История далекая и близкая
Я не о той красоте говорю, когда актрисы, актёры или “светские львицы” обнажаются для глянцевых журналов за деньги или когда они ходят по подиумам в антинарядах от модных дизайнеров... Недавно одна из “львиц” выскочила из огромного торта в пеньюаре. Ах, красота! Нет, речь о другом...
Я увидела эту семейную пару на дне рождения у одной моей подшефной пожилой женщины. В гости к ней зашёл её двоюродный брат Аркадий с женой-красавицей Софьей. Хоть и не первой молодости была спутница двоюродного брата, но не просто следы былой красоты, как принято говорить, читались на её лице, а и сейчас она производила впечатление красавицы, просто ошеломляющей. Ей не нужна косметика, видно было, что кожа её лица кажется просто бархатной, у неё золотые светло-карие глаза.
Аркадий - сама предупредительность, но вот о его лице я просто не могу сказать ничего. Оно почему-то страшно изуродовано, половина лица в каком-то провале, да и говорит он с трудом, глухим голосом. Я старалась не смотреть на него. Беседовали, угощались. Софья с Аркадием показывали фотографии своих внуков, они просто светились от любви друг к другу, к этим милым малышам...
А когда гостей проводили, я не удержалась и спросила мою знакомую:
- Как это такая красивая женщина вышла замуж за вашего брата с таким лицом?! Это так странно...
И услышала историю. Аркадий ушёл на войну в семнадцать лет, приписав себе год, чтобы его пропустила призывная комиссия. На войне, как на войне, был он высоким, удивительно красивым парнем... Моя знакомая принесла из спальни большой альбом в синем бархатном переплёте.
- Вот он, смотрите, наш Арик.
Я увидела на фото красивого молодого человека, снимок прекрасного качества, он не потемнел, не стёрся. На меня смотрели чудесные удлинённые тёмные глаза, обаятельный парень, казалось, просил, чтобы запомнили его именно таким...
Я молчала, ожидая продолжения рассказа об этом парне. Моя собеседница продолжала.
“На фронте, на войне, вы сами знаете, всё было, и то, что Аркадий остался жив - тоже необъяснимое счастье. Его ждала одноклассница Софа, он всегда помнил об этом. Они мечтали пожениться сразу же после окончания школы. Сонечка была самой красивой девочкой класса, она была и самой лучшей ученицей, самой активной участницей самодеятельности. Не было ни одного человека, который бы не восхищался ею. А она выбрала нашего Арика. И было за что. И он тоже сделал свой выбор. Только Соня, Софочка-красавица. Мечты...
Их оборвала война. Софа с матерью уехали далеко на Урал, спасаясь от нашествия нелюдей... А Аркашины родители, его младшие братья и пятилетняя сестра - все были расстреляны в Бабьем Яру. Вы же сами знаете, что такое Киев во время войны... да и после войны, простите.
Ранило Аркадия в Берлине. Он всё же дошёл со своими однополчанами до столицы Германии. До Победы оставались считанные дни... Это потом он рассказывал мне, что цвела, благоухала сирень. Но и тут погибали ребята, на самом пороге Победы. Могилы их забрасывали цветущей сиренью. Смерть в самом конце войны казалось особенно несправедливой...
Пуля попала Аркадию в лицо. Там всё раздробило, его изуродовало, но нужно было ещё спасти ему жизнь. В госпиталь доставили довольно быстро, сумели остановить кровотечение, прооперировали, удалось сохранить глаз, что тоже невероятное везение. Потом отправили в тыловой госпиталь, где Аркадий узнал о Победе. Он был в сознании, пытался ходить, несмотря на потерю крови, старался шутить. Писем он не получал ни от родных, ни от Софы... Аркадий долго не видел себя в зеркале, а когда увидел, пришёл в ужас, но раз уж спасли, как-то жить нужно и с таким лицом. Потом, он же не знал, что ждёт его в Киеве, где остались родители, братья, сестричка.
С трудом добирался он домой, сначала на полуторке, потом на одном поезде, на другом... Он рвался домой, приехал и, прикрывая лицо шарфом, прошёл по пустынным улицам Киева, минуя развалины, торчащие куски арматуры, лестничные перила. Но его дом сохранился, Аркадий поднялся на третий этаж, постучал в дверь. Открыла ему бывшая соседка, Алевтина Игнатьевна. Разумеется, она не узнала Аркадия.
- Вы к кому, молодой человек?
- Здесь жили до войны Подольские...
- А, евреи? Дак, постреляли всех. А вы кто им будете?
Аркадий не ответил, вышел, потом пошёл по кругу, оформлять документы - военкомат, исполком, райжилуправление. Все круги этого ада трудно перечислить. В итоге Аркадию возвратили одну комнату в его довоенной квартире.
“Вас было шесть человек. Квартира трёхкомнатная, большая. А теперь вы один. Куда вам столько? Сейчас возьмём участкового, вместе с вами освободим одну комнату для вас. А там с вещами разберётесь сами. Да что вы всё лицо прикрываете? Кто сейчас целым с войны возвращается? Без рук, без ног, ни работы, ни жилья. Тысячи людей вернулись, а дом разбит... А у вас, простите, руки-ноги целы, даже дом уцелел. Документы на комнату вам оформили... Поедем”.
Аркадий закрылся комнате, соседка возвратила ему кровать и старый рассохшийся комод. Аркадий попросил вернуть ему фотографии, которые лежали перед войной в большой папке на этом самом комоде. Но соседка сказала, что топить было нечем, сожгли всё бумажное в печке-буржуйке. И книги, и фотографии, и газеты, которые всё не решалась выбросить мама, они лежали стопками с интересными заметками и снимками...
- Думаешь, тут сладко с немцами было? Хлебнули всего, сыты по горло. Ты вот живой, а у меня муж не вернулся, - и она разрыдалась.
Что-то случилось, Аркадий не мог ни с кем разговаривать, выходил из комнаты на минутку, купить поесть - хлеба, жидкого молока. Это уже потом я всё узнала, когда он смог говорить, рассказывать... По ночам он не мог спать, от своих же собственных стонов просыпался и вспоминал, что видел во сне огонь, а в нём горели фотографии младших братьев-погодков, Лёвки и Валеры, на снимке у Лёвки был игрушечный меч, а у Валерки - щит... Аркадий видел, как фотография чернеет, скручивается и рассыпается чёрным пеплом... Потом снилось, что уже горят сами ребята, лица их в крови, а малышка Лина где-то, кричит, плачет...
Потом соседка жаловалась во дворе, что, мол, комнату у неё забрали, вернулся старший парень из семьи этих Подольских. Принесло его! Не всех жидов немцы, значит, поубивали. Не то больной, не то рана страшная, почти никуда не ходит. Всё у себя в комнате сидит, курит... Услышал это живущий по соседству Юрик, бывший одноклассник Аркадия и Софы. Стал разыскивать Софу, она с мамой тоже возвратилась в только что освободившийся город. Они остались одни, отец Сони погиб на фронте ещё в 1942 году.
Возбуждённый Юрик влетел в комнату Софы, их с матерью тоже, как оказалось, “уплотнили”, они теснились в бывшей своей подсобной комнатке-кладовушке.
- Соня! Аркаша приехал! Я точно знаю, слышал во дворе, бабка, его соседка, жаловалась, что вернулся, не всех поубивали немцы. Говорила, что сидит у себя в комнате, никуда не выходит, не то раненый, не то больной...
Софа бледная, перепуганная, наскоро накинула на себя какой-то жакетик и побежала к Аркаше. Мама её только руками всплеснула.
- Беги за ней, Юрик! Я так боюсь, не случилось бы чего.
- А может лучше, чтобы они сами разбирались, а?
- Может и лучше... тогда посиди со мной немного, меня просто трясёт.
Ну, что вам сказать. Он не хотел открывать Сонечке двери. Это мне потом рассказали соседи, там же ещё поселилось две семьи... Она стучала, плакала. Наконец, он впустил её. Эта красавица просто упала перед ним на колени, она упросила его жениться на ней, как они и планировали до войны. Она говорила ему, что он для нее точно такой же, каким был раньше. Она угрожала наложить на себя руки, если он откажет ей... Так и стояла на коленях, пока он как будто не опомнился. И наконец-то Аркаша наш расплакался. Они долго плакали вдвоём, а потом собрались, пошли к Сониной маме. Ну, сами понимаете, что мама только благословила их.
Соня надела своё довоенное светлое платье из крепдешина, лёгкое и воздушное, как бабочка. Они шли по улице, на них оглядывались прохожие. А Аркадию теперь было всё равно, что о нём подумают, всё равно, какое у него лицо, ведь именно его выбрала Соня, его Соня - первая красавица в классе, первая красавица в школе, первая красавица в Киеве!!!
Ни она, ни он никогда не пожалели о том, что объединили свои судьбы, свои жизни. Дети, внуки. Это самая счастливая семья на свете...”
P.S. Спустя некоторое время я узнала, что Аркадия пригласили с семьёй в Германию, где ему, уже пожилому человеку, обещали сделать ряд пластических операций и восстановить лицо по последним фотографиям с фронта.
“Секрет”