат Государственной премии РФ, Государственной премии Казахстана, Народный артист РФ.
Сейчас в Америке на DVD выходит фильм, для которого Андрей Кончаловский написал сценарий и продюсером которого яляется, - «Moscow Chill», в российском прокате - «Мороз по коже». Не давайте ввести себя в заблуждение: жанр фильма обозначен как «боевик», на самом же деле это - психологическая драма с размышлениями о жизни человека и его месте в ней. Правда, на фоне бурных и «беспредельных» 90-х годов в Москве.
Я беседую с Андреем Сергеевичем по телефону. В Москве – 11 вечера. Он говорит со мной очень тихо,  очень спокойно и как-то, я бы сказала, бесстрастно. Мне вспоминается, что и Федерико Феллини отличался подобной манерой разговаривать, столь неожиданной для профессии кинорежиссера.

- В 2006 году вы написали сценарий фильма «Moscow Chill», в котором положительным героем, с оговорками, можно назвать американца. Хотя и не очень типичного... Хакера... Вы сами несколько лет прожили в Америке, работали в Голливуде. Какие-то черты американского образа жизни или американского характера, вам симпатичны?
- В Штатах? Трудолюбие, огромное трудолюбие. И - этика.
Она возникла когда-то в среде протестантских и еврейских иммигрантов. Сейчас в Соединенные Штаты приезжает много мексиканцев и людей из Латинской Америки.  У них  другая культура, у них  другие представления об этическом коде, который ближе к русскому. Боюсь, разбавление этническим латиноамериканским меньшинством очень изменит не только демографию, но и тип ментальности, который был свойствен Америке последние сто лет.
- Среди героев фильма «Moscow Chill», в которых наличествует позитивное начало и которые показаны с симпатией, -  трое русских: героиня, ее отец, бывший ученый- кибернетик, ныне бомж, и старушка-одуванчик, живущая в деревне.  У главного героя-американца и у бомжа – много общего: профессия, оба отрицают институт государства (и российский, и американский). Значит ли это, что вы, автор сценария, с подозрением относитесь к социальным ценностям?
-  Да, нет, что вы... Это – кино... В своих картинах я не обязательно выражаю свои политические, социальные взгляды или то, что можно назвать взглядами. Ни в коем случае. «Moscow Chill» - картина об андеграунде, а он всегда связан с отрицанием. Я думаю, такой герой, как наш, только такой герой и мог проникнуться Россией, потому что он – анархист. А если бы он был «white collar» - «белым воротничком», то вряд ли с таким удовольствием находился бы в русской деревне.
- В моей избушке в ярославской области любили жить иностранцы из разных стран.
- Только - не жить... А посещать можно и африканские дебри...
- Вы где-то сказали, что человек не может стать лучше и что в тюрьме за пять часов его легко превратить в животное. О чем это вы – о психологических экспериментах или о суровой действительности?
- Я повторяю мысли других умных людей. Начиная от философской школы циников и через Шекспира  - обходя Льва Николаевича Толстого  – прямо к Гофману.
Человек боится смерти ... Нет, есть, конечно, те, кто ее не боиятся. Но это – отдельные люди, мы не говорим об исключениях. Мы говорим о природе человека как о биологическом виде, как об одном из животных видов.  Человек больше, чем животные, боится смерти, потому что в состоянии ее осознать и предвидеть.
- Вы как-то сказали в телевизионной передаче, что Россия сейчас находится на особенно опасном витке развития. Что вы имели в виду?
- Если я правильно помню контекст,  речь шла о том,  что у нас остается в принципе не так много времени (практически совсем не осталось) на историческое развитие. Глобальная система всех координат настолько быстро меняется, что мы не успеваем самоидентифицироваться. Возникают такие вещи, как глобальная миграция, связанная с изменением климата... Проблемы, которые мир сейчас еще не совсем осознает, но они уже встают перед ним вплотную. Проблемы социального  и политического устройства отойдут на второй план. И поэтому наша страна будет вынуждена остаться в том состоянии... недоразвитом, будем говорить так, ну, в какой-то степени, в котором находились, предположим, страны Европы Западной где-то в XIII или XIV веках.
- То есть вы считаете, что у России нет времени на  то, чтобы возник и вызрел класс буржуазии?
- Я этого боюсь, потому что это - процесс исторический. Его нельзя ускорить. Должны быть исторические предпосылки... Этот процесс требует нескольких поколений,  а у нас времени для этого нет.
В России в XX веке были возможности, которые похоронили. Конечно, сначала нужно было осознать необходимость буржуазии. Мы же этого не сделали. Нам казалось, что она у нас есть, была – при царе. А ее не было. Нарождающегося класса буржуазии не было. Был просто класс предпринимателей, которые не имели никакой политической воли,  не боролись ни за какую политическую самостоятельность. Класс не может формироваться без осознания, без требования политической независимости.
- В вашем фильме «Глянец» показано, как разлагающе деньги и масс-медиа действуют на людей в России. Не кажется ли вам, что это процессы повсеместные? И нынешний кризис во многом порожден жадностью, сребролюбием и алчностью.
- Вот. Жадность – это одна из тех черт, которая у человека была, есть и будет.
Объяснение того, что кризис связан с жадностью – абсолютно правильно, но  есть еще другой аспект: либеральный капитализм предоставил человеку свободу и отказал государству в праве лимитировать жадность. А собственно государство для этого и было создано - лимитировать животные инстинкты человека, включая жадность.
Как говорил Бердяев, «государство устроено не для того, чтобы  человечество пришло в рай, а для того, чтобы удержать человечество от падения в ад».
- Если говорить о системе ценностей, то какие у вас лично приоритеты?
- Для меня важно наполнить смыслом свою собственную жизнь. Что же касается ценностей, которые для меня сейчас имеют важный смысл... Мне кажется – ни в коем случае не разрывать определенных связей с культурными традициями Европы, а не России. Второе - семья. И, наверное, наиболее важная вещь для меня с точки зрения  этики – отдавать долги.
- Возвращаясь к кино... Вы недавно закончили фильм  «Щелкунчик». Я читала, что в этом фильме вы отказались от музыки Чайковского, пригласили в качестве композитора Эдуарда Артемьева,  использовали джазовые композиции, романсы. Получается постмодернистский коллаж. Или это не так?
- В постмодернизме соединение механическое, а Артемьев, основываясь на музыке Чайковского, создал мюзикл. Мюзикл - вместо балета. Я думаю, Петр Ильич был бы рад, что его мелодии хоть в каком-то виде дойдут до слушателя и вообще до человека. Потому что время классической музыки  катастрофически испаряется. Она становится уделом академических кругов, причем уделом людей старше 30 лет.
- В Нью-Йорке Метрополитен-Опера пользуется большой популярностью.  И ее руководство старается широко пропагандировать классику...
- В Метрополитен-оперу ходят люди, которые могут позволить себе заплатить за билет $150...
- Ну что вы, что вы... Всегда есть билеты и по $15.
- Вы живете не в Америке, вы живете в Нью-Йорке.
Я очень люблю Чайковского. Известен такой факт. Однажды Петр Ильич сидел в ресторане. По-моему, с ним был Стасов. Не помню точно. Заштатный оркестр из трех музыкантов заиграл вальс Чайковского.  И Чайковский заплакал. Когда у него спросили: «Почему ты плачешь?», он ответил: «Я думал, никогда не дождусь, что мою музыку будут играть в ресторане».
Это очень важно – он хотел быть популярным.
- Когда фильм выйдет в прокат?
- Надеюсь, к концу этого года или в начале будущего.
- У вас много проектов. Один из них - фильм «Последнее воскресенье» о жизни Льва Николаевича Толстого. Какова сейчас ситуация с этой картиной?
- Фильм почти закончен, остались какие-то маленькие детали. Режиссер приложил серьезные усилия, чтобы понять российскую ментальность. Вся картина сделана с уважением и любовью... С чудесными артистам... Конечно, для русского человека она будет кое-где казаться странной, тем не менее это очень серьезная картина с каким-то очень позитивным отношением.
- Финансовый кризис, который бушует в мире, сказался на ваших планах?
- Стало меньше иллюзий... Кроме того, у меня много документальных фильмов: серия «Бремя власти», серия «Гении» про музыкантов. Мы закончили фильмы «Рахманинов», «Прокофьев», «Шостакович», «Скрябин». Сейчас хотели, но не можем никак начать фильм о Стравинском. Сложности, безусловно, есть, но поскольку мы все-таки люди не богатые, то нам мало что есть терять, а работу себе мы всегда найдем.
Фото с офиц. сайта А. Кончаловского