Ах, Нью-Йорк, мой Нью-Йорк... (продолжение)

Линкольн-центр, или площадь искусств

Собрать в одном месте театры, концертные залы, киноцентр, консерваторию было давней мечтой нью-йоркских театралов и меломанов. Конечно же, в городе все это было: и бродвейские театры, и джазовые клубы в Гринвич — Виллидж, и любимый МЕТ – “Метрополитен-опера” – на 39-й стрит... Но такой вот грандиозной площади искусств – не было.

И в 1958 году мечта стала явью. Город выкупил у частных лиц участок земли между 62 и 66 стритами, ограниченный с запада Амстердам Авеню, а с востока - Бродвеем. Место это престижное, невдалеке площадь Колумба, Центральный парк, и, естественно, оно было плотно застроено. Так что пришлось переселять более полутора тысяч человек (!). А вот само строительство велось на деньги благотворительного фонда, который возглавил Джон Д. Рокфеллер. Он же стал руководителем Организационного комитета. Так что государство не вложило сюда ни одного цента (что для нас, бывших советских людей, совершенно непривычно).

Решение о создании такого центра искусств имело весьма неожиданный резонанс. Когда в столице США узнали о нью-йоркской инициативе, то тут же взыграла гордыня: А мы что, хуже?! Отношения между Нью-Йорком и Вашингтоном весьма напоминают вечное соперничество между Москвой и Санкт-Петербургом. И под напором столичного истеблишмента президент Эйзенхауэр подписал указ о создании Центра искусств в Вашингтоне, где под одной крышей должны были cосуществовать оперный и драматический театры, концертный зал, киноцентр, два экспериментальных театральных зала.... И на берегах реки Потомак вырос Храм искусств, облицованный весь драгоценным итальянским каррарским мрамором, после трагической гибели президента Джона Кеннеди названный его именем. Так что соперничество двух городов на сей раз пошло на пользу любителям искусств и здесь, и там. А в Нью-Йорке площадь искусств получила имя великого президента Авраама Линкольна, которая известна всему миру как Линкольн-центр.

Проектировала и строила Линкольн-центр группа архитекторов под руководством опытного мастера Вэлласа Харрисона. Поэтому он получился цельным, решенным в одном ключе. Центральная площадь с фонтаном посредине окаймлена тремя зданиями: с одной стороны – концертный зал, с другой – Городской театр, а в центре – знаменитый на весь мир МЕТ – “Метрополитен-опера”. Концертный зал на 2142 места называют Эвери Фишер-холл. Кто он такой, человек, давший свое имя этому царству классической музыки?

Мистер Фишер – уроженец Бруклина, был преуспевающим бизнесменом, но в свободное время любил музицировать, играл на скрипке. Страстный меломан, он учредил специальный фонд для талантливых исполнителей с ежегодной премией лучшим из них в 25 тычяч долларов. А далее произошла такая драматическая история. Когда концертный зал по проекту архитектора Марка Абрамовитца был построен, выяснилось, что там неважная акустика. Представляете, в зале, где должны звучать симфонии Бетховена и Моцарта, провалы звука, плохо слышно. А деньги-то уже потрачены. И тогда, говорят, мистер Фишер недрогнувшей рукой выписал чек на 9,5 миллиона долларов. Из Европы был приглашен крупный специалист по акустике, зал перестроили, и теперь в нем прекрасное звучание. И в 1973 году он по праву получил имя филантропа Эвери Фишера.

Благотворительность широко развита в Америке. Это неотъемлемая часть образа жизни, менталитета американцев. Стыдно, неприлично не жертвовать деньги на благие цели. И дело не в том, что пожертвования выводятся из-под налогового пресса, как часто говорят наши недоверчивые соотечественники. Когда Эндрю Карнеги, скажем, дал 5 миллионов долларов на строительство концертного зала в Нью-Йорке, подоходного налога в стране не было. Все значительно сложнее. Это – образ жизни. Хоть малым, но поучаствуй! На спинке каждого кресла в Эвери Фишер-холле прибита табличка с именем человека, пожертвовавшего 1000 и более долларов на строительство этого зала. В холле на мраморных досках фамилии меценатов, давших по 100 тысяч долларов.

Еще одна примета американской жизни. В филармоническом зале находятся два бюста великих композиторов: Бетховена (скульптор – Э. Бурдейль) и Малера (скульптор – О. Роден). Принадлежат они музею Метрополитен и сданы Эвери Фишер-холлу в аренду за ...1 доллар в год каждый (!?). Но... высокую страховку за них выплачивает Линкольн-центр. Вот такое органичное соединение широты души с практицизмом.

С другой стороны площади высится здание Городского театра оперы и балета, более известное как Сити-опера. Построено оно в 1964 году по проекту известного архитектора Ф. Джонсона. Оригинально продуман интерьер фойе: он декорирован бронзовой решеткой, а потолок покрыт слоем 22-каратного золота. Зал вмещает 2844 зрителя. Партер окружен пятью ярусами балконов. Есть у этого театра и второе, неформальное имя – Дом Баланчина. Именно здесь ставил свои хореографические спектакли знаменитый хореограф Джордж Баланчин, он же Георгий Баланчивадзе. Его англизированное имя по праву значится среди корифеев балета ХХ столетия. Каждый год на Рождество в театре традиционно идет балет «Щелкунчик», поставленный Джорджем Баланчиным на музыку П.И. Чайковского. Балетные постановки практически вытеснили из театра оперные спектакли, и сейчас городская опера ищет себе достойное пристанище.

В центре, за фонтаном, высится здание “Метрополитен-опера”. Самый большой в мире оперный театр, где, по рассказам, в несобранном виде хранятся декорации к 16 оперным спектаклям мирового репертуара. Представляете, нажатие кнопки, и всплывает из глубины 2-й акт Аиды с лестницей парадной, по которой марширует целый полк. А актов, как известно, 5 (!).
Зал и фойе украшены оригинальными хрустальными люстрами, подаренными Австрией. В холле - бюст великого итальянского певца Энрико Карузо. В подземной галерее театра - портреты выдающихся музыкантов и исполнителей, среди которых и наш Федор Шаляпин в роли Бориса Годунова (портрет кисти М. Вербова). В двух огромных, выходящих на площадь окнах красуются панно великого Марка Шагала: «Триумф музыки» и «Истоки музыки». Правда, я слышал и о другой интерпретации этих работ - «Муза оперы» и «Муза балета». Днем они чаще всего закрыты драпировкой от жгучих лучей солнца, зато вечером открыты и хорошо подсвечены. Знаю, что много любителей живописи специально приезжают в Линкольн-центр, чтобы полюбоваться творениями мастера.

МЕТ – типично западный театр. Здесь нет своих постоянных исполнителей. Никто не может с гордостью сказать, как в России: «Я - солист Большого театра». Поют приглашенные знаменитости: Пласидо Доминго, Лучано Паваротти, Мирелла Френи, Дмитрий Хворостовский... Выступить на сцене МЕТа очень престижно, об этом мечтают многие исполнители. Оперный сезон длится обычно с начала сентября по конец апреля. К работе привлекаются дирижеры, режиссеры, художники с мировым именем. МЕТ был пионером в создании новой престижной должности «приглашенный главный дирижер». И сразу же пригласили на это место Валерия Гергиева, художественного руководителя и главного дирижера Мариинского театра из Санкт-Петербурга.

Но не только в помещениях театров и концертном зале кипит творческая жизнь. Весь июль последние годы на площади у фонтана проводятся танцевальные «ночи свинги». Каждый вечер играет оркестр из какой-либо страны. Платная площадка со сценой обнесена невысоким ограждением, и, заплатив небольшую сумму, можете плясать на этой танцплощадке сколько душе угодно. А если пожелаете, то вас профессионалы поучат заковыристым па аргентинского танго или огненного венгерского чардаша. Но музыка разносится по всем окрестностям, и весь Линкольн–центр от души отплясывает бесплатно. Как говорится, «халява, плиз».

Август отдан театральному авангарду. На небольшой сцене прямо посреди площади идут спектакли небольших трупп, пытающихся сказать свое слово в искусстве. И у них находится своя публика, зачастуя вступающая в жаркие дискуссии между собой и иногда с авторами. Вобщем, творческая жизнь в Линкольн-центре практически никогда не замирает.
В небольшом парке рядом с оперным театром, носящим имя дирижера Вальтера Дамроша, на летней эстраде, напоминающей по форме морскую раковину, регулярно идут бесплатные спектакли. А разместиться там могут до трех тысяч зрителей. Осенью это место занимает цирк шапито.

Этим не ограничивается богатство Линкольн-центра. Немного в стороне от площади с фонтаном находится другая - с бассейном, посреди которого скульптура гения ХХ столетия Генри Мура, своими огрубленными формами напоминающая чудовище из шотландского озера Лох Несс. В глубине площади – театр Вивиан Бамон, создание известного американского архитектора Эзро Сааринена. Зал небольшой, вмещает примерно тысячу человек. В том же здании крошечный театрик Митци И. Ньюхаух с миниатюрным, но очень уютным залом.

Рядом расположился филиал Публичной библиотеки (его не было в первоначальном проекте). Библиотека специализированная: здесь прекрасно подобрана мировая литература о театральном искусстве; можно прослушать камерный концерт; взять домой видеофильм с записью оперных и балетных спектаклей; классику американского и мирового кинематографа. И как положено Публичной библиотеке, всё совершенно бесплатно.

Киноцентр располагает прекрасным залом на 800 мест, в котором раз в два года проходят престижнейшие нью-йоркские
международные кинофестивали. На них не дают никаких наград. Но участие в них так значимо в мире кино, что многие творцы отказываются от других смотров, где они могут стать лауретами, если их творение было отобрано для показа в Нью-Йорке. Заполняет зал киноцентра обычно очень строгая и требовательная публика. Приведу один пример. Картина гениального российского режиссера Алексея Германа «Хрусталёв, машину!» практически провалилась на знаменитом кинофестивале в Каннах. На информационном просмотре, куда приходят в основном киноведы и журналисты, через минут 20 после начала просмотра зал опустел: 80 процентов зрителей ушло. В Нью-Йорке во время показа царила тишина. Ни один зритель не вышел. И хотя по регламенту фестиваля фильму полагался только один показ, но в нарушение его, по «просьбам трудящихся», фильм Алексея Германа крутили несколько сеансов при битком набитом зале.

И, наконец, в Линкольн-центре расположена знаменитая консерватория Джульярд-скул, названная так в честь страстного любителя музыки мистера А. Джульярда, завещавшего Нью-Йоркской консерватории в 1920 году весьма солидный капитал. Это действительно одно из лучших музыкальных заведений в мире, в котором, кстати, успешно работают и педагоги из Московской и Санкт-Петербургской консерваторий.

Часть 12. Рокфеллер Центр