Кто ищет, тот не всегда находит

Кто из нас в юности не зачитывался “Островом сокровищ” Р.Стивенсона или “Золотым жуком” Э.По и незаметно для самого себя, по воле и мастерству авторов, не включался в увлекательную погоню за спрятанными сокровищами? За минувшие тысячелетия развития человеческой цивилизации от посторонних глаз было укрыто множество кладов, состоящих из благородных металлов, драгоценных камней, монет, ювелирных изделий, произведений искусства. Где только ни пытался человек припрятать свои (а чаще не свои) сокровища: на необитаемых островах, в непроходимой чаще леса, в труднодоступных местах высоко в горах и в глубоких пещерах под землей, в заранее специально заготовленных тайниках и в вещах, случайно оказавшихся под рукой.
Клады ценны не только (а порой и не столько) содержащимися в них сокровищами, хотя большинство из них оцениваются просто баснословными суммами. Некоторые клады имеют прежде всего несравнимую историческую ценность. Недаром после обнаружения подобных многие музеи мира получают возможность выставить на всеобщее обозрение уникальные шедевры неповторимого искусства древних мастеров, свидетельствующие о высоком уровне культуры самых разных, больших и малых народов.
Говорят, что кладоискательство – исконная страсть человека. На стезю искателей ценностей становились и почтенные аристократы и откровенная голытьба. Одни мечтали о золоте, якобы покоящемся в могилах древних воителей, таких, как Чингисхан, Тимур, Аларих, Аттила. Другие вскрывали усыпальницы египетских фараонов, китайских богдыханов, ломали стены монастырей и церквей средневековой Европы. Третьи, не веря в успех найти клад на суше, направлялись по следам морских катастроф в надежде возвратить ценности, поглощенные океанской стихией.
В тысячах сказок, легенд и преданий самых разных народов рассказывается о спрятанных в далёком прошлом кладах и об увлекательных приключениях их искателей. А традиция передачи их от поколения к поколению придавала им богатое оформление в виде драматических, а порой и фантастических, подробностей, связанных с сокрытием и отыскиванием кладов.
Сведения о кладах и людях, стремящихся их отыскать, содержатся не только в эпосе. Их сохранили даже авторитетные исторические источники, начиная с древнейших времён. Упоминания о них мы можем найти ещё у Платона – двадцать три столетия назад. О них же писал Аристотель в своей “Политике”. А Страбон два тысячелетия назад сообщал, что в его времена происходило разграбление древних могил в Коринфе.
Среди кладоискателей, коллекционеров и грабителей могил, а грань между ними была весьма относительной и достаточно условной, встречались не только имена везучих одиночек. Порой в этой роли выступали целые племена, государственные организации и даже признанные ученые, не говоря уже о коронованных особах, известных политических деятелях и крупных международных авантюристах-профессионалах. Нередко поисками сокровищ занимались люди, наделённые недюжинными способностями, знаниями, мужеством и изобретательностью. Многие из них, возможно, могли бы стать первооткрывателями, землепроходцами, учёными, но, влекомые жаждой легкого обретения призрачного счастья, они становились всего-навсего рядовыми кладоискателями, а то и просто грабителями могил.
В Европе в эпоху Возрождения широкие круги общества охватило увлечение античностью, что, несомненно, повлияло на расцвет кладоискательства и поисков предметов старины. Впоследствии из этого и выросла самостоятельная наука – археология. Впрочем, до научных методов открытия и исследования памятников старины было ещё, ох, как далеко.
Проблема кладов в те времена стала объектом острой полемики среди ученых-юристов. В конце концов было решено, что если клад обнаружен благодаря снизошедшему “доброму духу”, то нашедший имеет право оставить его себе. Но, если же путь к сокровищам был указан “злым духом”, то в этом случае судьбу того, кто нашёл клад, решал уголовный суд, а сам клад подлежал конфискации в пользу государства. Спорным оставался вопрос, как точно определить, какой из духов помогал кладоискателю. Тем более что многие клады считались заговоренными. Так появились различные руководства к поискам кладов – рукописи, не менее ценные, чем сами сокровища, которые предстояло найти с их помощью.
В XYII столетии несколько дукатов считались большими деньгами, на которые можно было приобрести даже целое имение. А уж восемь-то тысяч – сумма просто фантастическая! Тем не менее, именно столько было заплачено за одну редкую книгу. Возможно, безрассудное мотовство покупателя станет нам несколько понятнее, если процитировать название этого фолианта “Книга чудес, написанная доктором Иоганном Фаустом, или Чёрный ворон, или Тройная сила над Адом, посредством которой я мог заставить духов доставлять мне всё, чего я пожелаю, будь то золото или серебро, большие или малые клады”. Каждый, через чьи руки проходила эта книга, готов был заплатить и платил за неё любые деньги.
Нынешние кладоискатели, кроме общности нравственных принципов, ничем не напоминают своих предшественников, располагавших лишь компасом да обрывком карты или затертой схемой, оставленной бывшим владельцем сокровищ. Сегодня на вооружении у них современная наука и техника. Чуткие физические приборы позволяют прощупывать различные сооружения, недра земли, заглянуть на океанское дно. С помощью новейших методов химического анализа удается обнаружить ничтожнейшие примеси благородных металлов в водоемах, которые подозреваются в сокрытии драгоценностей. Не осталось в стороне и телевидение, давшее возможность увидеть внутренности вовсе не доступных пещер и поверхности вершин. А когда клад уже обнаружен, то для того чтобы заставить его “заговорить”, широко привлекаются специалисты многих отраслей знаний.
А кого же можно считать истинным владельцем найденного клада? Каковы правовые отношения между удачливым кладоискателем, хозяином территории, на которой найден клад, и тем, кто этот клад запрятал или кому он когда-то принадлежал? Споры по этим вопросам велись еще задолго до нашей эры и продолжаются по сей день. Согласно одной крайней точке зрения, кто бы ни нашёл клад, он должен принадлежать тому, на чьей территории (земля, прибрежные воды, строение) он был обнаружен. Полярная точка зрения предусматривала, что клад безраздельно принадлежит нашедшему. Пытаясь примирить оба взгляда, византийский император Юстиниан в своём знаменитом кодексе установил, что половина клада должна принадлежать юридическому владельцу территории, а половина – нашедшему. Однако в эпоху централизации власти государство стало постепенно ущемлять интересы кладоискателей, что привело к участившемуся сокрытию факта находки, широкому развитию контрабандной торговли переплавленным золотом и соответственно гибели множества исторических ценностей. Закон же стал считать потенциальным собственником всех кладов главу государства или казну.
Так, по английскому закону от 1276 года, действовавшему с незначительными поправками до...1887 года, “если в доме или на земле найден клад и о его существовании владелец не знает, то клад принадлежит королю”. В 1887 году к закону было сделано дополнение о том, что если клад представляет для государства историческую ценность, то нашедший его получает определённый процент вознаграждения. Но этот процент был столь ничтожным, а процедура выяснения обстоятельств находки настолько долгой, что кладоискатели, вполне естественно, предпочитали умалчивать о своих удачах и заниматься контрабандой, тем более, что уследить за найденным в земле золотом было несравненно сложнее, чем за украденным. Прошло немало времени, пока власти не спохватились и закон отменили в...1929 году.
Любопытным в этом отношении выглядит и законодательство Австралии. Здесь нашедший клад (естественно, лишь в случае огласки) может рассчитывать только на...милость правительства, которое может дать ему часть. Если клад поднят с океанского дна, то он должен быть передан в распоряжение правительства, которое объявляет о розыске владельца клада. Но если в течение года владелец не объявляется, то клад переходит в собственность властей, которые решают, сколько отдать нашедшему. Если же владелец объявится и докажет свои права на клад, то нашедший может надеяться на щедрость владельца.
Как будто прост закон США. Если клад найден, то он принадлежит нашедшему, который обязан лишь уплатить подоходный налог с суммы стоимости клада по американским расценкам в год его находки. Хотя у этого закона имеются и оговорки, диктуемые местными штатными законами.
Согласно же существующему законодательству почти во всех государствах СНГ, человек, нашедший клад, обязан сообщить об этом властям и сдать его. А после произведенной оценки он может рассчитывать на получение денежного вознаграждения в размере до 25 процентов от суммы оценки.
На Руси кладоискательство началось в седой древности, несмотря на опасность поисков, чаще исходившую не столько от “нечистой силы”, сколько от реальных власть предержащих. Правда, само слово “клад” в современном его понимании появилось в обиходном русском языке лишь в XYII столетии. А во времена оные утаенные ценности обозначались словами “поклажа” или “скровище”. Ещё в конце XI века безымянный автор одной из летописей предупреждал: “...не укрывайте себе скровищ на земли, иде же тля тлить и татье подкопывають”. Таким удачливым татем-подкопщиком стал киевский инок Феодор.
В “Печерском патерике” – сборнике историй монахов-отшельников – повествуется о том, что в Варяжской пещере Федор откопал несметный клад “латинских сосудов, где было злата и сребра бесчисленно множество”. Однако проведал про сие князь Мстислав Святополкович, повелел “мучить его крепко” – пытать дымом, чтобы показал тот, где зарыт клад. В конце концов несчастного монашка замучили до смерти.
В другом рассказе о кладе сообщается, что нечистый, дабы насолить благочестивому старцу Авраамию Ростовскому, принял облик воина и, придя к Великому князю Владимирскому, наговорил ему, будто старец Авраамий “налезе в земли сосуд медян, в нём же множество сосудов златых и поясов златых, и чепем не мощно цены уставити” и будто на это сокровище, достойное лишь князя, Авраамий и монастырь свой создал. Естественно князь поверил бесовской выдумке и послал воинство в Ростов. Подвижника схватили и привели к князю. Увы, монах оказался настолько беден, что у него была одна лишь власяница, да и та изрядно потрёпанная.
Особенно распространилось кладоискательство в XYII-XYIII веках. Об этом свидетельствуют многочисленные сыскные дела о кладах, сохранившиеся в Центральном государственном архиве древних актов в Москве.
Вот, к примеру, одно из таких дел о денежном кладе, найденном в Можайске в 1702 году. Можайский воевода Пётр Савелов доносил царю, что в июне в 9-й день пришёл в приказную избу посадский человек Герасим Васильев и известил, что близ торга и двора посадского человека Василия Лукьянова “многие люди рыли землю и ищут денег”. Воевода тотчас прибыл на место и при нём служилые подняли денег 16 алтын, а “те деньги старинны”, тогда и отписал воевода и поставил караул до государева указа, как дале быть. Указ последовал вскоре: “...то место разрыть и вынять земли, сколько пристойно, и тех денег и иной поклажи искать и, что будет вынять и описать именно, а тое поклажу и описную роспись прислать. А буде денег и никакой поклажи не явится, о том потому же писать и сколько земли вынят будет в глубину и вдоль и поперек и какими людьми”. В конце июня-июле того года воевода Савелов “со товарищи” и посадскими людьми произвёл дальнейшие раскопки и сообщил, что “и на том месте нашли старинных денег и денежек 12 алтын, да в том же месте из земли вынули малый избный жернов. А земли вынули в глубину на 2 аршина, поперёк на 4 стороны по 7 аршин и больше – до матёрой земли, и окроме тех 12 алтын ничего не сыскали”. Отпралено это послание было в Разрядный приказ, а там его положили в сундук, вряд ли предполагая, что через столетия им заинтересуются историки.
В 1706 году, когда Россия вела войну со Швецией, Пётр I, зная о том, сколь богата Киево-Печерская лавра, посетил её, чтобы заставить монахов раскошелиться на нужды войска. Но не тут-то было: по приказу духовного начальства четверо монахов споро и умело спрятали огромные ценности, да так, что императору, как ни старалась его свита, пришлось довольствоваться малым. Скорее всего, что монахи, давшие обет молчания, внезапно умерли во время эпидемии чумы, свирепствовавшей в Киеве в середине XYIII века, и унесли с собой тайну. Этим, вероятно, и объясняется, что почти два столетия спрятанный клад оставался “невостребованным”. В 1898 году шёл ремонт одной из лаврских церквей. Потребовалось снять на хорах ветхий деревянный пол и заменить его новым. Доски оторвали и стали ломами разбивать под ними спресованный до состояния монолита щебень. Вдруг после очередного удара возле самой стены лом погрузился куда-то глубоко. Срочно вызванный к месту происшествия прораб приказал осторожно разобрать остатки щебня. Когда же рабочие сняли последние его куски, перед их глазами оказалась большая ниша, прикрытая железной плитой. Плиту подняли, а под ней оказались четыре металлических сосуда и деревянная кадушка, заполненные золотыми и серебряными монетами, в том числе очень редкими и ценными. Позднее, когда извлечённый клад был взвешен, оказалось, что в тайнике дожидались своего часа больше полутора пудов (около 26 килограммов) золота и семнадцать пудов (около 275 килограммов) серебра. Там же обнаружили почти истлевшие бумаги, которые и объяснили происхождение находки.