Трусы как зеркало души, или Мир глазами прачки

Вот скажи моим друзьям московским, что я в прачечной работала, черным и мексиканцам нижнее белье стирала... да что друзьям – маме родной скажи, и что будет, что будет... Да для чего тебе эта Америка сдалась? Да оно тебе надо – чужие подштанники полоскать? Да мы с отцом... да ты же из Москвы, ты университет окончила... да зачем туда ехать, если надо так работать...

Короче, страшно представить. Нет, она поймет в итоге, и друзья поймут, но лучше не говорить. Тебе вот расскажу.

Полтора года в прачечной, или как тут это называют – в ландромате – это, Кать, можно сказать, диплом по психологии в кармане. Я в Америке и продавцом была, и курьером, и диспетчером... короче, пока университет тут не окончила, пришлось потрудиться в сфере обслуживания, ты же знаешь. Там куда ни плюнь – сплошные факультеты психологии, но прачечная все-таки на первом месте. Я там уже почти год не работаю, а до сих пор иногда смотрю на человека, который ведет себя непотребно – ругается в очереди, например, и думаю – и майки у тебя сто процентов застиранные и страшные!   

Ландромат, где я работала, принадлежал арабам, неплохим людям, кстати. Платили они мне кэшем, никогда ни на копейку не обманули, раз в полгода зарплату прибавляли, немного, на 50 центов в час, но ты же знаешь, что это «немного» в конце недели в лишние 50 долларов выливается.

Хитрости в работе были, что уж теперь скрывать. Например, у нас (да и думаю, во всех прачечных страны) ополаскиватель белья, тот самый, который придает ему вкусный запах, разводится водой, да как разводится! На четверть бутылки средство для стирки, остальное – вода... Но даже такой ополаскиватель надо наливать буквально по грамму, потому что это дорого...

А вот средства для стирки можно лить сколько нужно, экономить особо не надо, потому что мы непонятно чем стирали – каждую неделю нам привозили бочку жидкого средства, почти без запаха и опознавательных знаков, просто огромная белая бочка, поди знай, что там в ней налито. Мы его наливали в бутылки из-под известных марок и стирали. Кстати пенилось оно неплохо и вроде отстирывало, по-крайней мере, клиенты приходили и приходили.  

Был среди них Энди. Старый совсем, мне, наверное, в прадедушки годился. Всегда чаевые оставлял. Приходил он с тележкой из супермаркета, уж не знаю, где он ее угнал, а в ней всегда грязное белье ровно-ровно, как по линеечке сложено. И вот он тебе его отдаст, заплатит как полагается, сверху доллар с небольшим отслюнявит, потом пальцем в квитанцию ткнет: «Меня зовут Энди!». Мол, подпиши, что это я. Ок, говорю, не проблема. Пока ты стираешь, он несколько раз заглянет – готово или нет. Я всегда старалась его белье хорошо постирать – все-таки человек никогда про чаевые не забывает. Но удивительное дело – каждый раз при стирке у Энди пропадали вещи. Отдашь ему постиранное, и в плюс к нему – спасибо-хорошего дня! А он через день к тебе опять приходит, в стороночку отводит и доверительно на ухо:

- В прошлый раз ты стирала, я помню, но ты не вернула мне мои брюки! Не переживай, я не скажу твоему шефу, просто будь повнимательнее в следующий раз. Может, на тебя погода так влияет, то плюс, то минус, не поймешь теперешние зимы!   

Ок, говорю, сорри, очень и очень сорри. А у нас, как везде, для потерянного белья – отдельная корзина. И Энди всегда там свои потерянные вещи находил. Раз я потеряла его одежду, второй... третий раз… думаю – что за ерунда? Да не было прошлый раз в его вещах ни рубашки, ни перчаток!  И стала я после этого за Энди наблюдать – ох-хохо, старость не в радость, зря люди не скажут. Оказалось, как отдаст мне Энди вещи для стирки, так потом мелкой походкой к корзине для потерянной одежды и-раз! туда свои вещички. Я это как увидела, из корзины подброшенное выудила, постирала и с остальными вещами Энди сложила. А потом Майру спрашиваю, мол, никогда у тебя такого с ним не было? А она мне – было, конечно, один он как перст, 84 года, поговорить даже толком не с кем, жена умерла, детей никогда не было, ни друзей, ни близких... вот он и придумал, «вещи терять», так-то вроде с нами и не поговоришь – у нас времени нет, а раз мы вещи потеряли, то придется...

Я тогда посидела над вещами Энди, думаю, да что же это я, не человек? Достала все, что в корзинке нашла и обратно подбросила, как будто и не находила, думаю, пусть будет у человека повод поговорить...

Майра - это моя напарница. Их было две – Женя, из России, из Иванова, и Майра – «спэниш». Майра нас с Женькой всему учила на правах более опытной, конечно, пятнадцать лет в ландромате. Я бы сдохла сто раз за это время в прачечной со своим-то бешеным темпераментом. Она кстати тоже вроде холерик, но никуда не денешься – образования нет, детей кормить надо, поэтому вперед, в прачечную!

Майра была психолог, каких поискать... За нами с Женькой там все время клиенты ухаживали, мы и чаевых иногда в день имели по пятнадцать долларов на нос, что для прачечной о-го-го, это же не ресторан. Ну, конечно, стройные, голубоглазые, светловолосые, говорим с акцентом, а это sexy, короче, чаевыми нас баловали. И вниманием не обделяли. И Майра всегда мужиков отсекала – этого берем, этого не берем!

Женька как-то положила глаз на одного, а Майра ей – с ума сошла, у него всегда в стирке женское белье! Женька говорит – ну он же не монах, ну, может, есть какая-нибудь несерьезная связь! А Майра ей: дура! Да у него каждый раз разное женское белье! То хлопок, то синтетика, то второй размер, то четвертый! Разные бабы у него ночуют, понимаешь?

Но Женьку разве переубедишь? Как говорится, села Женя на метлу и включила ведьму. Решила, что мы сами на этого Джеретта глаз положили. Больно надо, у него и нижнее белье  было в таком состоянии, что смотреть даже противно. А трусы – это зеркало души, Майра нам так говорила и со временем я поняла, что в этом что-то есть... Нет, конечно, есть такие чистюли, что не дай бог. Но в целом... человек, который следит за чистотой своего белья, он к миру относится иначе, он и в этом мире старается меньше свинячить что ли...     

А парень тот оказался бабником, да еще каким!

- Белье, значит, показатель...

- Конечно! Я это настолько прочувствовала на работе, что до смешного: иногда приходит клиент за своим бельем, со мной разговаривает, заигрывает, я тоже в ответ острю, потом нахожу его мешок и вспоминаю, что там все в таком непотребном виде ... и как отрезало – ни улыбаться, ни смеяться с ним больше не могу!

А вот еще интересный момент и тоже психологического свойства. Ты сама знаешь, что американские мужчины от российских отличаются как вертолет от самолета – они принципиально разные, буквально во всем. Но в чем они одинаковы, так это в забывчивости и рассеянности. Я помню, как моя мама перед стиркой выворачивала карманы папиных штанов, чтобы случайно не постирать что-то нужное...Да я сама теперь диссертацию на тему «Содержимое карманов брюк мужчины, как зеркало души» могу написать! Мы карманы клиентов перед стиркой не проверяли, но зато потом вместе с постиранной или высушенной одеждой из машин выгребали... да что только не выгребали. Во-первых, конечно, деньги. И ты не поверишь, в каком количестве. Один раз мой клиент оставил в джинсах 420 долларов. Я их выстирала, высушила – куда уж деваться, когда у тебя в руках пачка мокрых долларов, и ему торжественно вручила. Двадцать пять долларов чаевых, кофе из ближайшего «Старбакса» и самые горячие пожелания... И вам хорошего дня тоже! 

А, во-вторых, кроме денег, все остальное, включая документы, ключи, часы...

Женщины очень и очень редко могут сдать в стирку вещи с чем-то нужным в карманах. Однажды я нашла золотое кольцо, красивое, как будто бантик завязан. За ним потом пришла черная, я ей кольцо показываю, а она хвать его из рук – Я искала его 10 дней! И ни спасибо, ни до свидания... 

Кстати это очень интересная деталь. Ты, Кать, когда в очередной раз квартиру менять будешь, и будешь разные апартаменты смотреть... Ты найди ближайший ландромат и туда сходи, и все! Не надо потом в Википедии рыться и искать crime в этом районе, расовый состав... Нет! Один поход в ландромат. 

Пример приведу. У моих арабов на самом деле во владении было то ли четыре, то ли пять ландроматов. Один из них, в котором я работала, находился в черно-испанском районе. У нас было грязно, и никого это не волновало, потому что поделать ничего нельзя. Что ты тут сделаешь, когда только помыл столы, на которых белье складываешь, а тут заходит клиентка и тащит по грязному полу сумку, а потом раз! и тебе эту сумку на стол, где, между прочим, я в это время складываю белье для крошечной девочки? И я молчу, потому что представляю, что будет, если я ей замечание сделаю. У нас ведь и драки бывали в прачечной... Она побьет и при этом не поймет меня – они на наши столы ноги складывали, так было удобнее телевизор смотреть, а потом на них же свое белье раскладывали.

А по вечерам на работе сидишь всегда и дрожишь – у тебя же на руках конкретные деньги, которые ты за день заработала, а наркоманы с улицы это прекрасно знают... Так вот на пару дней один раз меня отправили поработать в другой ландромат, там сотрудница заболела. Катя, я чуть в обморок не упала от шока! Чисто как в госпитале, везде надписи, используйте, пожалуйста, тележки только для чистого белья! А у нас знаешь как – заходит бомж с улицы, снимает с себя свое рванье, в тележку кладет и везет к машинке стирать... а потом эту тележку берет другой человек и туда свое постиранное и высушенное белье из машинки выкладывает... Вот и думай потом, откуда дома вши взялись или что похуже.  Я от природы брезглива, и эта прачечная мне брезгливости добавила...  

Так вот та другая прачечная была в белом районе Шипсхэдбея, клиенты там были небедные, чистоплотные. Арабы наши это понимали, поэтому все иначе там было устроено – чище, уютнее, качественнее. Вот поэтому я тебе и говорю – ландромат – это показатель района, это как школа.

Знаешь еще, что интересно: в прачечных крутятся одни и те же деньги. Я никогда раньше об этом не задумывалась, а ты?

- И я нет...

- Вот смотри. Количество клиентов не может резко снизиться или резко увеличиться, точнее, только в том случае, если рядом с тобой открыли или закрыли ландромат. А раз количество клиентов примерно одинаково, я говорю о тех, кому мы стираем, тех, кто стирает самостоятельно, в расчет не беру. Так вот, мы имеем одних и тех же людей, которые приносят нам одни и те же вещи, на одну и ту же сумму, примерно, конечно. Вот эта сумма она в буквальном смысле крутится в ландромате, все, что сверху – прибыль. Я запустила несколько стирок, кончились у меня «квотеры», я машину открыла, опять себе монет вытащила, опять стирку запустила, опять монеты кончились, я опять их себе достала, те же самые... и так до бесконечности, я тебе говорю – одни и те же деньги...

А, кстати, имей в виду, если у тебя белье не отжалось, или машинка долго стирает, или посушила плохо, хотя ты на сорок минут драйер включала... Короче, сразу иди к работникам этой прачечной и говори, чтобы они тебе за свои деньги все включили. Учти, в прачечных машинки через одну – сломанные, покореженные, побитые, такие, сякие... потому что их юзают до упора. И все, кто в ландромате работают, знают, что, например, сушилка номер восемь плохо сушит, а машинка номер четыре плохо отжимает. Но никого никогда не предупреждают, потому что вдруг и так сойдет? Вдруг клиент не возмутится?

- А отремонтировать не пробовали?

- А ремонтировать, Кать, дорого...

 И вот тебе загадка напоследок: почему чем хуже у человека одежда, чем грязнее, замызганнее, тем ровнее он требует от тебя стопочку? 

Не думай даже, нет тут ответа. Это даже не парадокс и не нелепость жизни. Это просто необъяснимый факт, его надо принять как данность.  Принесут рванья два килограмма, такого, что выкинуть страшно – бездомные засмеют. Но как забирают, иногда прямо в нос своим мешком тычут, а почему это стопочка не очень ровная и мешок некрасиво выглядит? 

Я поначалу в лицо им улыбалась, мол, ребята, проснитесь. А потом привыкла, просто молча стала отдавать, да, говорю, стопочка кривовата, сорри, сорри. 

Да, эта страна научит тебя любить и уважать труд других людей. Не научит, так заставит, как в армии, - точь в точь.