Особенности интер-национальной преступности

Ещё десять лет назад определенные иммигрантские комьюнити в Соединённых Штатах обладали определённой криминальной репутацией. Например, латинос считались лидерами в международной контрабанде, проституции и работорговле. Чёрные «прославились» грабежами, торговлей наркотиками, огнестрельным оружием и поддельными вещами. Азиаты преуспели во всякого рода мошенничествах – от иммиграционных до финансовых, а также торговлей всякого рода запрещёнными товарами (от слоновьих бивней до краденых произведений искусства). Русские, ирландцы и итальянцы засветились в аферах с государственными деньгами (Медикер, Медикейд, гранты, фудстемпы, выплаты SSI, кредиты и т. п.) Арабы, естественно, всегда ассоциировались с терроризмом.

 

Все эти стереотипы, если говорить начистоту, возникали не на пустом месте. В середине нулевых годов по одному только заголовку в прессе можно было определить, представители какой этнической группы совершили то или иное преступление.

 

Найден грузовик с задохнувшимися нелегалами в Техасе – наверное, к этому причастны латиноамериканцы. Группа религиозных фанатиков хотела взорвать себя в Вашингтоне – скорее всего, без арабов-мусульман здесь не обошлось. Спецслужбы наведались в укравший миллионы медицинский офис в Бруклине – без «русских» нечто подобное вряд ли возможно. В 99% случаев предположения упирались в стереотипы.

 

Итак, к чему я всё это рассказываю (прошу прощение за долгое вступление). На протяжении долгих лет американские спецслужбы заостряли внимание на этнической преступности. На рубеже девяностых и нулевых, например, Федеральное бюро расследований (FBI) в массовом порядке набирало сотрудников-арабов, а Управление по осуществлению таможенных и иммиграционных законов (ICE) остро нуждалось в образованных испанцах. Одни боролись с терроризмом, другие – с нелегальной иммиграцией.

 

С одной стороны, тактика стереотипов приносила свои плоды. Каждый год тысячи представителей определённой этнической комьюнити отправлялись в тюрьмы за однотипные злодеяния. Стражи порядка прекрасно знали, где, кого и как задерживать. 

 

С другой стороны, слепая вера спецслужб в стереотипы добавляла неуязвимости тем преступникам, которые этим самым стереотипам не соответствовали. К примеру , выходец из Ямайки, провернувший аферу с ценными бумагами на Уолл-Стрит, выглядел так же нелепо как иммигрант из Европы, надумавший возить наркотики через мексикано-американскую границу. Таким «нетипичным» преступникам с рук сходило очень многое.

 

Сегодня можно с уверенностью сказать, что «эпохе криминальных стереотипов» пришёл долгожданный конец. В каждой этнической комьюнити найдутся люди, готовые преступить закон по любой статье уголовного кодекса США. Это хорошо видно по многочисленным пресс-релизам и эксклюзивным материалам, которые «РБ» получает в огромном количестве от самых разных государственных (штатных, городских) структур – начиная с Департамента полиции Нью-Йорка (NYPD) и Офиса генерального прокурора Шнайдермана и заканчивая Федеральным бюро расследований и Департаментом внутренней безопасности (DHS).

 

В иммигрантской сфере сегодня царит настоящий «криминальный интернационал». Индусы торгуют наркотиками и незаконно получают фудстемпы. Китайцы ловко научились обходить защитные системы Медикера и Медикейда, «русские» отправляют друг друга на тот свет с помощью колюще-режущего оружия (как минимум  пять фамилий «наших» убийц и жертв вспомнит каждый, кто прожил в Бруклине хотя бы три года). Арабы, по моим наблюдениям, всё чаще фигурируют в новостях, связанных с угонами автомобилей и мошенническими некоммерческими организациями. Чёрные и латинос все чаще стали заниматься аферами с кредитами.

 

Что же произошло с этнической преступностью? Почему рост тех или иных преступлений больше нельзя объяснить повышенной активностью итальянской, русской, китайской мафии? Почему за самые тяжкие преступления сегодня отвечают не только представители уличных банд (чернокожие и латинос)?

 

За последние десять лет в Америке не опубликовано ни одного официального и подробного отчёта об этнической (иммигрантской) преступности в Соединённых Штатах. Подобными исследованиями сегодня занимаются либо ультралевые, либо ультраправые организации. Обнародованные данные зависят исключительно от идеологических взглядов исследователей. Одни говорят, что у современной преступности «нет цвета кожи», другие срывают злость на чёрных и латинос. Объективная статистика отсутствует.

 

Спецслужбы уже начали принимать в свои ряды представителей разных этнических комьюнити (не просто латинос или «русских», выросших в Америке, а тех, кто не утратил культурной связи со своими «соотечественниками»). Государственные агентства, ведущие борьбу с преступностью, принимают с распростёртыми объятиями специалистов, говорящих на испанском, китайском, русском, итальянском, арабском и многих других языках.

 

Совсем недавно, например, администрация Нью-Йорка приступила к набору русскоязычных специалистов по защите детей. Власть имущие, наконец, догадались, что и в «наших» семьях дети зачастую подвергаются физическим и психологическим наказаниям.

 

Никто точно не знает, сколько представителей каждой этнической комьюнити работает в том же FBI, ICEили DEA. Однако нет никаких сомнений в том, что гигантское количество преступлений раскрывается благодаря выходцам из этнических комьюнити. В официальных пресс-релизах об успешном проведении операций по борьбе с преступностью  всё чаще фигурирует слово undercover(агент под прикрытием).

 

Вербовка и прием на работу жителей манхэттенского Чайнатауна или, например, бруклинского Брайтон-Бич, на мой взгляд, является чуть ли не самым эффективным шагом в борьбе с преступностью за последние полтора столетия. А ведь ещё несколько лет назад федеральные спецслужбы жаловались на нехватку и дороговизну опытных переводчиков. Чтобы проследить за преступной активностью сотрудников одного «русского» медицинского офиса, уличённого в мошенничествах, требовались сотни тысяч, а порой и миллионы долларов, так как все подслушанные разговоры необходимо было грамотно перевести на английский язык (без этого судебный процесс невозможен). Именно поэтому спецслужбы довольно часто принимали решение отказаться от крупных «этнических расследований», так как они требовали чрезмерных человеческих и финансовых ресурсов. К счастью, райские для преступников времена, когда злодеяния сходили им с рук из-за несовершенства работы спецслужб, безвозвратно ушли в прошлое.

 

Сегодня можно с уверенностью сказать, что «криминальные стереотипы», закрепившиеся за разными этническими группами, почти развеяны. Мало кто осмелится назвать русскоязычных иммигрантов «главными расхитителями Медикера с Медикейдом», а выходцев из Мексики и Латинской Америки «поголовными торговцами марихуаны, героина и кокаина». У преступности больше нет национальности.

 

Самый же большой плюс от стремительно увеличивающегося числа двуязычных иммигрантов в правительственных агентствах заключается в том, что по преступникам из этническим гетто наносятся сокрушительные удары правосудия. Если раньше в закрытых комьюнити (китайской, арабской и т. п.) могло безнаказанно происходить нечто такое, что шло вразрез с федеральными, штатными и городскими законами, то теперь спецслужбы пристально следят за любым проявлением произвола. Данная тенденция, надо признать, способствует «американизации» иммигрантов, выхода из тени целых криминальных анклавов.

 

В заключение, напомним читателям «РБ», что до 2020 года практически все федеральные агентства обязаны внедрить многоязычный сервис, а именно – предоставлять информацию и контактировать с населением не только на английском и испанском языках. Заговорят ли FBI, ICE, DEAи другие ведомства официально на русском – неизвестно. Однако нет никаких сомнений в том, что «неофициально» американские спецслужбы уже знают о русскоязычных многое.