ТРАВА ЗАБВЕНИЯ

В мире

Самое отвратительное – это пляски и игрища на гробах. В Гомеле начали строить новый стадион и при этом не постеснялись осквернить старое еврейское кладбище восемнадцатого века. Не просто осквернили: снесли бульдозерами. Теперь там будут играть в футбол. Когда началась эта вакханалия, еще оставшиеся в городе евреи – члены областной общины во главе с ее председателем Владимиром Гершонком, ученые-историки и просто добрые люди стали бегать за бездушными машинами и собирать в мешки уцелевшие кости. Страшная картина, достойная фильмов ужаса.
Страна Лукашения - это вам не Лукоморье и не Лапландия. Батька приказал всем играть в футбол. При чем тут история?
Если на быдло набросить ярмо, оно будет тянуть. Но ежели кто-либо вообразит себя человеком, пему несдобровать. Кнут всегда наготове. Сидящий в навозе вони не чует.
Нет, не от белорусов, украинцев и русских бежали мы в Америку. Бежали не одни, а вместе с ними, чтобы сохранить человеческое достоинство.
Когда я знакомился с Виталем Зайка, он меня предупредил, что является белорусским националистом. Я сказал, что к национализму любого толка отношусь презрительно. Но таких, как Виталь и его сподвижники, националистами трудно назвать.
Виталь Зайка возглавляет нью-йоркскую Белорусско-Американскую ассоциацию, которая проводит большую общественную и культурно-просветительскую работу по организации белорусской общины. Он кандидат физико-математических наук. Языком идиш и всеми его разновидностями (мы насчитали примерно 6 диалектов) владеет отнюдь не каждый еврей. А он их знает. Виталь работает в Институте еврейской истории (ИВО). В библиотеках Нью-Йорка и в американских архивах он отыскал и изучает «Книги памяти», написанные евреями Белоруссии и Литвы в 20-30-е годы прошлого века на языке идиш. В них сохранились описания быта, культуры, особенности языка, ритуалы старинных белорусских и литовских еврейских местечек (штеттлов). Книги эти написаны учеными раввинами, которые не чуждались и светских наук. Койданово, Бобруйск, Пружаны, Ружаны, Вишнево, Пинск, Слоним, Мир – более сотни уникальных томов. Но они доступны тем, кто умеет читать по-еврейски. А язык этот было запрещено изучать с 1939 года. Тогда только в одной Белоруссии по приказу главного партийного начальника республики Пантелеймона Пономаренко было закрыто 500 еврейских школ. В тот год Виталь еще не родился, а язык выучил самостоятельно, работая научным сотрудником Института физики Академии наук Белоруссии.
800 лет жили рядом евреи, белорусы и поляки на этой земле. Еврейские общины сыграли значительную роль в формировании многочисленных местечек. Вначале было только две общины – брестская и гродненская. В 1506 году к ним официально присоединилась пинская, в 1529 – новогрудская, а в 1539 – зарегистрованы общины в Минске, Полоцке, Витебске, Могилеве, Орше. И пошло. Еврейское население Белоруссии в основном занималось различными ремеслами, торговлей, сплавом леса и промыслами.
Фашисты и коммунисты хорошо поработали: они стерли с лица земли многие штеттлы, а сейчас их наследники уничтожают последние следы еврейской жизни на этой земле – кладбища наших предков. А вот книги, написанные без малого сто лет назад, остались. За них и взялись белорусские ученые Виталь Зайка, Инна Герасимова, Юрий Ходыка. В этом нет ничего удивительного – интеллигентные люди изучают, как жили вместе много веков народы Белоруссии, как обогащали культуру друг друга.
Виталь Зайка и профессор Довид Кац организовали интереснейшую экспедицию в Литву и Белоруссию - на старые еврейские кладбища. Отец Довида Каца – поэт Мейшке Кац, родившийся в местечке Михалишки, с 1920 года проживал жил в Нью-Йорке. На языке идиш он издал десять поэтических сборников о родном крае, о своей малой родине. Еврейская поэзия отца определила интерес Довида к родным истокам.
За многие столетия жизни в Европе евреи создали свою географию окружающих их земель, границы которой не совпадали с официальными. И названия городов звучали совсем не так, как казенные. Круке, Лудмир, Бриск, Новаредэк, Жетл. Поди догадайся, что это Краков, Владимир-Волынский, Брест, Новогрудок, Дятлово. Ныне маленький Воложин, в котором долгие годы работал знаменитый на всю Европу ешибот, на воображаемой еврейской карте был бы помечен значком более солидным, чем Минск, а Шклов или Быхов – кружком более солидным, чем губернские центры Могилев или Витебск.
Сама еврейская Литва-Литэ простиралась от Двинска (ныне латвийский Даугавпилс) до Пинска, от Ковно (Каунас) до украинского Ковеля, от Семятичей до Любавичей. Литэ имела свой народ (литваки), свой язык (разновидность идиш), историю, традиции (нусах Литэ), правительство (Ваад). Интересно, что Литэ точно совпадает с территорией, где говорят по-белорусски в границах Великого Княжества Литовского, хотя в этих краях этнических литовцев (жмудь) никогда не было. Литвой еще в XIX веке называли регион, включавший в себя Минскую, Гродненскую, Виленскую, Ковенскую и северную часть Витебской губерний. А Беларусью считалась Могилевская и юго-восточная часть Витебской губернии.
Литовских евреев называли литваками, белорусских – литвинами. Литэ была более престижной для еврейского мира, благодаря тому, что славилась ученостью своих раввинов и четким соблюдением традиционного иудаизма. Сейчас белорусско-литовские местечки, в которых когда-то кипела еврейская жизнь, превратились в обыкновенные деревни. Евреев там практически нет.
И вот экспедиция докторов Каца и Зайки в пути.
Свирь – живописное озеро дало название местечку. У самой кромки озерной чаши – заброшенное еврейское кладбище. Здесь похоронены дед и бабушка Довида Каца. Среди деревьев – мацейвы. Так называются еврейские надгробия. Кладбище врезается мысом в озеро. Вокруг - костровища, битые бутылки. Кладбище раскопано – отсюда берут песок, чтобы подсыпать дорогу. Территория принадлежит местному рыбхозу. И когда американские визитеры пошли к директору хозяйства, тот заявил, что здесь он хозяин и волен делать все, что ему заблагорассудится. Потом он вызвал милицию, и заморских гостей оштрафовали «за въезд на служебную территорию.»
Михалишки. Отсюда отец Довида Каца уехал в Америку и прославил родное местечко в стихах. Но местечка давно уже нет, остался поселок городского типа с таким названием. Одна половина еврейского кладбища застроена домами, на другой пасутся козы и выкопана траншея для свалки мусора. На одном из мацейве-надгробий выбита дата – 1750 год. Довид тщетно пытался найти место, где жила его семья. Не нашел, зато обнаружил домик кузнеца Хаима, описанный в книгах отца. И всё.
Сморгонь – местечко, из которого привезли в Америку знаменитый и популярный здесь бейглах. Никаких баранков здесь больше не выпекают, не знают как или не хотят. Еврейское кладбище уничтожено, а старинные мацейве-надгробия пошли на строительство детского сада. Штукатурка отваливается, и обнажаются высеченные на камне угловатые еврейские письмена. Судьбу старинного кладбища разделил и древний архитектурный облик города – его изуродовали серые блоки домов-казарм. Все следы многовековой еврейской жизни затоптаны, засыпаны, сожжены. Да и рассказать об истории города некому – все евреи покинули Сморгонь.
Крево – это местечко когда-то было столицей Великого княжества Литовского. Здесь бурлила жизнь светская и духовная. Сохранились развалины замка, в котором был убит великий князь Миндовг. А рядом еврейское кладбище. Еще сохранились серые плиты с едва различимыми письменами. На расколотых валунах можно прочесть: Цви-Гирш, сын ребе Менахема, светоч изгнания, сгорел до срока в 27 лет в 1803 году. Авигдор, сын раввина Зеев-Вольфа и Леи, убит безвинно в 1812 году. Ицхак, сын ребе Нахмана, погиб при пожаре в 1840 году. За строками этих эпитафий скрыта история народа, которая сегодня здесь никого не волнует.
Воложин. Здесь вспоминают Воложинскую иешиву, готовившую раввинов для всех еврейских общин Европы, как самое светлое в истории города. Сейчас уже практически не существует людей, которые в ней учились. Обучение было поставлено так, что еврейство формировалось в душе, а не по внешним признакам. От старого Воложина ничего не осталось. Экспедиция нашла трех евреев – городского сумасшедшего, который 30 лет прожил в Израиле и приехал «домой», спасаясь от Шин-Бета – израильской службы безопасности, утверждающий, что белорусского КГБ он не боится. Семейная пара Мейшке и Галя Склют. Вообще-то она не Галя, а по паспорту Гильотина. Это имя получила от отца – гомельского коммуниста, который бредил французской революцией. О том, что Воложин был когда-то еврейским духовным центром, ничто не напоминает.
Мир. Здесь тоже была знаменитая иешива, правда, менее значительная, чем Воложинская. В годы войны фашисты загнали всех евреев города (их было несколько тысяч) в замок князя Святополка Мирского и постепенно их убивали. К 1942 году из многотысячного еврейского населения осталось шестьсот человек. Они подняли восстание, и 200 евреев по подземному ходу ушли в партизаны. А те, кто не смог уйти, сами покончили с собой. Это произошло 6 августа 1942 года.
Ивье. В городке сохранилось несколько образцов еврейской архитектуры. Три дома на базарной площади ивьевцы называют «жидовскими школами, где старцы раскачивались над книгами». Еврейского кладбища нет. На его месте построены жилые дома. От него остались куски ограды из неотесанных камней. Но нет ни единой мацейвы-надгробия, хранящего еврейские имена. Памятные камни, столетия простоявшие здесь, легли в фундаменты новых домов.
Кладбища – это как энциклопедия прошлой жизни. Она в сегодняшней Белоруссии никому не нужна: каждый городишко, бывший некогда местечком, стремится избавиться от всего, что напоминало бы о еврейской жизни в этих краях.
Избавляются от своей истории. Нет сегодня еврейских кладбищ и в больших городах – Минске, Витебске, Полоцке. В Бресте из разбитых плит и надгробий старинного кладбища вымощена улица Ленина. На месте кладбища – стадион. И в Гродно на еврейских костях играют в футбол. В областных и районных центрах еврейские кладбища ликвидированы. Так убивают мертвецов и свою же память. Нет заступников, не стало евреев.
Так выкорчевываются корни памяти. Будто и не жил на этой земле с XII века целый народ, подаривший миру гениев. Но пусть лукашисты-сталинисты не радуются: пока работают и делают свое дело такие белорусы, как Виталь Зайка, на них надежда. Они защитят историю от варварства. Трава забвения не прорастет.