“Чтобы старые товарищи легко спускались в могилу”

Его имя помнят многие выходцы из бывшего СССР. Именем Фрунзе были названы город Бишкек (Киргизия), где он родился, улицы во многих городах, училища, военная академия. Но немногие задумывались над тем, при каких обстоятельствах наступила смерть 40-летнего наркомвоенмора СССР. В документальной повести Б Пильняка “Повесть непогашенной луны” (с подзаголовком “Смерть командарма”), опубликованной в “Новом мире” № 5 за 1926 год, автор не только развенчал нелепость официальной версии смерти, но и предугадал некоторые черты набиравшего силу культа личности Сталина, обнажив механизм уничтожения генсеком бывших соратников, которые во имя ложно понятого партийного долга покорно шли на бессмысленную смерть. “Современники, - пишет В. Тополянский, кандидат медицинских наук, опубликовавший в журнале “Вопросы истории” (1993, № 6) статью “Гибель Фрунзе”, - сразу разглядели по описанию внешности, что за героем повести об орехово-зуевском подполье и “полководческих доблестях” командармом Гавриловым стоял Фрунзе. Прототипом не горбящегося человека “в доме номер первый” явно послужил Сталин... В друге командарма, выведенном под фамилией Попов, легко узнавали редактора журнала “Красная новь” Воронского...”

 

Как можно объяснить, что по личному указанию Сталина Политбюро ЦК ВКП(б) от 19 мая 1926 года приняло постановление, в котором указывалось, что повесть Пильняка является “злостным, контрреволюционным и клеветническим выпадом против ЦК и партии”... Книга Пильняка была изъята из всех библиотек, запрещена для какой-либо перепечатки и переиздания. И только спустя 60 лет, в 1987 году, журнал “Знамя” опубликовал “Повесть непогашенной луны”. В редакционном введении отмечалось: “Основная мысль этой маленькой повести была направлена против политического интриганства, позднее вылившегося в массовые репрессии 1937 года, которые коснулись прежде всего старой ленинской гвардии большевиков”. Добавим, что в том же году жертвой этих репрессий стал и автор названной повести Б Пильняк.

 

Напомним читателю, что сюжет повести - рассказ о трагической гибели командарма Гаврилова - воспринимался современниками как реальный исторический факт и проецировался на реальные исторические прототипы: Фрунзе и Сталин.

 

Интернетовские сведения указывают, что повести было предпослано посвящение: “Воронскому, скорбно и дружески” (в современном издании - “Воронскому, дружески”). Об А. К. Воронском известно, что он принимал участие в революционном движении в России, литературный критик, писатель. После революции редактировал ряд журналов. Был близким другом М. В. Фрунзе.

 

Осенью 1925 года М. В. Фрунзе приехал в Баку. Его сопровождал Воронский. В “Повести о непогашенной луне” Б Пильняка они оба описаны в качестве командарма Гаврилова и его друга Попова. После смерти Фрунзе это событие послужило темой для написанной Пильняком повести. Что касается Воронского, то поскольку повесть была посвящена ему, в указанном выше постановлении Политбюро ЦК ему необходимо было написать письмо в редакцию “Нового мира” и отказаться от посвящения Пильняка с соответствующей мотивировкой, содержание которой обязательно должно предварительно быть согласовано с Секретариатом ЦК... Всем было очевидно, что речь в ней шла о некоторых темных обстоятельствах смерти М. В. Фрунзе.

 

Обратимся к краткой биографии М. В. Фрунзе. Родился в Пишпеке в 1885 году в семье военного фельдшера. В г. Верном (позже Алма-Ата) окончил гимназию, где в кружке самообразования познакомился с революционными идеями. В 1904 году поступил в Петербургский политехнический институт, участвовал в студенческих и рабочих кружках, вступил во фракцию РСДРП.

 

В Кровавое воскресенье 9 января 1905 года принимал участие в манифестации на Дворцовой площади в Петербурге, был ранен в руку. Позже Фрунзе признавал, что именно это событие привело его, в “генералы от революции”. Затем последовало участие в декабрьском вооруженном восстании в Москве, участие в работе IV съезда РСДРП от Иваново-Вознесенской окружной организации. За участие в революционных событиях 1907 года был приговорен к смертной казни, замененной 10 годами каторжных работ.

 

В 1916 году переехал в Москву, затем в Белоруссию. В 1917 году с июля по август Фрунзе - председатель минского Совета рабочих и солдатских депутатов, выполняет ряд других важных партийных заданий. Таким образом, М. Фрунзе еще задолго до Октябрьской революции стал большевиком и профессиональным революционером. Перейдя на службу в Красную армию после недолгой работы в Иваново-Вознесенском губкоме партии и губисполкоме, Фрунзе уже в начале 1919 года командовал Южной группой войск Восточного фронта, успешно руководил военными операциями против армий Колчака. Был награжден орденом Красного Знамени.

 

Спустя несколько месяцев Фрунзе возглавил Восточный фронт, руководил боями за освобождение Урала, а затем с сентября 1919 года по июль1920 года - боями в Средней Азии. В сентябре 1920 года М. Фрунзе командовал Южным фронтом, он - организатор успешной Перекопско-Чонгарской операции, приведшей к изгнанию войск Врангеля из Северной Таврии и Крыма.

 

Здесь следует отметить немаловажный момент. Разгром войск Врангеля - один из крупных этапов полководческой деятельности Фрунзе. После штурма Перекопа Фрунзе направил призыв к врангелевским войскам, пообещав прощение всем, сдавшим оружие, и возможность эмиграции тем, кто этого захочет, за что получил строгий нагоняй от Ленина, удивленного “непомерной уступчивостью условий”. Десятки тысяч людей поверили пользовавшемуся уважением даже у врагов Фрунзе, но партийное руководство (Г. Пятаков, Б. Кун, Р. Землячка) проигнорировало обещания Фрунзе и развернуло в Крыму кровавый террор. В этой акции Фрунзе никакого участия не принимал, так как находился на Украине и руководил разгромом Повстанческой армии Н. Махно и отряда Ю. Тютюника, за что в 1924 году был награжден вторым орденом Красного Знамени.

 

В 1921 году М. Фрунзе - глава чрезвычайного посольства Украины в Турции, где в это время шла гражданская война и к власти пришел дружественно относившийся к СССР Мустафа Кемаль.

 

М. Фрунзе принимал активное участие в комиссии ЦК по созданию СССР, участвовал в разработке конституции СССР. С декабря 1920-го по март 1924 года М. Фрунзе - уполномоченный Реввоенсовета республики, командующий войсками Украины и Крыма, а затем командующий Красной армией на Украине и в Крыму. В 1921 году М. В. Фрунзе избрали членом ЦК.

 

В отличие от таких людей, как Ворошилов, пишет Рой Медведев, Фрунзе в совершенстве овладел стратегией и тактикой военного дела и пользовался большим авторитетом не только среди большевиков-комиссаров, но и среди специалистов военного дела из числа бывших офицеров (см.: Р.Медведев. “О Сталине и сталинизме”).

 

В 1924 году М. В. Фрунзе утвердили в должности заместителя председателя Реввоенсовета СССР и народного комиссара по военным и морским делам СССР, одновременно он являлся начальником штаба РККА и Военной академии. С 1924 года Фрунзе - кандидат в члены Политбюро ЦК. Он был автором ряда теоретических работ, ставших основой стратегии Красной армии: “Реорганизация РККА” (1921), “Единая военная доктрина и Красная армия” (1921), “Фронт и тыл в войне” (1922).

 

В то время между тройкой Сталин - Зиновьев - Каменев и Троцким развернулась острая внутрипартийная борьба. Тройка стремилась отстранить Троцкого от руководства военными делами. Сделать это было не просто, так как Троцкий обладал огромным авторитетом в Красной армии. Он был признанным военным вождем. Поэтому в качестве противовеса ему необходимо было подобрать такого же авторитетного полководца, уважаемого командира. И им стал большевистский герой гражданской войны Михаил Фрунзе, с помощью которого Сталин и его временные попутчики выполнили задуманное в отношении Троцкого.

 

В начале 1925 года последовала отставка Троцкого. Фрунзе был назначен председателем Реввоенсовета и народным комиссаром по военным и морским делам. И хотя в Красной армии в это время находилось еще немало сторонников Троцкого, армия в целом приняла назначение М. В. Фрунзе. Нельзя не отметить, что на назначении Фрунзе в качестве военного руководителя страны настаивал Зиновьев, в то время как Фрунзе, самостоятельный во взглядах и поступках, не совсем устраивал Сталина. К тому же Сталин в глубине своей темной души считал Зиновьева следующим по рангу после Троцкого личным врагом. Поэтому генсеку вовсе не нужен был человек Зиновьева на таком важном посту - руководителя армии. Но дело было сделано. Да и время Сталина еще не подоспело, и он вынужден был согласиться с назначением Фрунзе. Но Сталин все же сумел провести преданного ему Ворошилова на пост заместителя Фрунзе.

 

Начатые еще при жизни Ленина, в бытность Троцкого наркомвоенмором, реформы в армии успешно продолжились под руководством Фрунзе. Они были направлены на сокращение численности войск и оснащение их современной военной техникой. В советское время успехи в проведении реформ в армии всецело приписывались Фрунзе и Ворошилову.

 

В ходе проведения реформ в армии был полностью демобилизован рядовой состав, считавшийся непригодным для службы в современной профессиональной армии. В армии остались только отобранные подготовленные офицеры и низший командный состав. На короткое время СССР практически остался без армии вообще. Но ничего страшного не произошло. “Агрессивные империалисты” не воспользовались моментом и ослаблением вооруженных сил Советов. Тем временем Фрунзе провел осенью новый военный призыв, что позволило на его основе создать сравнительно небольшую, но достаточно боеспособную армию.

 

Отстаивая принцип единоначалия, основополагающий в любой армии, Фрунзе добился отмены в Красной армии института комиссаров. Их функция была сведена к роли помощников командиров по политическому воспитанию. Восстановленный принцип единоначалия усилил ответственность командного состава армии. В проведении реформ в армии Фрунзе опирался на военспецов - бывших офицеров царской армии, верно служивших на командных должностях в Красной армии: Михаила Тухачевского, Сергея Каменева, Егорова, Шапошникова, Уборевича, Корка и других. Показательны и его взаимоотношения со старыми военными специалистами. Приведем лишь один пример. Амнистированный бывший деникинский генерал Я. А. Слащёв стал преподавателем тактики в Высшей тактическо-стрелковой школе комсостава РККА. Выступая на партийном собрании, Фрунзе говорил: “Нам необходимо с особой чуткостью и предупредительностью относиться к тем очень немногочисленным представителям старых специалистов военного дела, которые крепчайшими узами связаны с Красной армией и с нашим делом”. Между тем такая позиция наркомвоенмора не вызывала одобрения у тех, кто всех кадровых офицеров старой армии считал потенциальными изменниками и предпочитал утопить большинство военспецов в барже, как поступил под Царицыном Сталин в 1918 году. Сталину не нравились грамотные профессиональные военные, назначенные Фрунзе на высшие командные должности в Красной армии. Он не забывал об имевших место личных столкновениях со многими еще в годы гражданской войны. Его больше устраивали послушные полуграмотные командиры-конники типа Буденного, Ворошилова, Кулика, Щаденко, с которыми он в период гражданской войны неоднократно занимался партизанщиной.

 

Судьбой Фрунзе хотели распоряжаться те, кто видел в нем возможного конкурента в борьбе за власть. Поэтому и результаты военной реформы 1922-1924 гг., и товарищеские взаимоотношения Фрунзе с участниками партийной оппозиции имели особое значение.

 

Различные источники отмечают, что для Сталина в борьбе за власть популярный большевик Фрунзе на высших военных постах был проходной фигурой (как и временные союзники генсека - Зиновьев и Каменев). Авторитетом Фрунзе Сталин решил важную для себя задачу: убрать главного противника - Троцкого - с высших военных постов. Однако выдержанный и немногословный Фрунзе своей активной деятельностью по реорганизации Красной армии быстро вырос в значительную политическую фигуру, пользовавшуюся авторитетом не только в армии, но и в определенных партийных, политических кругах. Это не могло не возбуждать опасения у подозрительного Сталина.

 

По свидетельству личного секретаря Сталина в 1923 - 1928 гг. Бориса Бажанова, Фрунзе на заседаниях Политбюро не проявлял особого участия в политических спорах и главным образом занимался военными вопросами. Такое поведение вызывало уважение и наводило Бажанова (не исключено, что Сталина также) на мысли о том, что практичный Фрунзе не очень ценит политических болтунов в Политбюро, узурпировавших высшую власть в стране. Не исключено, что Фрунзе подумывал о возможности своего прихода к власти. Так или иначе, но в условиях постоянных споров в Политбюро, сложного экономического положения в стране, при полном доверии к нему армии и партийной элиты Фрунзе был тем человеком - помимо Сталина, - который имел реальные шансы возглавить власть. “Сталин разделял ощущение, - писал Бажанов, - что Фрунзе намерен в будущем сыграть роль русского Бонапарта. ... Он поставил на ключевые должности кадры, “подобранные по принципу их военной квалификации, но не по принципу их коммунистической преданности” (Б.Бажанов. “Воспоминания бывшего секретаря Сталина”).

 

Е.Драбкина в книге “Зимний перевал” (М., 1988) пишет: “Было имя, которое называлось как имя человека, способного сменить Сталина на посту генсека, имя Михаила Васильевича Фрунзе”.

 

Но такого развития событий Сталин явно не хотел допустить и использовал любую возможность, чтобы найти для себя нужный выход. Для него не существовало каких-либо моральных ограничений в борьбе за личную власть. Он вдруг проявил трогательную заботу о здоровье Фрунзе, сказав: “Мы совершенно не следим за драгоценным здоровьем наших лучших работников”. После чего Политбюро чуть ли не силой заставило Фрунзе согласиться на операцию. На самом деле не все члены Политбюро разделяли это мнение. Так, председатель ВЦСПС М. Томский выступил против хирургического вмешательства. Сталин же говорил С. Кирову и А. Микояну, что Фрунзе, мол, сам настаивал на операции, а врач Розанов считал ее необходимой.

 

Так ли все обстояло? Остановимся несколько подробнее на этом вопросе, получившем освещение после смерти Сталина.

 

Было известно, что Фрунзе испытывал боли в области живота на протяжении почти 10 лет, и временами это выводило его из строя. Трижды отмечались признаки кишечного кровотечения, последний раз - в сентябре 1925 года после автомобильной аварии. Однако опытные врачи даже в 1925 году знали, что при язве желудка необходимо вначале использовать консервативное лечение и только в случае отсутствия результата решать вопрос о хирургическом вмешательстве. Постельный режим и принятое охранительное лечение улучшило самочувствие Михаила Васильевича. Но повторяющиеся приступы боли иногда приковывали Фрунзе к постели и естественно вызывали необходимость во врачебных консилиумах. Только в октябре 1925 года их было три. 27 октября третий консилиум постановил перевести Фрунзе из Кремлевской больницы в Боткинскую, где 29 октября доктор В. Н. Розанов приступил к операции. Ему ассистировали врачи И. И. Греков, А. В. Мартынов, наркоз проводил А. Д. Очкин.

 

Здесь следует отметить несколько моментов.

 

Из сообщения наркомздрава РСФСР Н. Семашко следовало, что состав консилиума определяла лечебная комиссия ЦК ВКП(б). Перед консилиумом Розанова вызывали к себе Сталин и Зиновьев. Присутствовали и ряд лучших врачей страны, обладавшие большим практическим опытом. Консилиум врачей сделал заключение: нужна операция. Между тем некоторые сомнения испытываешь, читая мемуары А. И. Микояна. В 20-х числах октября 1925 года он приехал из Армении в Москву. Побывав у Сталина, Микоян узнал о назначенной Фрунзе операции и предложил посетить доктора Розанова. Во время встречи с Розановым состоялся следующий разговор. Сталин спросил его: “Верно ли, что операция, предстоящая Фрунзе, не опасна?” “Как и всякая операция, - ответил Розанов, - она, конечно, определенную долю опасности представляет. Но обычно такие операции у нас проходят без особых осложнений...” Это было Розановым сказано достаточно уверенно и несколько успокоило Микояна. Однако последовавший затем еще один вопрос Сталина показался Микояну каверзным: “Ну а если вместо Фрунзе был бы, например, ваш брат, стали бы вы делать ему такую операцию или воздержались бы?” “Воздержался бы”, - последовал ответ. “Ответ нас поразил”, - отметил Микоян. Розанов это объяснил, сославшись на то, что язвенная болезнь требует соблюдения предписанного режима, и тогда можно обойтись без операции, а Фрунзе вряд ли можно удержать в рамках такого режима. Поэтому нужна операция.

 

И еще один обескураживающий факт. “Незадолго до операции Фрунзе написал записку жене: “Я сейчас чувствую себя абсолютно здоровым и даже как-то смешно не только идти, а даже думать об операции. Тем не менее оба консилиума постановили ее делать” (см.: Д.Волкогонов. “Триумф и трагедия”).

 

Как уже отмечалось, 29 октября проводилась операция. С самого начала больной трудно засыпал и плохо переносил наркоз. Операции заняла 35 минут, принятие наркоза - 65 минут. В связи с падением пульса при наркозе прибегали к впрыскиваниям, возбуждающим сердечную деятельность. Однако лечебные воздействия оказались безуспешными. Через 39 часов Фрунзе скончался при явлениях паралича сердца. Спустя 10 минут после его смерти в ночь на 31 октября в больницу прибыли Сталин, Рыков, Бубнов, Уншлихт, Енукидзе и Микоян. Утром состоялось патолого-анатомическое исследование. Его проводил А. Абрикосов в присутствии врачей, принимавших участие в операции и реанимации. Все происходило под неусыпным контролем. Однако основной вопрос, почему возникла сердечная недостаточность, приведшая к смерти, остался без ответа.

 

Внезапная смерть наркома вызвала сильный общественный резонанс. Различные сведения о последних годах жизни Фрунзе не сходили со страниц печати, и поток их не иссякал затем долгие годы. Высказывались разные версии. Сторонники Троцкого обвиняли в этой смерти Сталина. Пильняк в 1926 году обыграл эту версию в “Повести непогашенной луны”. В воспоминаниях Микояна приводится высказывание старого большевика Снегова: “Сталин разыграл с нами спектакль в своем духе... На Розанова он мог и не повлиять, достаточно было ГПУ “обработать” анестезиолога. Готовясь к большим потрясениям в ходе своей борьбы за власть, Сталин хотел иметь Красную армию под надежным командованием верного ему человека, а не такого независимого и авторитетного политического деятеля, каким был Фрунзе”.

 

Борис Бажанов отмечал, что Фрунзе ожидал своего часа. И Сталин убрал его сразу, а остальных из этой группы военных (Тухачевского и других) расстрелял в свое время. Он же утверждал, что “во время операции хитроумно была применена как раз та доза анестезии, которой Фрунзе не мог вынести”. Жена Фрунзе, убежденная в том, что его зарезали, покончила с собой.

 

Наш современник Рой Медведев выдвинул версию, что Фрунзе умер во время неумело и халатно проведенной медицинской операции. Весьма убедительные доводы, обосновывающие причины смерти М. Фрунзе, привел В. Тополянский. Во-первых, он указывает, что от наблюдательных людей не ускользнула эмоциональная напряженность военкома накануне операции. Перед переводом в Боткинскую больницу Фрунзе, по словам его соседа по палате И. Гронского, говорил без присущей ему приветливой улыбки, и лицо его выражало какую-то серьезность. Навестившую его жену М. Томского он встретил словами: “Вот побрился и новую рубашку одел. Чувствую, Мария Ивановна, что на смерть иду, а умирать-то не хочется”. Подобные мысли он высказал и своему другу И. К. Гамбургу. А ведь известно, пишет Тополянский, что чем острее опасения больного, тем выше вероятность осложнений во время наркоза и операции.

 

Благополучный исход операции зависел прежде всего от опытности наркотизатора. Второй аргумент, отмеченный Тополянским, касался именно наркотизатора. Естественно, что Розанов предпочитал, чтобы общим обезболиванием занимался опытный наркотизатор, изучивший все нюансы хлороформирования. Поэтому он поручил это своему ученику Очкину. Последнего не смутило выражение эмоционального напряжения больного, и операцию не отменили. После начала операции у Фрунзе возникло психическое и двигательное возбуждение, которое затягивалось, что не могло не вызвать беспокойство наркотизатора, и Очкин перешел на анестезию хлороформом, передозировав наркотический препарат. В этой ситуации приступать к операции не следовало, но хирурги начали ее, совершив в течение получаса вторую ошибку. Наркоз протекал по-прежнему тяжело; ввиду падения пульса приходилось прибегать к впрыскиваниям, возбуждающим сердечную деятельность.

 

Тополянский задается вопросом, насколько компетентным лицом был анестезиолог Очкин? Оказывается, после завершения учебы на медицинском факультете Московского университета в 1911 году, трехлетней стажировки в отделении Розанова он работал хирургом, вырос до старшего ординатора, работал в течение трех лет в 1-й Конной армии главным врачом хирургического госпиталя. Затем его пригласили в Лечебно-санитарное управление Кремля. Сомнительно, чтобы за все эти годы у него накопился практический опыт по общей анестезии. В этом случае он не имел морального права брать на себя роль наркотизатора. Здесь-то и возникает вопрос: почему был привлечен к анестезии именно Очкин? Нет ли тут политической подоплеки? Кому могла быть выгодна смерть Фрунзе?

 

Можно лишь заметить, что в середине 30-х годов печально завершилась судьба большинства врачей, лечивших Фрунзе. Только Очкин и Касаткин дослужились до юбилейных эпитетов “замечательный” и “выдающийся” врач. В 1939 году Очкин в течение трех суток наблюдал мучения Н. Крупской, погибавшей от перитонита, но не пришел ей на помощь, мотивируя отказ от операции тяжелым состоянием больной. А через неделю Очкин был награжден орденом Ленина.

 

Обратимся еще раз к рассуждениям историка Д. А. Волкогонова: Трудно судить обо всех возникших после смерти Фрунзе предположениях; была ли здесь чья-то “рука” или рок судьбы вынес свой приговор? Многие врачи высказывались, что операция, простая даже по тем временам, не была необходимой. На похоронах М. В. Фрунзе Сталин сказал: “Может быть, это так именно и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто спускались в могилу. К сожалению, не так легко и далеко не так просто подымаются наши молодые товарищи на смену старым”. Кое-кто в этих словах увидел сокровенный смысл, известный одному Сталину...

 

Фрунзе высоко ценил Ленин. Вся деятельность Фрунзе свидетельствовала о его незаурядном, оригинальном уме. Ясно, что не подстереги его нелепая (или загадочная?) смерть, этот самородок несомненно смог бы сыграть на политической сцене исключительно выдающуюся роль... Этого не мог не почувствовать Сталин. Похоронен М. В. Фрунзе на Красной площади в Москве у Кремлевской стены. “Секрет”