Бесценные сокровища Великого Моргана

Культура

Название уникального этого музея – Morgan Library, т.е. «Библиотека Моргана».
Да, мы знаем имена тех великих американцев, кто, начав с нуля, создал свои финансовые, промышленные, транспортные, строительные компании-гиганты, вознеся американскую экономику и способствуя превращению Америки в самую изобильную и самую могучую в мире державу. Тех, кто одновременно с неустанной, бурной, рациональной, успешной и нужной стране деятельностью был увлечен искусством и на высочайшем, профессиональном даже уровне поиском шедевров и составлением собраний, ставших основой коллекций музейных, да и музеев с мировым именем тоже, – Фрика, Гетти, Рокфеллера, Саймона, Кольта, Альтмана, Анненберга...

Список мог бы быть продолжен, составив едва ли не увесистый том.
И даже в шеренге людей такого масштаба высится фигура легендарного Джона Пирпонта Моргана  – JPM, –  чья финансовая империя (да-да, я не оговорилась) при жизни его стала ядром мировой экономики и всеамериканским мифом. И сегодня, через сотню почти лет после смерти основателя, сохраняет могущество, обнимая своим влиянием сверхмощные, кризисом не сломленные «Морган Гаранти Траст Ко», «Джей Пи Морган Чейз», инвестиционный банк «Морган Стэнли & Ко», не говоря уж о частично или полностью контролируемой финансовой группой Морганов страховых компаниях «Нью Йорк Лайф» и «Пруденшл», промышленных корпорациях «Юнайтед Стейтс Стил», «Дженерал Моторс» и т.д. и т.д.

Его, JPM Старшего (ему, умело и успешнейше, наследовал, рушив пресловутую легенду об отдохновении природы на детях гениев, JPM Младший), именно так, и совершенно обоснованно, дружно называли – Гений. А ещё Мистер Риск. И – Пират.

Может, кроме небом подаренной безусловной гениальности в сфере финансовой и способности просчитывать всё на десять ходов вперёд, взойти на вершину богатства, успеха и власти (сравнимой, а подчас и большей, чем власть и могущество иных королей и президентов) помогли ему именно пиратские качества: редкостная напористость, смелость, абсолютная авторитарность, безжалостность, умение дерзко рисковать, «лезть на абордаж», как говаривали восхищённые современники.
Вот и кажется, что, перепрыгнув через несколько поколений, взыграли в нём гены прославленного предка-пирата.

И что по-настоящему удивляет, так это то, что такой человек, делом своим увлечённый безмерно (а иначе, как мог он стать Великим Морганом), занятый им, казалось бы, чуть ли не 24 часа в сутки, мог уже после пятидесяти всецело отдаться ещё одной давно снедавшей его страсти – выискиванию по всей Европе, по дальним монастырям и замкам (а тут буквально нужны были талант, упорство, многотерпение и нюх разведчика), изучению и собирательству старых книг.

Оценить проделанный Морганом колоссальный труд, оказавшийся по значимости сверхважным для мировой истории, литературы, искусства, можно только побывав в моргановской библиотеке. Куда мы, миновав роскошную Ротонду с колоннами и полом из редких сортов мрамора и плафоном (т.е. потолочным декором), повторяющим рафаэлеву роспись в римской Вилла Мадама, попадаем в Библиотеку. Не написать это слово, имея в виду собрание Моргана и ошеломительно, торжествующе прекрасный, опоясанный в три этажа выстроившимися резными ореховыми книжными шкафами зал для него созданный, с заглавной литеры было бы просто кощунственным.

Сотни стариннейших книг (только манускриптов более 13 тысяч), а среди них подлинник рукописи кардинала Алессандро Фарнезе; первопечатная гутенберговская Библия 1455 года; рукописная с виртуозно выполненными на золотом фоне рисунками Библия, подаренная Бланкой Кастильской своему сыну Людовику IX, когда 12-летнего мальчика в 1226 году увенчали французской короной; 4 Евангелия в одном фолианте XIII века; огромный том Фрэнсиса Бэкона, первым возгласившего: «Знание – сила»...

Все они, как и многие сокровища Библиотеки, – это инкунабулы. Они бесценны. И личное, искусно украшенное самоцветами Евангелие самого Моргана, библиотеку свою почитавшего хранилищем наследия тех художников и мыслителей, которых можно было назвать подлинными генераторами и носителями идей. Что и подтверждено: аллегорические фигуры, олицетворяющие науки и искусства, идентифицированы с великими творцами – от Сократа до Микеланджело.

Снова проходим через Ротонду, замерев перед выполненной Жан-Антуаном Гудоном маской Джорджа Вашингтона: спокойствие смерти и – неожиданно – умные проницательные живые глаза. Мы теперь в кабинете Моргана: обитые алым муаром, точной копией того, которым обтянуты были стены в зале сьенского дворца богатейшего банкира и филантропа времён Ренессанса Агостино Чиджи; массивный камин, тоже репродукция очага из итальянского палаццо; мебель в ренессансном стиле; громадный тяжёлый письменный стол – именно тот, за которым, уже без уолл-стритовской напряжённости и спешки, работал Морган на склоне лет.
Но главное в кабинете – это, конечно, те несколько действительно потрясающих шедевров, собранных Морганом: заряжающий оптимизмом Тинторетто; «Дева со святыми» Перуджино; несколько полотен любимого моего Мемлинга, как никто другой, сумевшего показать, каков он, настоящий мужчина.

И ещё один портрет человека, в котором мужское начало и черты мужского характера – непреклонность, твёрдость, решительность, волчья хватка, вулканическая энергия – проявлены особенно чётко. Это портрет самого хозяина кабинета.

Ум и знания? Конечно! Да и мог ли не быть интеллектуалом библиофил, знаток искусства и коллекционер такого ранга? Иным он и не мыслится.

Построено было величественное здание библиотеки в стиле итальянского палаццо эпохи Возрождения по заказу и под неусыпным контролем Моргана в 1906 году по проекту одного из крупнейших американских архитекторов Чарлза МакКима.

Естественно, мелкие ремонтные и реставрационные работы за прошедшие годы проводились не раз. Но пробил час, когда капитальный ремонт, связанный с обширной многоплановой реставрацией, требующей участия и ответственного подхода специалистов-историков и искусствоведов, архитекторов и художников-реставраторов, мастеров самых разных направлений, стал необходим. Он завершён.

Прекрасное дворцовое здание и драгоценная его «начинка» засияли так, будто построено, написано, напечатано, изваяно, выткано всё это только вчера.

Даже если были вы «у Моргана» не однажды, впечатление вам обеспечено сильнейшее. Тем более что немало шедевров и редчайших (Галилея, например) автографов, томившихся в запасниках, вновь или даже впервые представлены публике. А для этого...

Давным-давно множащимся экспонатам, число которых достигло уже 350 тысяч, стало в дворцовых стенах тесно – ведь эстафету собирательства принял у старого Моргана сын, дело продолжили внуки. Круг интересов основателя широк был чрезвычайно, и коллеционировал он не только библиографические уникумы, так что даже то, что им самим по крупицам было собрано, не представлялось возможным показать.

Выход был один: добавить к зданиям моргановской усадьбы (старый, полувековой давности, соседствующий со своей Библиотекой особняк отец приобрёл и подарил сыну) ещё одно, оборудованное так, как требует сегодня музейное дело.

В июне 2006-го новый дом открыл двери. Просторный холл, великолепный лекционно-театральный, с превосходной акустикой зал, компьютеризированные читальный зал, картотека и хранилища, помещения для исследовательской работы и выставочные галереи на всех четырёх этажах... Словом, интерьеры суперсовременного музея. Вот только продумать, каков будет фасад, сохранить архитектурный ансамбль, а не втиснуть между двумя роскошными палаццо чужеродную (и по отношению к царственной Мэдисон авеню тоже) пристройку автор этого модерного стеклянного павильона Ренцо Пиано, увы, не счёл нужным. Или задачи своей не понял.

А, может, не смог. Обидно. Очень обидно. Многим.
Ну а интерьеры хороши и функциональны. Сейчас здесь несколько достойных вашего, дорогие читатели, внимания выставок. Манускрипты великих музыкантов, а среди них и ноты, написанные рукой Моцарта, – это тоже пополнившаяся позднее коллекция JРМ Старшего (кстати, на сцене в театре его рояль, которому больше ста лет).

Примечательна экспозиция очень необычных, удивляющих глаз фотографий и рисунков из коллекции известного дизайнера моды Герберта Каспера, определившего суть выставки как шоу. Да, шоу. Действительно, нестандартное: маннеризм и модернизм; позднее Возрождение и подступы к авангарду. От Фра Бартоломео и Джорджио Вазари к Пикассо и Матиссу.

Внимательнейшим, от витрины к витрине, осмотром каждой драгоценной тетрадки из никогда прежде не виданного собрания дневников я была по-настоящему увлечена. Какие имена! Какие мысли!
«Есть две вещи в мире – жизнь и смерть. Есть искусство жить, но искусства смерти нет». Так записал в своём дневнике известный американский живописец Стюарт Дэвис. Каждую свою картину, а было среди них немало значительных, с философским подтекстом, он предварял долгим обдумыванием, терзал себя сомнениями, что и отражено в дневнике.

Теперь мы можем проследить, какова была творческая лаборатория художника. Что узнаём мы, и читая дневники великого англичанина Джошуа Рейнольдса.

А учёного? В дневнике психолога Эрнста Кретчмера можно найти наброски будущей его знаменитой книги «Физика и характер». А в дневниковых записках великого Эйнштейна куда больше уравнений и формул, чем слов. Вальтер Скотт, Вирджиния Вулф, Теннесси Уильямс...

Писательские записи отнюдь не ежедневны, частенько весьма лаконичны, они очень личные, но без излишних откровений. Здесь, в Америке, я узнала, что Джон Стейнбек – мой дальний-предальний родич, о чём замечательный писатель и не подозревал.

Так вот, это он написал поразительные слова, которые многие, и я в их числе, могли бы повторить: «Я старался завести дневник, но, увы, ничего не вышло из-за необходимости быть честным». А скрупулёзный анализ того, что нашло потом место в его «Гроздьях гнева», наверно, и дневником-то назвать нельзя.

Теми, кто вёл дневники, двигало подчас желание следовать моде. Но и искренне исповедаться перед собой, оценить свои поступки, попытаться избежать ошибок. Простая тетрадка становилась другом.

«Дорогой мой дневник», – обращалась к нему всякий раз Фрэнсис Элиза Гринел. Дневники вели со времён
стародавних. На глиняных табличках, на папирусе, на шёлке, на пергаменте, на камне. А нынешние блоггеры да твиттеры выбрасывают в интернет и суждения, и впечатления, и сплетни. Грязища порой ужасная – эдакий душевный стриптиз.

Ну а у Моргана нам подарены «Дневники за 3 столетия». И прадедушка представленных записок – дневник Сэмюэла Пэписа. XVII век.

Экспозиции часто обновляются. Ближайшая, что нас ждёт, – это «Шекспировские лица». Думаю, это будет интересно. А находится музей в Манхэттене, на углу 36-й улицы и Мэдисон авеню (поезда метро R, N, F, B, D, Q до 34 Street или 6 до 33 Street)