Все потеряно: Запад, Россия, Израиль и человек

“Все потеряно” - так называется новый фильм с Робертом Редфордом. Канва простая: одинокий яхтсмен терпит бедствие, борется за жизнь, спасается. Подобных фильмов было много. Этот - необычный. На первый взгляд, его уникальность в том, что Редфорд - единственный актер и произносит за весь фильм только одно слово. На самом деле необычность в том, что у создателей получилась страшная притча о гибели современного Запада. 

Уверен, что ни молодой режиссер и сценарист Джеф Чандор, ни сам Редфорд, согласившийся сыграть у него, не думали, что снимают притчу. Полагаю, 77-летний Редфорд просто сам по себе заядлый яхтсмен и ему приглянулась идея провести съемочные месяцы на воде, поддержать свою актерскую и физическую форму, блеснуть неувядающим мастерством и харизмой - мол, молодые, вы вот подержите аудиторию в напряжении полтора часа, когда ты на экране совсем один - и без слов. 

Короче, думали, будет как всегда, а получилось лучше. Или благодаря минимализму, который всегда читается как притча, или из-за времени, в котором живем, под глянцевой гладью которого - глубина и страх.

Начало фильма - голубая безмятежность. Посреди безбрежного, залитого солнцем океана одиноко дрейфует маленькая белая яхта - на такой плавал еще Одиссей. Добавились только рация, GPS, газовая горелка, моторчик и санузел. 

На яхте, пообедав и глотнув хорошего виски, дремлет одинокий, но ухоженный и спортивный пенсионер. Это сам мистер стареющий Запад. Не отягощенный связями и обязательствами - без жены, без детей… На яхте даже фотографий и памятных вещиц нет, лишь то, что нужно для покоя и комфорта. 

Оцепенение души. Штиль... И вот эту дрему подводно, бесшумно нарушает китайский контейнер - красный железный ящик, видимо, упавший где-то с гигантского сухогруза. Эта безликая стальная коробка, которую невидимым течением и неумолимым роком пригнало прямо к беленькой яхте, тихо прижалась к ее борту и, пока хозяин дремал, продавила суденышко ниже ватерлинии.

Не важно, что бортик Запада продавливает не китайская экономика (хотя она и угрожает США), а политкорректность: в Америке - к “обамам”, в Европе - к “осамам”. В духовной основе ее тоталитаризм: социализм, исламизм, гомоглобализм - капитуляция разума перед трендом, личности перед массой. Поэтому орудие возмездия в притче выбрано безупречно - китайский контейнер.

Редфорд, проснувшийся от воды в салоне, с трудом расстыковывается со стальным красным гробом, и тот продолжает дрейфовать своим путем, оставляя на глади океана след из одинаковых белых кроссовок. А беленькая яхта начинает тонуть.

Вся техника, на которую полагался моряк - GPS, рация, заплаточный материал, - все отказывает. Шторм захлестывает яхту, и все попытки упрямого пенсионера спасти ее оканчиваются неудачей.

Так Запад пытается справиться с наполняющей его трюм стихией третьего мира с помощью своих изобретений - закона, программ интеграции иммигрантов, экономических подачек, социальных поблажек, льстивой толерантности… Все бесполезно - яхта идет ко дну, надо уходить на плот. С тонущей яхты наш старик не прихватит ничего памятного: фотографий, талисманов, Библии - на борту их все равно не было. Традиции, память, святое остались где-то в пыльных коробках музеев. То, что они могут предотвратить катастрофу, Западу в голову не приходило. 

Теперь он на плоту. Ему никто был не нужен. Теперь никому не нужен он. Проплывающие мимо равнодушные сухогрузы Индии и Китая не видят его панических ракет. Ничего, не беда. На плотике тоже можно неплохо дрейфовать, если есть консервы, ракеты и большая канистра с питьевой водой… 

Но здесь-то - в отвинчивании пробочки - и достигается пик трагедии: в канистру проникла морская вода! И тогда из спекшегося рта, обращенного к небесам, вырывается протяжный крик старого атеиста: “Ф-а-а-а-к-к!”

Единственное слово за весь фильм.

Молчащий фак

Эта сцена и вопль этот - символы. Неприкосновенный запас той живой воды, которая питала Запад 2 тысячи лет (учение церкви), уже к началу ХХ века оказался непригодным к употреблению. Ветхое христианство, не дав разуму ответы на едкие вопросы, поставленные Просвещением; церковное христианство, отравленное антисемитизмом и обрядоверием, не было способно удержать Запад от низвержения в марксизм и нацизм. Выбравшись из пропастей - не благодаря своей вере, а благодаря милости Божьей, столкнувшей монстров, - Запад не удосужился обновить запас веры: ополоснуть канистру и наполнить ее заново из живого источника, текущего от Синая к Голгофе. Нет, канистру веры запрятали, не открывая, до следующей катастрофы. А когда она грянула, что оказалось внутри? Политкорректность, международное право, хитроумные попытки ублажить одновременно исламизм и гомосексуализм, расчет на банковские сбережения и страхование жизни - жижа протухшей рациональности.

И когда герой фильма обнаруживает, что он остался без живительной влаги, из груди вырывается не вопль “Боже!”, а похабный мат. Случайность? Банальность сценария, передающего отчаяние так же, как тысячи комиксов, боевиков, мыльных опер? О нет. Старый одинокий атеист воззвал на пороге смерти к противнику, который был всю жизнь его союзником, вел его стремлением к оргазму царства божия на земле, полученному здесь и сейчас, быстрым путем - напряжением и разрядкой. Сделать что-то, напрячься - ввести коммунизм или победить его, построить бизнес или сорвать куш, свергнуть режим или отдаться режиму, принять закон или отменить закон, капитулировать перед исламизмом или продавить триумф гомоглобализма - главное сделать нечто и наконец расслабиться, заняться рукоблудием эскапизма на личной яхте, подальше ото всех. Главное - не напрягаться душой постоянно, каждый день и каждую секунду до самой смерти, как того требует Путь Божий.

И верный Фак вроде бы все обеспечил - пенсионер уплыл ото всех, расслабился - и сразу наступила катастрофа! Почему? За что?

Где ты, могучий Фак, - возбужденная предприимчивость Запада к социальным теориям, страстная готовность ввести в мир новый спасительный “-изм”? Почто меня оставил? Почему ни социализм, ни капитализм, ни глобализм, ни диалогизм (с братьями мусульманами) не спасают, и мы тонем? 

Океан, древний символ стихии наслаждений, молчит. Фак больше не поможет. Дальше - тишина.

И наконец этот одинокий представитель западного общества совершает единственный за весь фильм поступок, который говорит о том, что в нем есть не только инстинкт выживания, но и душа, и что христианство на дне его души оставило каплю живой воды - главную, спасительную.

Письмо в бутылке

Он пишет письмо и кладет его в бутылку. Неизвестно кому. Он просит прощения. Неизвестно за что. Главное - он пишет слова раскаяния и бросает их в океан страдания, созданный Западом в ХХ веке. В соленый океан слез, пролитых жертвами идей, рожденных в европейских кофейнях.

Будет ли принято это раскаяние и придет ли спасение быстро - в наши дни? Похоже, что нет. Слишком поздно. Все потеряно. Израсходована последняя ракета, съедена последняя банка консервов. На хитрую искусственную приманку - наловить рыбки, набраться сил (зазвать в стареющую Европу дешевую рабсилу для обеспечения собственной пенсии) - клюет акула. Она выдирает блесну, и вот уже стаи хищников с плавниками-полумесяцами кружат вокруг плотика. И когда ночью герой Редфорда сжигает свой островок комфорта, чтобы подать последний сигнал далекому кораблю, чуть светящемуся во мраке, он падает с охваченного огнем пятачка и погружается в черную бездну. 

История заканчивается смертью. Смертью Запада. Греческая лодка, на которой вплыла в мировую культуру западная цивилизация, завершила свое путешествие.

Старик уходит в черную пучину и уже оттуда видит, что луч прожектора с далекого корабля подобрался к его догорающему над головой плоту, - и последним усилием воли (все-таки фильм снимался в Голливуде) устремляется к этому свету в конце тоннеля. И когда он протягивает к нему руку, навстречу ему простирается рука кого-то невидимого, и их пальцы встречаются.

Бог спасает даже тех, кто не верит в Него. Даже тех, кто, задрав лицо к небесам, кричит “фак!” Бог любит все свои создания… Но протянет ли Запад руку навстречу свету?

Общий тонущий ковчег

Но разве тонет лишь Запад? Тонет вся лодка библейской цивилизации. В частности, Россия, где вместо западного восклицания “фак!”, обращенного к себе, издают тот же клич, только обращенный к ближнему, пусть официально он и звучит “за веру, царя и отечество”. В российской канистре с питьевой водой тоже лишь слезы и слюна холопов, раздавленных или ставших господами. Ордынская суть, поменявшая марксистский френч на казачий хьюго-босс. Разве Россия, так же как и Запад, - не старик с вымирающим населением? Монструозные танкеры ислама, Индии, Китая равнодушно плывут мимо, лишь грозя захлестнуть волной от винтов, сколько б ни сигналили им евразийцы. И в России так же все зависит от того, насколько искренне она кинет покаянное письмо в океан, насколько глубоко поймет, что все, на что рассчитывает - нацнефть или нацлидер, нацболы или нац-церковь, - потеряно, потому что все это не спасет. А спасет только собственная рука, лично каждым протянутая к Свету. 

Все это приложимо и к Израилю, непризнанной радиорубке библейского корабля. Тонем, братья-евреи, и все, на что полагаемся - США, диаспора, хай-тек, умелая дипломатия, ЦАХАЛ, - все уже потеряно, оно не сработает, потому что в принципе не может спасти. Все это хорошо и даст возможность продолжать плавание, если будет главное - способность принимать сигнал и следовать за ним, несмотря на шторм, даже самый сильный. 

Что же делать библейскому ковчегу? Первое: прекратить распри на тонущем судне, понять, что все - евреи и христиане, католики и православные, Западная и Восточная Украина*, США и Россия - в одной терпящей бедствие лодке, и поодиночке никому не спастись. Второе: не спать на вахте - не дать красному или зеленому гробу приблизиться к борту. Третье: рацию иметь в голове - держать связь с Капитаном над нами. И последнее: каждому свою канистру с верой необходимо обновлять ежедневно. При выполнении этих нехитрых инструкций библейский ковчег опять станет флагманом человечества.

Размышляя над фильмом, понимаешь: “Все потеряно” - метафора не только любой цивилизации, но и частной жизни. Каждый доживает до понимания (обычно в старости, реже - раньше), что он - старик и море, что железный ящик времени неумолимо продавливает борт, и в равнодушной пучине времени постепенно тонет все, что он взял с собой в плавание: здоровье, планы, амбиции, растворившиеся друзья, разъехавшиеся дети... Рано или поздно все личное будет потеряно, но никуда не исчезнет, потому что все это - в точке света над черной бездной, с которой ты волен никогда не расставаться. В ней Всё, и ты сам со всем, что у тебя было. И это Всё никогда не может быть потеряно.

Примечание

*В новой холодной войне между Россией и США, полыхающей сейчас на Майдане (мини-Вьетнаме), действует матрица древнего братоубийства между католиками и православными, хотя ни одна сторона как не была христианской во времена русско-польских войн, так не является и сейчас. Коррумпированная власть не проводит христианскую политику, и вооруженная оппозиция оказывает ей не христианское сопротивление. Это лишь вблизи - борьба за свободу против тупого воровского режима или борьба с агрессивной прозападной оппозицией, пытающейся расколоть страну. В перспективе это расширение бреши в тонущем корабле христианства, неспособность примирить Свободу и Святость, в результате которой выигравшей будет не деспотическая Россия и не либерастическая Европа, а другие цивилизации, с холодным вниманием крокодила плывущие мимо горящей шины, на которой мутузят друг друга несчастные чада восточной и западной церкви. 

 “Новости недели”