ТАРУССКИЕ ДИССИДЕНТЫ

Культура

Хорошо помню тот июльский день 1996 года, когда страна напряженно ждала, что с часу на час должны были объявить результаты второго и окончательного тура президентских выборов: Ельцин или Зюганов?
Я гулял по нашему зеленому району Свиблово с симпатичным мужчиной моего возраста. Совершенно незнакомым. Наши собачки рядом гуляют - и мы тоже рядом. Обычное дело. Тихое, благостное утро, и разговор наш тихий, благостный. Хотя говорили о политике.
- Как вы думаете, победит Зюганов? - спрашивал он. - И что тогда будет?
- Как бы сажать не начали...
- А что, разве сажали? - спросил он.
- Как это так? - не понял я.
- Да никого они не сажали, это все разговоры непонятно откуда! - уверенно сказал он.
- А вы деда своего помните? - вдруг спросил я.
- Нет, мама говорила, что последнее письмо от него получила из Нагаевской бухты в 42 году...
(Нагаевская, вернее, Нагаева бухта - в страшной памяти миллионов и миллионов. Сюда шли и шли с Большой Земли пароходы с заключенными. В Нагаевой бухте начиналась для них Колыма.)
- А бабушку? - спросил я.
- Тоже нет. Она умерла в ссылке, в Акмолинске. (Под Акмолинском, ныне город Астана, столица Казахстана, был АЛЖИР - Акмолинский Лагерь Жен Изменников Родины.)
Повторю: разговор наш проходил без всякого политического накала. Тихий такой, благостный, теплым июльским утром.
- Ну вот, а вы говорите, что не сажали.
Я его как бы мягко пожурил, но с некоторым удивлением в голосе.
- А я как-то не думал... - тоже удивился мой собеседник.
Понимаю, что звучит неправдоподобно. Если бы придумывал, мог придумать и что-нибудь правдоподобнее. А это - обыденно, как сама наша жизнь.
Он – внук репрессированных. Он – взрослый человек эпохи горбачевской гласности, когда нам вновь открыли глаза на преступления сталинской клики. И он – ничего не знал и не думал.
А что говорить тогда о нынешних 20-летних. Они-то вошли в сознательный возраст, когда над страной вставала вертикаль путинской власти, и о жертвах репрессий предпочитали не вспоминать. Сейчас даже объявили, что “одной из целей сталинских “чисток” было “обеспечение эффективности управленческой элиты”. И в школах так будут учить.
Если уж сталинский Гулаг усиленно засеивают травой забвенья, то что могут знать нынешние молодые и немолодые о диссидентах хрущевских, брежневских, андроповских времен?! Ничего.
Впрочем, иногда их “просвещают” в духе нынешних времен. Так, например, известный деятель церкви протоиерей Всеволод Чаплин однажды заявил: “Диссиденты в СССР тоже действовали против своей страны”.
Старый, но действенный пропагандистский подлог, в ловушку которого попался и отец Всеволод. Власть, государство и государственный аппарат всегда насаждали и насаждают убеждение, что они и есть страна, и любое слово против них – борьба против страны. А главный, основополагающий призыв диссидентов был: “Соблюдайте Конституцию СССР!”. То есть право на свободу слова, собраний, печати. В том числе и право свободы вероисповедания. За что их бросали в тюрьмы, в лагеря, в психушки. Потому что призыв к соблюдению закона в России всегда считался и ныне считается самой большой крамолой.
О некоторых из них, святых мучениках той эпохи, – книга Татьяны Мельниковой “Таруса – 101-й километр”.
В советские времена всем “отщепенцам”, репрессированным, отбывшим срок разрешалось поселяться не ближе, чем за 100 километров от Москвы. Как и многие другие, маленький городок на Оке волею истории и судьбы стал их прибежищем. Таруса с позапрошлого и прошлого веков связана с именами Поленова, Борисова-Мусатова, а затем Цветаевой, Паустовского. Уже во времена Паустовского город становился центром всесоюзного вольномыслия, а уж в семидесятые годы превратился в центр советского диссидентства.
Таруса была, наверно, единственным районным городом в Советском Союзе, имеющим собственный отдел КГБ. Обычно для районных маленьких городков достаточно было и одного уполномоченного, а здесь – отдел. А коли там у любой кукушки ушки на макушке, вести себя надо тише воды и ниже травы. Ан нет! Я жил там в середине семидесятых годов и могу свидетельствовать – несмотря на око недреманое, тарусяне не скрывали своего бунтарского духа.
И когда я по молодому глупому фрондерству тайно, никому не говоря ни до, ни после, опубликовал в тарусской районной газете “Октябрь” стихотворение эмигранта Наума Коржавина (в очерке о тяжелом труде доярок и свинарок:
“Столетье минуло и снова,
Как в тот незапамятный год,
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет...
А ей бы хотелось иначе.
Носить драгоценный наряд.
Но кони все скачут и скачут,
А избы горят и горят...”),
это заметили все! В отделе КГБ, к счастью, не догадались. Наверно, приняли за стихи Некрасова. Зато все остальные знали! И меня на улицах встречали, здоровались не просто так, а, как писал Достоевский, смотрели в глаза со значением. И никто не “стукнул”. Такой это был городок в семидесятые годы.
В Тарусе жили репрессированные сталинских времен – Анна Тимирева (гражданская жена адмирала Колчака), Борис Лобач-Жученко, Анастасия Цветаева, Ариадна Эфрон (дочь Марины Цветаевой), Ада Шкодина-Федерольф, Николай Заболоцкий, Аркадий Штейнберг, Борис Свешников, Александр Григорьев, Михаил Мелентьев, отец Илия и матушка Мария, Алексей Шеметов.
В шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые годы здесь находили приют Лариса Богораз и Анатолий Марченко, Александр Гинзбург, Андрей Амальрик, Кронид Любарский, Владимир Осипов, Владимир Балахонов, Сергей Ковалев, Владимир Корнилов, Наталья Столярова, Александр Угримов, Наталья Горбаневская, Константин Бабицкий, Татьяна Великанова, Анатолий Футман, Зоя Крахмальникова, Феликс Светов, Леонард Терновский.
Одни имена известны лишь узкому кругу, другие - всему миру. Я перечислил их так, как они приведены в оглавлении. Каждое имя – это и название главы книги Татьяны Мельниковой. Поэт, публицист, она поселилась в Тарусе 20 лет назад. И с тех пор по крупицам собирала материалы.
На презентации я назвал ее книгу подвигом. И потому, что во времена, когда вольно или невольно во главу угла был поставлен и даже утвержден как мерило жизни личный успех, Татьяна Мельникова занималась восстановлением биографий других людей. И потому, что ее труд есть восстановление исторической справедливости и преодоление нашего исторического беспамятства. И потому, наконец, что он имеет особое значение сейчас, когда опять пытаются сделать синонимами существующий режим и страну, Россию, Родину. 
Книга Татьяны Мельниковой еще раз напоминает о том, что это разные понятия, что власть была сталинская, хрущевская, брежневская, андроповская, а люди совести жили во имя страны и Родины.
Добавлю, что книга вышла при поддержке Русского общественного фонда Александра Солженицына и администрации Тарусского района Калужской области. 
Москва