Справедливость - через тринадцать с половиной лет

Среднестатистический заключённый, считающий себя невиновным, должен ждать ДНК-теста (DNA Test) около тринадцати с половиной лет. К такому выводу пришли исследователи правозащитной организации The Innocence Project. 

Интересно, что стоимость DNA-экспертизы за последние четверть века упала примерно в сто раз – до $150 - $200. Этот метод, напомним, позволяет с точностью до 99,9999% установить виновность или невиновность человека, обвиняемого в  убийстве или изнасиловании. Однако прокуратура предпочитает расследовать с помощью DNA-тестов преступления 25–30-летней давности, закрывая глаза на сомнительные приговоры последних месяцев (лет). 

Проще говоря, даже если детектор лжи показывает, что человек невиновен, а судья приговаривает его к многолетнему тюремному заключению на основании сомнительных улик, приговорённому придётся «отстоять в очереди» ради проведения DNA-экспертизы. 

Бюрократический процесс не в состоянии ускорить ни правозащитники, ни адвокаты, ни огромные деньги (многие обитатели тюрем готовы заплатить гораздо больше, чем $150 – $200). Вот лишь несколько громких DNA-экспертиз, свидетельствующих о «временной предвзятости» американской прокуратуры. 

В городе Шайенн (Вайоминг) удалось оправдать Эндрю Джонсона, приговорённого к пожизненному заключению за развратные действия и кражу с взломом. Чернокожий мужчина провёл в тюрьме Wyoming State Penitentiary (одна из худших в стране) 23 года. Всё это время он требовал проведения DNA-теста. 

«Я ни на секунду не сомневалась в невиновности отца, - сказала Анджела Джонсон, дочь приговорённого. – За четверть века мы потеряли веру в справедливость. Нас никто не слушал. Никто не пытался нам помочь».

Не может поверить в своё освобождение и Джонсон, который всю молодость провёл в тюрьме. Он с трудом передвигается и жалуется на плохое здоровье. 

Житель штата Миссури Джордж Аллен провёл в тюрьме 30 лет за изнасилование и убийство. Интересно, что изначально он не входил в круг потенциальных подозреваемых. Его допросили случайно из-за ошибки в полицейском рапорте. Аллен, страдающий шизофренией, и неоднократно проходивший лечение в психиатрической больнице, дал ложные показания и взял винуна себя. 

Сын приговорённого -  Джордж Аллен-младший -  потратил несколько десятилетий, чтобы доказать невиновность отца. Фактически расследование стало главным делом всей его жизни. Он прошёл через десятки ходатайств и апелляций. 

Жителю Лэйк-Каунти (штат Иллинойс) Берни Старксу понадобилось 25 лет, чтобы избавиться от клейма убийцы и насильника. Он прошёл сразу несколько DNA-тестов, однако каждый раз судья не находил доказательств его невиновности. Стопка документов и писем, понадобившихся для оправдательного приговора Старксу, превысила два человеческих роста. Правозащитникам пришлось задействовать около трёх десятков различных инстанций. «Мне очень трудно описать чувство, испытанное после освобождения, - сказал невиновный. – За решёткой прошло очень много времени. Я не знаю, как жить дальше, но мне радостно оттого, что справедливость, наконец, восторжествовала».

Джонсон, Аллен и Старкс – лишь несколько человек, ставших жертвами жестокой и бюрократической судебной системы. 

В предыдущие годы с помощью DNA-тестов удавалось оправдывать невиновных и идентифицировать настоящих преступников даже в кейсах 50 – 60-летней давности. Некоторые дела представляли интерес разве что для любителей криминальной хроники, так как все их фигуранты (в том числе недобросовестные следователи, прокуроры и судьи) уже давно лежали в могиле.  

Итак, в чём же причина необъективного подхода устроителей DNA-тестов? Почему осуждённым людям приходится ждать экспертизы долгие годы? Зачем добиваться оправдания мёртвых преступников, когда тысячи живых находятся за решеткой?

Официальный ответ: сотрудники судебной и пенитенциарной системы чересчур загружены работой. Поэтому DNA-экспертиза проводится в порядке живой очереди. Собственно, аналогичного подхода придерживаются многие государственные ведомства. Например, Служба гражданства и иммиграции (USCIS), которая выдаёт грин-карты и вызывает на гражданство «строго по порядку». 

Неофициальный ответ: правда, установленная в результате DNA-теста, может сильно ударить по репутации и карьере самых разных работников – от рядовых полицейских, приехавших на тревожный сигнал, до верховных судей. 

Представьте, какой скандал возникнет вокруг чиновников, ответственных за фабрикацию кейса об убийстве в прошлом или позапрошлом году. Их ждут проверки, допросы, увольнения, а также общественное презрение. 

Однако в делах Джонсона, Аллена и Старкса ни один человек не получил даже словесного взыскания. Причастные к расследованиям лица либо покинули свои посты, либо вышли на пенсию, либо поднялись по карьерной лестнице. Некоторые чиновники умерли от старости, однако их профессиональные заслуги никто не подверг даже малейшему сомнению. 

Вот и получается, что федеральный подход к DNA-тестам больше защищает чиновников, а не заключённых. Первым прощаются ошибки, халатность и подтасовка данных. Вторым не прощается ничего. 

Как показывают вышеупомянутые примеры, в шкуре ненавистного убийцы и насильника может оказаться совершенно любой человек. Главное – оказаться не в том месте, не в то время. 

Напоследок остаётся сказать, что борцы за права заключённых усиленно продвигают федеральный законопроект, который предусматривает DNA-экспертизу для всех без исключения насильников и убийц (даже если они полностью признали вину). Однако прокуроры и судьи жалуются на нехватку денежных средств и лабораторных экспертов, загруженность следователей и тюремного персонала. Они прекрасно понимают: если DNA станет главным способом определения преступника, то необходимость в ряде специалистов попросту отпадет. А это означает, что в ближайшие десятилетия шокирующие газетные заголовки вроде «Невинно осуждённый провёл в тюрьме три четверти жизни» никуда не исчезнут.