Город “Антонеску”

 

Еврейское население должно регистрироваться в пунктах общины (всего зарегистрировано 9.000 человек)...

14 октября. Гестапо уже в городе..

17 октября. Сегодня объявили, что завтра утром все зарегистрировавшиеся должны явиться на пункты и принести ценности.

18 октября. В течение двух часов мы должны оставить город. Для стариков и женщин с детьми будут машины.

Рояновы (русские родители мужа Фани - сестры Сарры,  Авт.) пришли просить Фаню отдать им внука. Фаня категорически отказалась, плакала. Владю не отдала, решила взять его с собой...

20 октября. Мама и папа уехали в 9 ч. утра. Рая с Владей задержались, поедут следующей машиной...

Мы шли пешком, дорога ужасная, после дождя размыло...

Было часа два, когда мы подошли к агробазе им. Петровского.

Людей здесь много. Я кинулась искать Фаню и стариков. Фаня меня окликнула, стариков она искала до моего прихода и не нашла, они, наверное уже в сарае, куда уводят партиями по 40-50 человек...

Дошла очередь и до нас, и вся картина ужаса бессмысленной, до дикого ужаса бессмысленной и безропотной смерти предстала перед нашими глазами, когда мы направились за сараи. Здесь уже где-то лежат трупы папы и мамы. Отправив их машиной, я сократила им жизнь на несколько часов.

Нас гнали к траншеям, которые были вырыты для обороны города.  В этих траншеях нашли себе смерть 8.000 человек...

Нам велели раздеться до сорочки... Гнали по краю траншеи, но края уже не было - на расстоянии в полкилометра траншеи были наполнены людьми... Мы шли по трупам.

В каждой седой женщине мне казалось, что я вижу маму. Один раз мне показалось, что старик с обнаженным мозгом - это папа...

Фаня не верила, что это - конец... Лицо у нее сине-серое, а Владя все спрашивал: “Мы будем купаться? Зачем мы разделись? Идем домой, мама, здесь нехорошо!”

Больше я не могла выдержать, схватилась за голову и начала кричать каким-то диким криком, мне кажется, что Фаня еще успела обернуться и сказать: “Тише, Сарра, тише!”, и на этом все обрывается.

Когда я пришла в себя, были уже сумерки. Трупы, лежавшие на мне, вздрагивали: это немцы, уходя, стреляли на всякий случай...

Где-то под трупами плакали дети... Большинство из них, особенно малыши, которых матери несли на руках (а стреляли нам в спину), падали невредимыми, прикрытые телами матерей. Они были погребены под трупами заживо.

Я начала выбираться из-под трупов... выбралась наверх и оглянулась - раненные копошились, стонали, пытались встать и снова падали...

Какой-то старческий голос напевал: “Лайтенахт... Лайтенахт...”, и в этом слове, повторяющемся без конца, было столько ужаса!”.

 

“Лайтенахт... Лайтенахт...” - напевал над могилой евреев старческий голос.

“Светлой ночи... Спокойной ночи...” - напевала любимому внуку какая-то добрая еврейская бабушка. Не над детской кроваткой напевала - над разверстой могилою.

Всего за десять дней, с 20 по 30 октября 1941 года, в Мариуполе были уничтожены 8.000 евреев. Были среди них и коренные жители Мариуполя, и эвакуированные из Харькова, такие, как Сарра Глейх. Были среди них, наверное, и эвакуированные из Одессы. Сколько их было на самом деле? Кто знает?

Какая ирония судьбы: выбраться из Одессы, пройти весь этот полный опасности путь под непрерывной бомбежкой по выжженной солнцем степи, проплыть его в трюме грузового корабля по морю, нашпигованному минами, добраться до Мариуполя и... погибнуть.

Погибнуть в залитом кровью противотанковом рву у агробазы им. товарища Петровского.

Погибнуть в те самые страшные дни октября 1941-го, когда и в Одессе уже шло уничтожение. В те самые страшные дни, когда Одесса стала уже “Городом Антонеску”.

 

* * *

Выбравшиеся из Мариуполя  одесситы в большинстве своем двигались на Ростов, и дальше - на Северный Кавказ, в Казахстан, Узбекистан... Но до этого нужно было еще выбраться из Ростова.

Ростов-на-Дону, вообще, заслуживает особого внимания, поскольку нацисты входили в него дважды. Дважды советская армия оставляла город, и дважды этот отход сопровождался предательством. 

Первый раз это произошло 21 ноября 1941 года. Но еще до этой трагической даты в Ростове была проведена эвакуация. В первую очередь был вывезен знаменитый ростовский завод “Ростсельмаш”. Более трех с половиной тысяч железнодорожных вагонов понадобилось для эвакуации этого завода в Ташкент. Туда же, в Ташкент,  были направлены “подлежащие эвакуации” рабочие и инженеры завода во главе с его директором Михаилом Титаренко.

Всего же организованно по эваколистам (так называли здесь, в отличие от Одессы, эвакоталоны) было вывезено около 150 тысяч человек, да еще около 50 тысяч бежали самостоятельно. Так что Ростов в эти дни покинули порядка 200 тысяч. Среди них, по непроверенным данным, около 15 тысяч евреев. Это, к сожалению, было непростительно мало, так как число евреев в городе в последнее время почти удвоилось: к 27 тысячам коренных жителей Ростова добавилось, как минимум, еще 30 тысяч эвакуированных.

К счастью, на этот раз немецкая армия не смогла закрепиться в городе, и оккупация продолжалась всего восемь дней. Этого времени было недостаточно для организации акции “очистки” города. Тем более, что Зондеркоммандо “SK-10а”, обязанностью которой было осуществлять убийства, задержалась в Мариуполе - как показали наши исследования, рапорт номер 136 - “Города Мариуполь и Таганрог свободны от евреев...” - был направлен в Берлин только в день захвата Ростова - 21 ноября 1941-го.

Убийством евреев Ростова пришлось заниматься эсэсовскому Лейбштандарту “Адольф Гитлер”. Но эсэсовцы лейбштандарта, проявившие себя с самой лучшей стороны в 1934-м во время “Ночи длинных ножей”, не были специалистами в деле очистки городов от евреев. За неделю они сумели убить “всего”  около 400 человек: 43 человека, стоявших в очереди за хлебом на 40-й линии; 90 жителей дома номер 2 по 1-й Советской улице; еще 60 человек около детского сада на 36-й линии; еще 200  - на Армянском кладбище...

А 29 ноября бойцы Южного фронта ворвались в Ростов и выбили из города нацистов. Это была одна из первых успешных наступательных операций советских войск, которая вначале воспринималась, как перелом в войне.

Но не надо забывать: шел 1941-й год. Немцы рвались на Кавказ, и Ростов стоял у них на пути.

Восемь долгих месяцев под Ростовом шли ожесточенные бои. И все это время из города шла эвакуация. Вывозили все, что не успели вывезти во время первого этапа: заводы, фабрики, сырье, население.

Казалось, учитывая, что во время первой короткой оккупации Ростова было расстреляно несколько сот евреев, следовало на этот раз попытаться предотвратить убийства и вывезти евреев из города. Но этого не случилось. Так же, впрочем, как и везде - в Киеве, Харькове, Одессе...

Как свидетельствуют очевидцы, “никакой разнарядки” на эвакуацию евреев из Ростова не было. Правда, около 7-10 тысяч “нужных” евреев оказались в составе тех, которые были эвакуированы организованно. Примерно столько же бежало самостоятельно. Говорят, что люди чуть ли не на ходу вскакивали в проходящие поезда или просто уходили, куда глаза глядят...

А 13 февраля 1942-го, за пять месяцев до вторичной оккупации Ростова, комендант ростовского гарнизона майор Борщ (который, кстати, впоследствии стал сотрудничать с оккупантами) отдал приказ, запрещающий выезд из города без его личного разрешения. Что это?

Опять мышеловка! Мышеловка, аналогичная той, что была в Одессе. И результат не заставил себя ждать. После двухдневных уличных боев, 24 июля 1942 года, гитлеровцы захватили Ростов вторично.

И на этот раз надолго.

На этот раз спешить было некуда, и все можно было выполнить в соответствии с правилами и инструкциями, “как положено”. На этот раз за дело взялись профессионалы - Зондеркоммандо “SK-10а” под командованием оберштурмбанфюрера доктора Курта Кристмана. Эта Зондеркоммандо входила в состав знаменитой Эйнзатцгруппе “D”, действовавшей во всех городах на Юге Украины, а затем продвинувшейся на Северный Кавказ.

Прибыв из Мариуполя в Ростов, Зондеркоммандо “SK-10а” расположилась в помещении областного управления милиции, что на Красноармейской, 154, и приступила к  организации “очистки” города от евреев. Ответственным за проведение операции был почему-то назначен военный врач гестапо унтерштурмфюрер Герман Герц.

В Ростове в те дни еще оставалось более 35 тысяч евреев, частично местных, частично эвакуированных, но по вполне понятным причинам число их и местопребывание не было известно нацистам. И посему первое, что должен был сделать доктор Герц, - это определить объем предстоящей ему “работы”: идентифицировать евреев и выяснить места их жительства или укрытия.

Задача сложная, но, учитывая накопленный опыт, вполне выполнимая. Идентификацию евреев следовало осуществить руками самих же евреев. Это была давняя придумка Адольфа Эйхмана.

Когда в 1938-м его, тогда еще молодого эсэсовца - унтерштурмфюрера - направили в Вену для организации “добровольной” эмиграции евреев из Австрии, он сразу принял решение воспользоваться помощью лидеров еврейской общины, не посвящая, естественно, их в свои цели. Из самых авторитетных в городе евреев - врачей, адвокатов - он организовал некий “Еврейский комитет” или, как называли его нацисты - “Юденрат”, - задачей которого было выявить в гуще местного населения евреев, зарегистрировать их и подготовить к эмиграции. Операция прошла успешно - Вена была “очищена” от евреев, а Эйхман снискал сомнительную славу “специалиста по еврейскому вопросу”, и в 1939-м, когда было создано Главное Управление имперской безопасности (РСХА), был назначен начальником печально известного IV-еврейского реферата гестапо. С тех пор нацисты использовали “методику” Эйхмана в каждой захваченной ими стране. Только теперь регистрация евреев вела не к насильственной эмиграции, а к тотальному уничтожению.

Регистрация евреев - простое, на первый взгляд, действие - была связана с огромными трудностями, и без помощи юденрата нацисты никак не могли бы ее осуществить. Достаточно вспомнить сентябрь 1939-го и регистрацию евреев в растерзанной Польше - города ее превратились в руины, улицы потеряли названия, дома потеряли номера. А люди - поляки, евреи, местные и депортированные из Германии - забились в подвалы, в щели, без света, без воды... Как среди этой человеческой массы найти евреев? Как их переписать - зарегистрировать? Разве что...

Разве что евреи сделают это сами! И они это сделали!

Глава варшавского юденрата инженер Адам Черняков разослал по городу своих людей, которые, переходя из подвала в подвал, из убежища в убежище, уговаривали, убеждали затаившихся там евреев в необходимости заполнения специальных опросных листов.

Число обнаруженных регистрацией евреев составило 268,016 взрослых и 91, 611 детей до 15 лет - все они будут уничтожены! А глава юденрата Адам Черняков покончит жизнь самоубийством. В записке, оставленной им жене, всего несколько слов: “...Я беспомощен. Мое сердце разрывается от боли. 23 июля 1942”. (Музей Холокоста, Будапешт, 2009).

Трудно сказать, как в каждом отдельном случае объясняли убийцы еврейским лидерам важность проведения регистрации, но все юденраты почему-то стремились выполнить это мероприятие наилучшим образом - переписать всех, составить полные списки евреев!

В этом смысле не стал исключением и юденрат, организованный в Ростове. Уже 4 августа 1943-го глава юденрата доктор Григорий Лурье, бывший директор ростовского Дома санитарной культуры, выпустил “Воззвание к еврейскому населению”, обязывающее всех евреев, включая крещенных и детей с 14 лет, явиться лично на регистрацию. В воззвании были указаны адреса регистрационных пунктов, и было также подчеркнуто, что регистрация проводится под руководством Совета старейшин (именно так назвали на этот раз юденрат!), и что все лица еврейской национальности должны беспрекословно подчиняться распоряжениям Совета во избежание серьезных неприятностей.

К 9 августа 1942 года регистрация, видимо, была закончена, и в тот же день на стенах домов и в газете “Голос Ростова” появилось новое “Воззвание” доктора Лурье. Как и можно было предположить, на этот раз всем зарегистрировавшимся евреям предписывалось явиться на сборные пункты для организованного переселения в особый район. Явка была назначена на 11 августа 1942 года. Необходимость “переселения” объяснялась желанием немецких властей защитить евреев от участившихся в последнее время нападений местного населения. С раннего утра 11 августа 1942-го толпы евреев Ростова потянулись на сборные пункты.

Но, ведь все это уже было! Ведь уже тянулись евреи Киева  к Бабьему Яру, уже шли евреи Одессы на Дальник, евреи Харькова к Дробицкому Яру, а евреи Мариуполя - к агробазе им. товарища Петровского. Ведь уже строчил пулемет, рыдали матери, и какая-то верно сошедшая с ума еврейская бабушка напевала над разверстой могилой внука: “Лайтенахт! Лайтенахт!”.

Все это уже было, уже повторялось не раз и не два - в сетябре-октябре-ноябре 1941-го, а теперь, почти через год, в августе 1942-го, повторяется снова - в Ростове. Евреи снова, как будто намеренно, оставлены на верную смерть.

Намеренно? Неужели, действительно, намеренно?

Пришедших на сборные пункты евреев Ростова перегнали и перевезли на грузовиках в Змиевскую балку. Именно это проклятое место на окраине города, за Зоопарком и Ботаническим садом, на правом берегу реки Темерник, выбрал доктор Герц для проведения акции уничтожения. За двое суток, 11-12 августа 1942-го, в Змиевской балке было расстреляно и удавлено в душегубках более 27 тысяч евреев - взрослых и детей. Вместе со всеми евреями погибли и члены ростовского юденрата во главе с председателем - доктором Лурье...

 

ШАНС НА СПАСЕНИЕ

Для жителей Одессы, для евреев Одессы, получить, достать, купить эвакоталоны, попасть на корабль, на открытую площадку товарняка, на грузовик, на расхлябанную телегу, было счастьем. Люди, сумевшие это сделать, были счастливцами. Их ожидал тяжелый, полный опасностями путь, трудные годы эвакуации, но у них был... ШАНС. ШАНС на спасение! ШАНС на жизнь! Остававшиеся в Одессе были лишены и этого шанса. Оставшихся в Одессе евреев ждала неминуемая мучительная смерть.