Синдром выученной беспомощности

Все плохо, настроены критически, но активно протестовать не будем, потому что все бесполезно, ни на что не надеемся...

Примерно так можно оценить состояние наших граждан по результатам исследования “Изменения политических настроений россиян после президентских выборов”, проведенного Центром стратегических разработок (ЦСР). Это – самая мягкая трактовка доклада, который существует, похоже, в двух вариантах. Не то авторы испугались своих заключений, не то в их коллективе были разногласия, не то еще что... Вначале в редакции разослали текст, заключительная глава которого называлась “Будет ли в России революция?” В ней предполагались три вероятных сценария.

Первый – массовое гражданское неповиновение, сиречь – народная революция. Толчком для нее может стать новый экономический кризис. Последствия предсказать невозможно.

Второй - «добровольное самообновление власти». Предлагалась, в качестве примера, «смена нынешнего крайне непопулярного премьер-министра на более компетентного и дееспособного». Но сразу можно сказать, что этим недовольство (потенциальное) не успокоить. Премьеры у нас менялись как перчатки. Возможно, эксперты ЦСР здесь осторожничали и таким образом намекали на то, что упоминалось в докладе ранее: они прогнозировали досрочные президентские выборы, предупреждали, что при нынешней отрицательной динамике рейтинг Путина к концу шестилетнего срока может упасть до 10 процентов.

И, наконец, третий вариант. Если не грянет революция (массовое гражданское неповиновение) и власть не самообновится, “наиболее реалистичным становится сценарий национального вымирания, характеризующегося усилением синдрома выученной беспомощности, утратой трудовых навыков, алкоголизацией, падением рождаемости и массовым ввозом трудовых мигрантов, доля которых быстро возрастет до критического уровня”.

Газеты разразились примерно такими заголовками: “России грозит или революция, или вымирание”, “Более половины россиян считает, что революция - единственный выход”. Пресс-секретарь президента тут же назвал сценарии ЦСР “апокалиптическими суждениями, ничем не обоснованным пессимизмом, который не имеет под собой ничего реального”.

Однако и газеты, и пресс-служба Кремля, как оказалось, обсуждали то, чего нет. Вроде бы... То ли случилась накладка и им прислали посторонний текст, то ли в ЦСР испугались их реакции и поспешно что-то исправили. На сайте ЦСР доклад появился с другим “Заключением”. Ни “революции”, ни «национального вымирания» там нет. Президент Центра Михаил Дмитриев объяснял потом, что он прежние положения “в итоге вычеркнул из-за их поверхностности и декларативности...

Я ни с одним из сценариев в таком виде не согласен. Революция сейчас невозможна из-за депрессивности общества. Самообновления тоже пока не просматривается, поскольку власть над этим вопросом всерьез еще не задумывается. Про вымирание русского народа, к которому якобы подталкивает действующая власть, я вообще не говорю. Это дурь. У нас пятый год подряд растет продолжительность жизни”.

Чувствуется некоторая нервозность. И неубедительность. Уж кто-кто, а он знает, что “вымирание” характеризуется не только рождаемостью, но и другими признаками.

С революцией тоже налицо раздвоение. И в комментариях Дмитриева, и в материалах исследования. Два года назад подавляющее большинство заявляло, что испытывает страх перед революцией, полгода назад, на волне протестной активности, о ней не говорили. А сейчас... “Растет убеждение, что сменить власть легитимным путем невозможно - институт выборов дискредитирован, в большинстве фокус-групп респонденты сами говорили о возможности и желательности революции; еще весной такого не было. Происходит наиболее опасное - граждане как-то сживаются с этим понятием, говорят о нем, как о чем-то желательном”.

В то же время, говорится в докладе, наблюдается резкое снижение протестной активности. Два года назад от 16 до 20 процентов готовы были присоединиться к митингам несогласных, а сейчас – только 5 процентов. (То есть в принципе не против революции, но пусть ее совершит кто-то другой, без моего участия.) А уж отношение к политическим партиям и вовсе на грани полного отторжения. Причем не только пассивными гражданами, но и активными, участниками демонстраций. Они, участники, вообще ни во что не ставят российскую партийную систему, все партии считают «прокремлевскими».

Не верят россияне и в создание новых, оппозиционных партий, в их лидеров, в их политические идеи. Получается замкнутый круг. Без партий не может быть действенной оппозиции - одного общего недовольства недостаточно. Оно может привести к бунту, но не к политической деятельности, к преобразованиям.

По данным исследования ЦСР, общество живет в ожидании решительных перемен. (Данные подтверждаются опросом Левада-Центра: 20 процентов россиян требуют смены власти, еще 37 процентов – скорейших общих реформ, 10 процентов готовы жить в условиях «нынешней стабильности».) После президентских выборов наблюдается разочарование во власти вообще и в Путине, в частности. Его рейтинг «устойчиво падает»: с 55 процентов в марте 2012 года до 44 процентов в сентябре. Участники фокус-групп считают, что Путин не оправдал доверие, в стране так и не началось проведение реальных позитивных реформ, продолжается ухудшение экономической ситуации, рост цен, инфляция. И отдельно отмечают: на их настроения сильно повлияло то, что выборы были нечестными.

“Население предъявляет все более осознанный и жесткий запрос на обновление федеральной, региональной и местной власти, но...”

Но – “не готово активно влиять на политическую жизнь ни путем участия в выборах, ни путем протестной активности, ни путем осознанного поиска иных решений”.

Одним словом, все плохо, но активно протестовать, пытаться что-то сделать - не хотим, ни на что не надеемся.

Вот характерный комплект вопросов и ответов:

Испытываете ли вы ощущение, что политика в стране никак не зависит от действий народа (голосование на выборах, народные митинги и пр.)?

«Да, скорее да” – 82 процента. “Нет, скорее нет” – 10 процентов.

Есть ли у вас ощущение разочарованности от российской политики?

«Да, скорее да” – 81 процент. “Нет, скорее нет” – 9 процентов.

Есть ли у вас ощущение, что жизнь народа в стране соответствует пословице “куда ни кинь – всюду клин”?

«Да, скорее да” – 74 процента. “Нет, скорее нет” – 7 процентов.

Испытываете ли вы растерянность и пессимизм по поводу будущего нашей страны?

«Да, скорее да” – 66 процентов. “Нет, скорее нет” – 15 процентов.

Есть ли у вас ощущение несостоятельности российской политики?

“Да, скорее да” – 58 процентов. “Нет, скорее нет” – 16 процентов.

Вы удовлетворены сегодняшней жизнью нашей страны?

“Да, скорее да” – 11 процентов. “Нет, скорее нет” – 74 процента.

Психологическое тестирование показало, говорится в докладе, что для подавляющего большинства населения характерно депрессивное состояние, которое идентифицируется как «синдром выученной беспомощности».

Синдром выученной беспомощности - это, обобщенно, смирение с невозможностью влиять на свою жизнь («сколько ни старайся, все равно без толку»). Он возникает как следствие пережитых неблагоприятных событий. В результате - неспособность к активному действию, неспособность к обучению, подавленное, депрессивное состояние. Вероятно, отмечают авторы, появление и развитие этого синдрома имеет более глубокие исторические корни, однако он был заметно усилен политическими преобразованиями, случившимися за годы правления В.В. Путина.

 (По данным исследовательского центра РОМИР, за последние 7 лет число пессимистично настроенных граждан увеличилось более чем в два раза.)

Исследователи ЦСР просили участников фокус-групп нарисовать животных, олицетворяющих общество. В большинстве своем рисовали овцу, козла, муравья, верблюда, лошадь. Животными, олицетворяющими власть, были волк, кабан, ястреб, удав. Налицо комплекс жертвы. Правда, многие вместо животного, олицетворяющего власть, нарисовали нижнюю заднюю часть тела. Не активный, но все-таки протест, путь даже и протест жертвы.

Нынешнее исследование ЦСР и вывод о синдроме выученной беспомощности напомнило о фундаментальном докладе Института комплексных социологических исследований Академии Наук и фонда Густава Эберта - “Богатые и бедные в России”, 2003 год.

В докладе делался вывод: две трети бедных живут с постоянным ощущением несправедливости всего, что вокруг происходит, с ощущением полной своей беспомощности, в состоянии фрустрации – то есть угнетенности, безысходности, моральной, психологической, социальной депрессии.

Десять лет прошло. Десять лет, богатых как минимум двумя триллионами нефтедолларов. Доклад ЦСР говорит нынче о том же угнетенном состоянии. Уже не только бедных россиян, а россиян в целом. Притом, что материальное положение, по сравнению с 2003 годом, улучшилось.

Конечно, комментаторы вспомнили Константина Леонтьева с его учением о том, что наш народ “не надо лишать тех внешних ограничений и уз, которые так долго утверждали и воспитывали в нем смирение и покорность... Он должен быть сызнова и мудро стеснен в своей свободе; удержан свыше на скользком пути эгалитарного своеволия”.

Вспомнили Солженицына, его определение жизни в послесталинскую эпоху: “Наступила та, пророченная Леонтьевым, дремливая и как будто даже уютная покорность... Мы уж рады были, что не гонят нас толпами на уничтожение”.

Вспомнили Василия Шульгина: «Русские не способны делать дела через самозарожденную организованность. Мы из тех народов, которым нужен непременно вожак.

При удачном вожаке русские могут быть очень сильны... Трудно служить России в одиночку, а скопом мы не умеем».

Но в полный пессимизм не дает впасть память о недавнем прошлом – о перестройке, гласности. Было же движение, воодушевление, была идея, цель. Вернее, две. Первая – избавиться от власти КПСС. Вторая – частная собственность. Ни в коем случае не “капитализм”. “Капитализма” боялись. Казалось бы, частная собственность и “капитализм” – синонимы. Но народное чутье и чувство их почему-то разделяло. КПСС и СССР не стало. Вместо “частной собственности” появился тот самый “капитализм” в самом худшем его проявлении, о котором и говорила пропаганда КПСС. Кстати, нынешней осенью «отметили» 20-летие ваучерной приватизации (названной в народе приХватизацией), в результате которой общенародная собственность досталась узкой группе лиц, названных впоследствии олигархами.

Куда человеку податься? Что ему остается? Смириться? После такого удара народное сознание оправится не скоро.                                   Москва