Сталинский мерзавец

Александр Щербаков позже других соратников Сталина попал в его ближний круг. Он был моложе. Зато старался из всех сил угодить вождю, прямо из шкуры лез. Он успел внести свой вклад в “большой террор”. В период Отечественной войны занимал множество постов, в том числе был секретарем ЦК ВКП(б) по идеологии. И в этом качестве успел проявить себя ярым антисемитом. Довольно точно о нем сказал писатель Корней Чуковский - “сталинский мерзавец”.

Александр Сергеевич Щербаков родился 10 октября 1901 года в семье рабочего в городе Руза Московской губернии. Он начал работать в 11 лет в Рыбинске, куда переехала его семья. Сначала был разносчиком газет, затем работал фальцовщиком в типографии, затем на железной дороге. В 1917 году, в 16 лет, вступил в Красную гвардию. В 1918 году работал в комсомоле. Сначала в Рыбинске, а затем в Москве, в ЦК РКСМ. Был членом Коммунистической партии с 1918 года.

В 1924 году окончил Коммунистический университет имени Свердлова. На протяжении последующих 6 лет - работал в партаппарате в Нижегородской губернии. Прошел все ступени карьерной лестницы - заведующий отделом райкома, секретарь райкома, заведующий отделом губкома, секретарь окружкома. В 1930-1932 гг. учился в Институте красной профессуры. После его окончания, до 1936 года, Щербаков работал в аппарате ЦК заместителем заведующего, заведующим отделом культурно-просветительной работы. Здесь он попал в поле зрения генсека и довольно быстро вошел к нему в доверие. Хотя, как известно Сталин мало кому доверял, особенно новым людям. Настолько вошел, что по предложению Сталина в 1934 году одновременно с работой в ЦК был избран первым секретарем Союза писателей СССР. Формально Союз возглавлял председатель Максим Горький. Он был приставлен к нему в качестве комиссара. Все административные, хозяйственные и политические вопросы решал Щербаков. Как-то он пожаловался Сталину, что писатели - тяжелый народ, с ними трудно работать. На это Сталин ответил, других писателей у нас нет, работайте с теми, которые есть.

В архиве сохранилось письмо Щербакова к генсеку. Сталинский выдвиженец сообщает о своих непростых отношениях с председателем правления СП СССР А.М.Горьким. “После нескольких разговоров, в которых я с ним далеко не всегда был согласен, он как будто несколько охладел, теперь опять отношения теплее, и, что самое главное, А.М. (Горький) стал прислушиваться к моим советам и считаться с ними. В отношении А.М. я исходил из того, что он великий пролетарский писатель, но он делает ошибки (недооценка роли писателей-коммунистов), которым потакать нельзя. Сейчас удалось помирить Горького с партгруппой и отдельными коммунистами”. Как видно из этого письма, Сталин приставил к классику надзирателя, партийного чиновника. (См.: Е.Громов. “Сталин. Власть и искусство”. М., изд-во “Республика”, 1998).

Летом 1935 года в Париже состоялся Международный конгресс писателей в защиту культуры. Это был важный антифашистский конгресс и ему в Кремле придавали большое политическое значение. Советскую делегацию возглавлял А.Щербаков. В ее состав вошли видные деятели советской литературы М.Кольцов, И.Эренбург, А.Толстой, Б.Пастернак, Н.Тихонов, И.Микитенко, Г.Табидзе и др.

Сталин, видимо, решил, что Щербаков партийный порядок в Союзе писателей навел и в 1936 году направил его в Ленинград вторым секретарем обкома партии. Первым секретарем там был Жданов. В 1937-1938 гг. Александр Сергеевич - первый секретарь Восточно-Сибирского (Иркутского) обкома ВКП(б). Здесь он провел массовую чистку.

В июле 1937 года Щербаков докладывал члену Политбюро Жданову о проведенной им работе: “Должен сказать, что людям, работавшим раньше в Восточной Сибири - верить нельзя. Объединенная троцкистско- “правая” контрреволюционная организация здесь существовала с 1930-1931 года. Партийное и советское руководство целиком было в руках врагов. Арестованы все руководители областных советских отделов, зав. орготделами обкома и их замы (за исключением пока двух), а также инструктора, ряд секретарей райкомов, руководители хозяйственных организаций, директора предприятий и т.д. Таким образом, нет работников ни в партийном, ни в советском аппарате. Трудно было вообразить что-либо подобное. Теперь начинаем копать органы НКВД. Однако я не только не унываю, но еще больше укрепился в уверенности, что все сметем, выкорчуем, разгромим и последствия вредительства ликвидируем. Даже про свою хворь и усталость забыл, особенно когда побывал у тт. Сталина и Молотова”.

Так тогда делались карьеры - на чужой крови. И Щербаков является тому ярким примером (см.: Л.Млечин. “Иосиф Сталин, его маршалы и генералы”. М., “Центрполиграф”, 2004).

В 1938 году - Александр Сергеевич - первый секретарь Сталинского (Донецкого) обкома партии. Сменил латыша Э.Прамнэка, которого объявили “врагом народа” и арестовали. Но там надолго не задержался. В конце того же 1938 года Александр Сергеевич в Москве. Он уже первый секретарь МК и МГК ВКП(б). Сменил на этом посту А.Угарова, которого объявили врагом народа и арестовали. В столице тогда возникли трудности с доставкой овощей и картофеля, этот факт был преподнесен как свидетельство контрреволюционной вредительской деятельности бывшего руководителя московских коммунистов.

По словам Н.Хрущева Сталин, прежде чем назначить Щербакова долго думал, ходил по кабинету рассуждал вслух, прикидывая: “Если нужен - берите. Только на него тоже есть показания. Враги народа показали на него - показания такие, которые вроде бы заслуживают доверия. Как же с ним быть?”. 

Сталин опять ходил, ходил, думал, а потом говорит: 

“Давайте так, проведем все-таки Щербакова, но к Щербакову надо послать вторым секретарем московского человека, которого бы мы хорошо знали, и ему надо сказать, что имеются материалы о том, что Щербаков связан с врагами народа, и предупредить, чтобы он следил за ним. Если что покажется подозрительным, пусть скажет об этом в ЦК. “А кого вторым?” - спросили Маленкова. Тот ответил: “Попова”. Я познакомился с Поповым. Поговорил с ним доверительно: ЦК вам доверяет, но вы с другой стороны должны быть глазами ЦК наблюдающими за Щербаковым”. 

Так Попов стал своеобразным комиссаром при Щербакове. Тот догадывался о роли второго секретаря и конфликтовал с ним.

Александр Сергеевич быстро вошел в курс дел, прижился на новом месте. Прилагал все усилия, чтобы угодить генсеку и в основном это ему удавалось. Хотя далеко не всегда все шло гладко. Так, в 1940 году, едва не был снят с поста за невыполнение государственного плана московскими авиазаводами. Но гроза прошла мимо. Спасло то обстоятельство, что столичную промышленность курировал непосредственно второй секретарь Попов. (См.: Н.Зенькович. “Элита. Самые закрытые люди”. М., “Олма-Пресс”, 2004). С 1939 года Щербаков - член ЦК ВКП(б), член Оргбюро ЦК. В 1941 году его карьера пережила еще более блестящий взлет. 4.05.1941 года он стал секретарем ЦК, а с 21.07.1941- кандидатом в члены Политбюро. В том же году стал начальником Советского информбюро. С июня 1942 года начальник Главного политического управления Красной армии. В 1942-1943 гг. - заместитель наркома обороны СССР. В 1943-1945 гг. занимал также пост заведующего отделом международной информации ЦК ВКП(б).

Осень 1941 года. Немецкие войска у ворот столицы. Надо отдать должное Щербакову. В отличие от многих партийных работников и чиновников госаппарата он не поддался панике, действовал энергично и жестко. Щербаков 17 октября 1941 года выступил по радио и призвал москвичей защищать столицу до последней капли крови. В этот же день на бюро Московского горкома ВКП(б) снял И.Дашко и А.Коростылева с постов первых секретарей Коминтерновского и Ленинградского райкомов ВКП(б) и исключил их из партии за неподобающее поведение в условиях угрозы взятия столицы немцами. На следующий день отдал под трибунал работников Московского горкома ВКП(б), в панике бросивших на Курском вокзале секретные пакеты с личными делами руководящих работников Москвы и области. Отдал под трибунал и группу директоров московских заводов, пытавшихся бежать без разрешения из города на грузовиках с похищенными материальными ценностями. (См.: Н.Зенькович, указ. соч.). Секретарь ЦК, можно сказать, хозяин Москвы, начальник Главного политуправления Красной армии. Начальник Советского информбюро. Щербаков сосредоточил в своих руках огромную политическую власть. Безраздельно руководил партийно-политической машиной Красной армии. По сути, руководил и идеологической службой в партии.

Александр Сергеевич ни на минуту не забывал, что над ним есть крутой хозяин и всячески старался ему угодить. Во время войны он по своим каналам пытался раздобыть оперативную информацию и доложить ее Сталину первым, в обход Генштаба и тем повысить свой авторитет или рейтинг как теперь говорят. (См.: К.Залесский. “Империя Сталина”. М., “Вече”, 2000). При этом Щербаков был типично кабинетным работником. На фронт, даже став начальником ГлавПУРа и генерал-полковником, не выезжал.

Многие факты свидетельствуют о том, что всплеск антисемитизма в СССР, который наблюдался в период войны, в определенной мере направлялся и управлялся сверху, связан с именем Щербакова. Это видно было в кадровой политике, которую проводил сталинский выдвиженец. Приведем только некоторые факты.

Главным редактором “Красной звезды” был Давид Ортенберг. В своих мемуарах он писал, что его вызвал Александр Сергеевич Щербаков и сказал буквально следующее: “У вас в редакции много евреев. Надо сократить”. В июле 1943 года самого Ортенберга освободили от обязанностей главного редактора и направили начальником политотдела одной из армий на Юго-Западный фронт.

В августе 1942 года Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), которое возглавлял Г.Александров, направило секретарям ЦК Маленкову и Щербакову докладную записку. Этот документ едва ли мог появиться на свет, если бы его авторам не было дано соответствующее поручение, санкционированное генсеком. В записке Агитпропа отмечалось, что в течение ряда лет извращалась национальная политика партии. В итоге, “в управлениях Комитета по делам искусств и во главе учреждений русского искусства, оказались нерусские люди (преимущественно евреи). Отсюда во многих учреждениях русского искусства русские люди оказались в нацменьшинстве. В записке Агитпропа приводились многочисленные примеры, назывались конкретные фамилии. Прежде всего там речь шла о Большом театре. В его руководстве только один русский и один армянин, остальные, начиная от директора, главного режиссера и художественного руководителя балета -евреи. Так же обстоят дела в Московской и Ленинградской консерваториях. В штате Московской консерватории почти одни евреи. В музыкальной критике тоже “преобладают евреи”. Во главе отделов литературы и искусства центральных газет, начиная с “Правды”, стоят тоже нерусские”. 

В самое тяжелое для страны время, когда враг находился у ворот Сталинграда, аппарат, который курировал Щербаков, начал чистку учреждений культуры от евреев. На первых порах довольно осторожно и без лишнего шума. Постепенно антиеврейская кампания чисток в среде творческой интеллигенции усиливалась. 15 июня 1943 года Александров и его заместитель Зуева направили секретарям ЦК Маленкову и Щербакову новую записку “О работе Государственного академического Большого театра Союза ССР”. И опять все тот же неуклюжий, псевдопатриотический пафос, что и в аналогичной записке годичной давности, все те же нелепые таблицы “руководящего состава”, подобранные односторонне по национальному признаку”, в котором преобладали еврейские фамилии. И в заключение записки - мрачный вывод о том, что Большой театр стоит перед угрозой мрачного кризиса и требует укрепления руководящими работниками.

Известный российский историк профессор Геннадий Костырченко пишет: “Когда знакомишься с этими и подобными документами, невольно задаешься вопросом: кому в высшем партийно-государственном руководстве нужна была вся эта шовинистическая истерия? Кто был если не вдохновителем (тут приоритет Сталина бесспорен), то, во всяком случае, ее организатором? Архивные материалы дают однозначный ответ: Секретарь ЦК Щербаков. Он же первый секретарь МК и МГК ВКП(б), начальник Главного политического управления Красной Армии, начальник Совинформбюро и подчиненный ему аппарат, в котором ведущую роль играл начальник Управления пропаганды и агитации ЦК Александров, чья подпись чаще других мелькала под антисемитскими документами” (см.: Г.Костырченко, указ соч.).

Особенно много евреев было среди режиссеров кинематографа, причем очень талантливых и авторитетных. Возникла идея создать “Русфильм” “куда привлечь только русских по национальности режиссеров. Эту идею поддержал Щербаков. Но выглядело все это уж чересчур откровенно и затею отменили (см.: Е.Громов, указ. соч.).

Набиравший силу государственный антисемитизм проявлялся не только в форме кадровых чисток, но и нередко в завуалированной форме в пропагандистской сфере. Так, в январе 1942 года в журнале “Большевик” (номер 2) появилась статья заместителя председателя Президиума Верховного Совета СССР А.Е.Бадаева, в которой он привел статистику национального состава военнослужащих, награжденных боевыми орденами и медалями. Указав отдельно, сколько их среди русских, украинцев, белорусов и. т.д., он в конце длинного списка перечислил чохом, уже без цифр, все другие национальности, чьи представители получили награды. После бурят, черкесов, хакасов, аварцев, кумыков, якутов, упомянул и евреев. Налицо было явно стремление принизить вклад еврейского народа в вооруженную борьбу с врагом. Ведь по данным Главного управления кадров Министерства обороны СССР евреи находились на четвертом месте по числу награжденных после русских, украинцев и белорусов. Более того через полгода евреи на 1 июня 1943 года опередили белорусов и вышли на третье место. 

Возмущенные таким пренебрежительным отношением к заслугам целого народа руководители Еврейского антифашистского комитета С.Михоэлс и Ш.Эпштейн направили 2 апреля 1942 года записку Щербакову. Они высказали мнение, что подобная искаженная информация могла быть подхвачена “гитлеровскими агентами, распространявшими злостные слухи о том, что евреи не воюют”. Никаких результатов эта записка не дала. На ней Щербаков начертал резолюцию “В архив”. (См.: Г.Костырченко. “В плену у красного фараона”. М., “Международные отношения”, 1994). 

Занимался Щербаков и другими делами, связанными с идеологией, с литературой и искусством. Так, 8 февраля 1944 года Щербаков направил ответственному секретарю журнала “Новый мир” В.Щербине предписание: “ЦК ВКП(б) обращает ваше внимание, что в произведениях украинского писателя и кинорежиссера Довженко А.П., написанных в последнее время (“Победа”, “Украина в огне”) имеют место грубые политические ошибки антиленинского характера. Ввиду этого ЦК обязывает вас не публиковать произведения Довженко без особого на то разрешения Агитпропа ЦК ВКП (б)”.

При всей своей загруженности делами, Щербаков был постоянным участником ночных попоек, которые устраивал у себя на даче “вождь партии и советского народа”. И пил до дна, чтобы вызвать одобрение Сталина.

Хрущев рассказывал, что Берия, Маленков и Микоян сговорились с девушками, которые приносили вино, чтобы те подливали им в бутылки из-под вина воду и слегка закрашивали ее вином или же соками. Таким образом, в бокалах виднелась жидкость нужного цвета: если белое вино - то белая жидкость, если красное вино - то красная. На самом деле они пили простую воду. Но Щербаков их разоблачил: он налил себе “вина” из такой бутылки и, попробовав и заорал:

- Да они же пьют не вино!

Сталин взбесился, что его обманывают, и устроил большой скандал Берии, Маленкову и Микояну.

Хрущев свидетельствовал: “Мы все возмущались Щербаковым, потому что не хотели пить вино, а если пить, то минимально, чтобы отделаться от Сталина, но не спаивать, не убивать себя. Щербаков тоже страдал оттого же. Однако этот злостный подхалим не только сам подхалимничал, но и других толкал к тому же. 

Кончил он печально. Щербаков умер, потому что много пил.

Сталин, правда, говорил другое: что дураком был - стал же выздоравливать, а потом не послушал предостережения врачей, и умер ночью, когда позволил себе излишества с женой. Но мы-то знали, что умер от оттого, что чрезмерно пил в угоду Сталину, а не из-за своей жадности к вину...”. 

Александр Сергеевич Щербаков скончался от инфаркта 10 мая 1945 года, когда страна праздновала Победу. Ему не было и сорока четырех лет. Прах захоронен в Кремлевской стене на Красной площади в Москве. Город Рыбинск был переименован в г. Щербаков. 

По инициативе Хрущева в 1957 г. городу возвращено старое название. При Горбачеве станция Московского метро, носившая его имя была переименована в Алексеевскую.

В начале 50-х годов прошлого века, когда возникло “дело врачей” их обвинили и в смерти Щербакова. В ноябре 1952 года тогдашний министр госбезопасности С.Игнатьев докладывал Сталину: “Лечение тов. Щербакова велось рассчитано преступно. Лечившие его врачи Я.Г.Этингер и Ланг умерли во время следствия. Их обвиняли в том, что они “не использовали возможности сердечной терапии, неправильно применяли такие сильнодействующие средства, как морфий, пантопин, симпатол и различные снотворные”. Ему после инфаркта злонамеренно разрешили вставать с постели”. (См.: Н.Зенькович, указ. соч.).

Интеллигенция, особенно творческая, симпатий к секретарю ЦК по идеологии не питала.

Корней Иванович Чуковский в своем дневнике записал: “Когда умер сталинский мерзавец Щербаков было решено поставить ему памятник. Водрузили пьедестал - и укрепили доску, извещавшую, что здесь будет памятник А.С.Щербакову. Теперь сообщили мне - убрали и доску, и пьедестал”.

Историки считают Александра Щербакова самым исполнительным помощником Сталина. Он был готов в лепешку расшибиться, но выполнить любое указание вождя. И при этом делал все искренне. Его вера в величие вождя была беспредельна. Он был деятелем полностью адекватным сталинскому режиму, который находил и выдвигал таких людей.

Иосиф ТЕЛЬМАН, кандидат исторических наук
“Секрет”