Раскол победы

Маргарита ШВАРЦ

 

Фото Алекса Коломойского

(сайт гида Евгении Сапаевой «Израиль в фотографиях«)

 

Я почти готова морально к тому, что моя лента в Фейсбуке расколется надвое. Мои «непрогрессивные» друзья напьются, кто-то будет ходить с Георгиевской ленточкой, кто-то накупит бросового дерьма типа «ползунков Победы», напялит на своих детей пилотки. Совсем не огорчаясь своей «непрогрессивности». «Передовая» же часть будет, конечно, исходить ядом по поводу первой – и говорить, что День Победы стал фестивалем для пьяного, неблагодарного быдла, а кто ходит на городские праздники – тот мудак.

 

Вторые мне нравятся гораздо меньше, чем первые.

 

Потому что первое – это не моральное разложение (хотя проще думать именно так), а признаки не излеченного, тяжелого невротического состояния, перешедшего от поколения воинов к поколению айфонов.

 

На дедов и прадедов тех, кто будет блевать в парках или наклеивать на свои авто тошнотные наклейки типа «На Берлин!», свалилось слишком тяжкое бремя. Оправиться – да даже осознать до конца! – у того поколения не было ни времени, ни сил. Так и относились к прожитому в течение первых десятилетий: не праздновали, пили, молчали; никаких парадов, Б-же упаси; воевавшие бабы прятали награды, чтобы не пугать женихов; инвалидов ссылали, все в таком роде. «Нет времени на медленные танцы», на горести — лишь бы отстроить страну, накормить сына, не сдохнуть в лагере, встать, идти дальше. Так и получаются неврозы – от слишком большой травмы, которую не продохнуть, ни забыть, человек внутренне отворачивается, «не замечает» ее. Да, плакали – но как-то больше про себя, потому что если плакать всерьез, все до конца осмыслить, это никакого человеческого сердца не хватит. У стороннего-то наблюдателя, а уж если сам все видел – и говорить нечего. Стакан хлопнул, крякнул, рот ладошкой вытер – дальше пошел. Нет травмы, нет ее, не болит, все.

 

У того поколения, покореженных победителей, молчунов-невротиков, родились дети, у тех – свои дети. Я принадлежу, конечно, к последним, так вот: я ни разу не была на марше «Бессмертный полк». Пытались один раз с мамой, еще в Барнауле, еще на подходе разревелись обе и уехали домой. Не могу, тяжело. Фото прадеда, вернувшегося с войны, израненного вдоль и поперек; его дочери, моей бабушки, в 16 лет валившей лес — каждый раз плачу, когда вспоминаю об их рассказах; нет, я не могу на такие мероприятия ходить. И военные фильмы не могу смотреть больше 10 минут, и песни военные вообще не могу слушать. Это очень тяжело, сейчас, в 2016-м – хотя сколько лет прошло. Я ухожу от этой боли вот так, тоже невротически, а кто-то – по-другому, и тоже нездорово. Кому-то проще нажраться, орать «Гитлер капут», не думать, отворачиваться. Проще сделать больное — забавным; страшное – будничным; лишить зловещего смысла символы войны, украсив ими сосиски; обложиться болью и привыкнуть к ней, только так с этим и можно смириться; только так этот день можно праздновать и не сойти с ума. Когда все вокруг трещит и гуляет, не слышно, как внутри саднит.

 

Плакать и осознавать свою боль, отпустить слезы, не стесняться своей скорби, а гордиться ею, нужно учиться. Но на это нужно не 70 лет, а несколько больше. Как вот Песах. «Рабами были мы в Египте» — и подробно, во всех деталях, из года в год, на протяжении 3,5 тысяч лет евреи очень подробно вспоминают обо всех своих страданиях. Поэтому, кстати, еврейская интеллигенция часто фыркает про нехитрое празднование русскими Дня Победы: у нее ведь другой фидбек и другие примеры.

 

И поэтому от «праздника со слезами на глазах» остался только праздник, маскарад, шоу. Слезы высохли, не успев появиться. Даже облака надо быстро-быстро разогнать, чтобы уж совсем ничего не напоминало беду, ужас, черные тучи, из которых прямо на головы сыпется смерть. Мирного вам неба над головой, товарищи, лишь бы не вспоминать то, другое небо.

 

И даже другой подвид дерьма: призывы типа «Спасибо деду за Победу!», «На Берлин!», «1941-1945, Забыли? Повторим!» — тоже невротическое наследие от поколения, чья жизнь не стоила ни гроша. Это осознание, что сам ты – не герой вовсе, а навозная муха, расходный материал, передается в России из поколения в поколение, и очень на коллективное бессознательное давит. У нас в подкорках уже 70 лет укладывается – и никак не может уложиться, как же так: даже если ты самый настоящий герой, цвет нации, твоя жизнь на фронте все равно стоит 100 грамм водки; сразу после войны тебя могут обвинить в шпионаже и сослать в Озерлаг, а потом еще, если у тебя не хватает рук там или ног – то на Валаам, ну и так далее. И ничего не остается для больной, покореженной психики, чем начать козырять дешевизной собственной жизни, бравировать ею, грозиться «повторить», снова дойти до Берлина; не жалеть не себя, ни детей, обряжая их, несчастных, в одежду смертников, в позорные «ползунки Победы»… Ну и суицидальные наклонности при тяжелом неврозе – тоже никуда не деть.

 

Единственное, кто действительно заслуживает ненависти и презрения в этот светлый день – это те, кто примазывается к великому дню из просто корыстных побуждений: прокремлевские педики на мопедиках; мелкие проститутки из провластной обслуги, марающие ветеранов своими объятьями; ряженые. Политики, закрывающие бреши в национальной гордости чужой славой. Про них и так все понятно, даже яду на них жалко, ну честное слово.

 

Все остальные формы празднования – соответствуют клинической картине национального заболевания.

 

Я точно буду плакать, пить не буду, никуда не пойду, отсижусь дома; а кто-то выпьет, плакать не будет, вот и все. Мы оба с неврозом, и я, и он; и все. Не говорите про нас гадости, пожалуйста. Переживаем, как можем, как умеем.

 

Поздравляю всех с Днем Великой Победы.

 

Isrageo.com