Бесстрастно о бордвоке

«Sic transit gloria mundi» («Так проходит мирская слава» – лат). Ушли люди, создававшие колорит Brighton Beach Avenue, превратившие её в  «символ русской эмиграции». И этот самый символ (свято место пусто не бывает) сместился из-под эстакады сабвея на 150 метров южнее - на протянувшийся вдоль пляжа Брайтонский бордвок, который из  бруклинской Капокобаны превратился в заметную часть эмигрантской жизни.

Он полон всегда. Люди бегут, торопливо идут, крутят педали велосипедов. Это те, кто истязает своё тело ради здоровья. Те, кто своё тело лелеет, торопятся к столику, покрытому яркой скатертью, либо пластиком, ностальгически напоминающем о закусочной «Голубой Дунай». По вечерам бордвок становится местом проветривания мужей и нарядов. Сюда приходят за новостями и сюда приносят новости (в обоих случаях требования к достоверности самые либеральные).

В последнее время активисты нашей общины превратили бордвок в место интенсивной общественно-политической жизни. Брайтонский Гайд-Парк. Нет, всё-таки, скорее Брайтонский Новгородский Торг, где собиралось вече. Во всяком случае на картине Апполинария Васнецова видно, что Торг тоже замощён деревом.

О дереве бордвока давайте и поговорим.

Если верить художнику-реалисту, новгородское покрытие выглядит лучше брайтонского, в нём не видно зияющих проломов, куда проваливаются и ноги тех, кто... (см. второй абзац) и доллары из городской казны. 

Рано или поздно ситуация с плачевным состоянием бордвока должна была попасть в поле зрения русскоязычных кандидатов на выборные должности. Попала. Один из них опубликовал статью с евангельским названием «Страсти по бордвоку», где сообщил о том, что «группа общественных организаций Брайтона и Кони-Айленда и несколько активистов районов», озабоченных состоянием бордвока, обратились в суд с иском, связанным с заменой его покрытия. Через неделю об обеспокоенности судьбой этого популярнейшего у «русских» места та же газета сообщила, излагая программу другого кандидата.

Оба этих материала меня чрезвычайно заинтересовали, хотя и не из-за перспектив выхода дощатой прогулочной дорожки на большую политическую дорогу. Всё гораздо проще: во-первых, мне, бруклинцу, любо это место; во-вторых, меня как инженера-строителя давно поражает восхитительная некомпетентность славного квартета: заказчика проекта реконструкции, строителей, проектировщиков, людей отвечающих, за эксплуатацию бордвока.

Прочтя статьи внимательней, я обнаружил, что проблема рассматривается поверхностно. Нет, нет, я употребил это слово в самом прямом его смысле – в статьях шла речь только о поверхности променада – о замене покрытия, в то время, как причины бед бордвока глубже (опять-таки в прямом смысле). Они под ним.

Попробую пояснить.

Если Вы наберете в Вашем поисковике «boardwalk» и «кликнете» на image, то увидите на многочисленных картинках, что деревянный променад всегда устраивался над пляжем. (Счастливые владельцы садовых домиков на просторнейших шести сотках помнят, что полы первого этажа укладываются по лагам (балкам) на некотором расстоянии от поверхности грунта – дерево должно «дышать»).

С этой особенностью деревянных конструкций были прекрасно знакомы прежние поколения строителей американских бордвоков. Так до последнего времени выглядел и брайтонский бордвок. Несколько лет назад было принято необъяснимое с инженерной точки зрения решение поднять уровень пляжа вровень с уровнем променада (мне как-то объяснили, что сделано это было для борьбы с ночующими под бордвоком бомжами). Ещё и сегодня видны остатки (скорее «останки») лестниц, которые были лет семь тому назад построены для спуска на пляж, а затем засыпаны песком.

Не сомневаюсь, что и строительство спусков, и их уничтожение  были оплачены. После этих операций массы пляжного песка заполнили пространство под бордвоком, обволакивая с трёх (а при ветре - и с четырёх) сторон доски его покрытия. В таких условиях доски обязательно и всегда будут гнить. Даже суд штата, куда общественники подали иск, не воспрепятствует этому.

По всему поэтому спорить сегодня надо не о поверхности бордвока, а о комплексном техническом решении. Если мы говорим о восстановлении деревянного покрытия (лично мне оно очень нравится), то перед укладкой новых досок надо выгрести из-под него слой песка толщиной в пару футов. Обязательно со стороны пляжа нужно устроить стеночки, защищающие созданное пространство под досками от засыпания песком. Одновременно следует подумать и о, хотя бы частичном, восстановлении рельефа пляжа, когда уровень песка был бы существенно ниже уровня бордвока.

Дорого? Допускаю. Но в противном случае все наши избранники ещё много раз будут добиваться выделения бюджетных денег на замену досок бордвока. Думаю, что дешевле будет просто заклеить провалы купюрами.

Если комплекс работ в нынешней ситуации покажется неподъёмным для бюджета, видимо, придется рассмотреть альтернативное решение.

Мне непонятно, почему (цитирую «Страсти по бордвоку») «критики... предупреждают об опасности кирпича и цемента» для покрытия бордвока.

Кирпич для этих целей нигде не применяют. Применяют клинкер – материал, внешне похожий на кирпич, но обжигаемый при значительно более высокой температуре. Он устойчив к переменной влажности, долговечен и красив, что предопределило его популярность для мощения набережных (например, в Майами или Новом Орлеане), парковых дорожек и улиц в пешеходных исторических зонах городов во всём мире (перечислять их нелепо).

Вряд ли оправданы и опасения критиков, связанные с недолговечностью бетонного покрытия (думаю, что имелось в виду оно, а не представляющий собой мелкую пыль цемент, который беспокоит критиков). Именно по бетону несутся машины на знаменитых долговечных германских автобанах. Впрочем, незачем ехать для знакомства с этим покрытием в Европу – посмотрите себе под ноги на бетонный тротуар любой из брайтонских улиц, по которой Вы идёте на злосчастный бордвок. Трещины же, которые появились на уже сооружённых бетонных участках бордвока, результат неудачного подбора бетонной смеси. Что лишний раз свидетельствует о том, что судьба бордвока продолжает находится в руках некомпетентных людей.

Судебный иск, связанный с проблемами бордвока, вселяет надежду, что на него (бордвок) обратят внимание. При этом, повторюсь, важно решать вопрос комплексно, иначе очередной раз деньги будут выброшены на ветер. Думаю, что при разработке новой концепции следует обратить внимание и на то, что не на всём протяжении широченный бордвок заполнен гуляющими одинаково плотно. Я не предлагаю его сузить, но думаю, что на незагруженных участках можно устроить островки с цветниками, либо продажей мороженного, либо рекламными тумбами, либо всем этим сразу. Многообразию идей можно поучиться у создателей манхэттенского парка High Line.

Теперь совсем немного о пляже. Хотелось бы узнать, сопоставляло ли какое-нибудь должностное лицо из Управления парками количество мусора на пляжном песке до и после внедрения новаторской идеи о сборе ранее распределённых по пляжу урн для мусора в мини «мусоросборочные станции»? Возможно, так удобней для мусоросборочных машин, но вряд ли можно реально надеяться, что все будут относить уже ненужные кулёчки и газеты на 120-150 метров в урну. Что поделаешь, человек не совершенен! Поскольку природу человека мы вряд ли сможем быстро изменить, давайте вернём урны на прежние места. Иначе ранним утром мы ещё не раз будем наблюдать, как отбившись от плотного строя скреперов то один, то другой из них на радость нефтедобывающим странам Ближнего Востока гоняется по пляжу за газетным листом. С грустью не забудем отметить, что большинство разносимых ветром по пляжу газет набраны кириллицей, а это должно снять подозрение в скотском поведении с латиноамериканских нелегалов.

Спешно заканчиваю свои «Рассуждения», опасаясь затронуть необъятную тему то ли битых бутылок в песке, то ли песка среди битых бутылок.

Владимир Чижик
Бруклин