Зачем судье погоны?

В мире

Два года военные командиры и военные прокуроры доказывали, что рядовой Марат Гизатуллин – самоубийца. А вначале его объявили дезертиром.
17 января 2006 года родители солдата получили письмо, в котором говорилось, что их сын сбежал из части. Отец немедленно выехал в Рязань, где служил сын. Искал его самостоятельно, расклеил по городу фотографии, дал объявления в местные газеты. Ничего не добившись, вернулся домой, в Башкирию. А через два месяца cлучайно узнал, что Марат находится в части, живой и здоровый. Позвонил в Рязань, командиры подтвердили. Не успели родители обрадоваться, как 12 апреля им сообщили, что их сын покончил жизнь самоубийством - повесился.
“Мы ужаснулись, когда вскрыли гроб, - рассказывал на суде Фирдаус Шайхуллович Гизатуллин. - Марат был жестоко избит, весь в синяках. Голова крутилась, как будто не было костей в шее. На месте носа чернота, как будто туда был нанесен сильнейший удар. Мы, родители, которые сына растили с рождения, не узнали его. Мы его опознали только по особым приметам. Мы, родители, абсолютно уверены, что его убили в части, затем вывезли тайно и инсценировали самоубийство”.
Гизатуллины добились возбуждения дела по статье “Доведение до самоубийства”. Но через пять месяцев военная прокуратура Рязанского гарнизона отказала родителям в признании их потерпевшими и закрыла уголовное дело. Следствие не ответило даже на элементарный вопрос, где был и что делал военнослужащий три месяца вне расположения части. Судебно-медицинская экспертиза не обнаружила на теле солдата никаких повреждений. Несмотря на очевидное - после вскрытия гроба родители по рекомендации сотрудников правозащитного фонда “Право матери”, зафиксировали повреждения на фотопленку и видеопленку.
“Наиболее вероятной разновидностью механической асфиксии в данном случае следует считать асфиксию в результате перекрытия дыхательных путей, что могло иметь место при закрытии отверстий рта и носа каким-либо предметом (предметами), не исключается, руками или синтетической пленкой, - говорится в заключении независимой медицинской экспертизы. - Впоследствии, через несколько часов (или десятков часов), труп мог быть повешен за шею посторонним лицом (лицами)”.
Ровно через два года после смерти солдата Гизатуллина Рязанский гарнизонный военный суд рассмотрел жалобу родителей, поддержанную юристами фонда “Право матери”.
Ответы прокурора на вопросы судьи могут шокировать любого человека, привычно верящего, что у нас все-таки есть прокуратура, у нас все-таки есть экспертиза.
“При составлении протокола на месте происшествия Гизатуллина раздевали?” – спросил судья.
“Нет, полностью не раздевали, не осматривали. При проведении экспертизы на теле, кроме странгуляционной борозды и трупных пятен, ничего не обнаружено”, - ответил прокурор.
“Я смотрел фотографии... Наличие ссадин очевидно”, - возразил судья.
“Фото были исследованы. Судмедэкспертиза не обнаружила телесных повреждений”, - упорствовал прокурор.
“А ссадины? Я сам их видел. Давайте принесем аппаратуру и посмотрим. Ссадины есть, но они нигде не описаны!” – настаивал судья.
“Оснований не доверять эксперту нет”, - парировал прокурор.
“Почему родители погибшего не были признаны потерпевшими по делу?” – спросил судья.
“Фактов неуставных отношений не выявлено. Оснований признать родителей потерпевшими не было”.
“Уголовное дело по статье “Доведение до самоубийства” было заведено, следствие велось, а оснований признать родителей потерпевшими не было?” – язвительно спросил судья.
На это прокурор уже не ответил.
Судья Игорь Другаченко признал результаты проведенного следствия нарушением закона со стороны прокуратуры. И его решение - решение человека, который сам носит погоны, в сложившихся на сегодня обстоятельствах можно и надо считать актом мужества.
Теперь осталось начать новое расследование, найти убийц или убийцу. Можно быть уверенным, что для родителей начнется второй круг хождения по мукам. Несмотря на постановление суда. И если расследование доведут до конца, то только под давлением правозащитников. Армейские командиры и военные следователи делают все, чтобы скрыть преступления.
“Уровень преступности в Вооруженных силах в 2007 году снизился на 20 процентов, а за январь 2008 года даже на 30–40 процентов, - удивлялся Главный военный прокурор Сергей Фридинский на недавней коллегии. - Не может быть такого снижения в такие короткие сроки! Мне сдается, что там другие процессы... Следователи отказывают в возбуждении дел в погоне за красивой статистикой, а иногда и по более материальным причинам. В связи с этим я требую проверить все воинские части на предмет сокрытия преступлений”.
За три года небоевые потери Российской армии составили 2060 человек. Полк потеряли. При этом, по данным министерства обороны, количество солдат, погибших в мирное время, неуклонно снижается. По сравнению с 2005 годом – в два раза. Однако если присмотреться к армейской похоронной статистике, нельзя не увидеть одну странность. В 2005 году из общего числа погибших 25 процентов – самоубийцы. В 2006 году – 38 процентов. А в 2007 году – уже 51 процент.
То есть небоевые потери снижаются, а количество самоубийц упорно остается прежним – примерно 230 человек в год. 
“Когда родители получают “груз-200”, нередко в сопроводительных документах прямая ложь, - говорит председатель Комитета солдатских матерей Курганской области Галина Кузнецова. - Вскрывается гроб, у мальчиков видны синяки, иногда и пулевое ранение. А в документах значится “самоповешение”. Но я ни разу не слышала, чтобы за такой обман кого-то привлекали к ответственности”.
Каждый случай смерти в армии – драма только для родителей. Получив известие о самоубийстве сына, они затем сталкиваются с сопротивлением на всех уровнях. Никто, кроме них, не желает узнавать реальную причину смерти их сына. Командиры ни на что не отвечают. Военная прокуратура и суды их прикрывают.
Сейчас в Госдуму внесен законопроект о переводе военных судов на штатский режим. Есть все основания полагать, что его примут. Это значит, что судьи и служащие судов выйдут из подчинения военного командования.
Семнадцать лет общественность требует снять погоны с Фемиды – и наконец-то власть прислушалась. Сделан первый, но очень значимый шаг по установлению гражданского контроля над армией.