СНЫ ЗОЛОТЫЕИсповеди наркоманов

Дорога

К нашему несчастью, в Чуйской долине сходятся три великих железнодорожных пути. Или так — отсюда исходят три большие дороги, по которым гонцы, груженные чемоданами с анашой, устремляются во все концы страны.
Более того, железная дорога от станции Арысь на западе до станции Чу на востоке проходит как раз вдоль Чуйской долины. И на всем ее протяжении - на больших станциях, маленьких полустанках и глухих переездах - в вагоны входят вполне цивильные молодые люди с большими чемоданами, объемистыми сумками, громадными туристскими рюкзаками. Кто осмелится к ним подойти, кто имеет право? Да никто. И правда ведь, c какой стати? На каком основании? Досмотр вещей? Извольте предъявить санкцию прокурора. И правильно, и верно. Так что - особый режим ввести на дороге? А потом уже ходить с собаками по вагонам? Уж собаки-то не подведут.
Эта ветка, Арысь — Чу, как раз и соединяет, замыкает три большие дороги. По ней легко можно выбрать любой путь в любой конец СНГ.
От станции Арысь на запад открывается дорога на Аральск, Актюбинск, Уральск и далее в Россию через Саратов, громадный город, криминогенный город, благодатный для сбыта марихуаны.
От станции Чу через Алмату гонцы выходят на восток, на Турксиб, то есть через Талды-Курган и Семипалатинск на Барнаул, Новосибирск, Новокузнецк.
А путь на север — через Караганду, Астану и Петропавловск.
Караганда — перевалочный пункт. Здесь можно прийти в себя, отлежаться, осмотреться. Можно и продать товар, благо покупателей здесь как нигде в Казахстане: каждый второй подросток или молодой человек если не сам курит, то знает, кто курит, сколько, с кем и где взять. Мощный, богатый рынок сбыта — Караганда. Это ведь не просто самый большой город в Центральном Казахстане. Это столица печально знаменитой империи под названием Карлаг.
Отсюда на тысячу километров на север и на юг, на запад и на восток простирались по степи и полупустыне странные поселения из длинных бараков, огороженных колючей проволокой, с шатрами сторожевых вышек. В свое время, в середине шестидесятых, я прошел по одной только ветви: от Караганды через Жарык до Джезказгана, а оттуда через Кенгир, где произошло знаменитое восстание, описанное Солженицыным в «Архипелаге ГУЛАГ», до Джезды, Карсакпая и Шенбера и своими глазами видел сгнившие бараки и поваленные столбы, проржавевшую колючую проволоку, до последнего издыхания обнимающую несчастную казахстанскую землю. О ней, о казахстанской земле Олжас Сулейменов сорок лет назад сложил горькие строки: «Казахстан, ты огромен: пять Франций, без Лувров, Парижей, Монмартров. Уместились в тебе все Бастилии грешных столиц. Ты огромною каторгой плавал на маленькой карте. Мы, казахи, на этой каторге родились».
Караганда была столицей той громадной, всесветной каторги. А на ней, на каторге, ведь были не только политические. И после амнистий, и после срока многие, очень многие из них так и остались здесь, создав странную, непонятную армию людей, собирающихся уехать домой. В шестидесятые годы на рудниках Марганца, Никольского, на строительстве дороги Джезда — Карсакпай я еще встречал мужиков, которые уже десять лет зарабатывают себе на дорогу да никак не могут донести деньги до автобусной или железнодорожной кассы. Но эти — худо ли, бедно ли — работали, были при деле. А кто считал тех, кто просто остался жить в многочисленных слободках, трущобах социализма или же просто встал в ряды блатного мира.
Прибавьте к ним ссыльнопоселенцев, сосланных сюда чеченцев, балкарцев, немцев, корейцев, азербайджанцев... Их дети тоже не остались в стороне, тоже влились в тогдашний уголовный конгломерат.
Поверьте, я не в осуждение говорю. Наоборот, их-то, детей ссыльнопоселенцев, я знаю, понимаю и сочувствую. Ведь они, дети ссыльных народов, были поставлены вне закона. Мы, местное население: казахи, русские, украинцы, исконно здесь живущие, — видели в них предателей, врагов, как нам объясняли власти, и еще удивлялись, что их всех не порасстреляли, а позволили жить и дышать с нами одним воздухом. Они же отвечали нам злобой, ненавистью, вызывающим поведением. Как они могли отстоять себя? По-разному. Но самый легкий путь был — примкнуть к уголовному сословию или самим создать свое уголовное сословие, кастовое. А мы, в свою очередь, что бы и где бы ни случилось, говорили: это же чеченцы, кругом одни чеченцы. В ответ они, озлобляясь на наветы, еще сильнее взвинчивали в себе обиду и злобу... Так и крутился этот замкнутый круг, порождая лишь недобрые чувства.
Таков был лагерно-ссыльный конгломерат, оседавший с тридцатых годов по шестидесятые в шахтерских, комбинатовских, заводских слободках Караганды, всех этих шанхаях, копаях, нахаловках, мелькомбинатах во главе со знаменитой в тогдашнем уголовном мире Михайловкой.
Этот длинноватый эмоционально-исторический экскурс понадобился мне для того, чтобы объяснить, почему Караганда всегда была самым криминогенным городом в Казахстане и почему сейчас она в фольклоре и на негласной карте наркобизнеса значится как город плановых.
Бригады, гонцы из России в Караганде могут остановиться, затаиться, спрятаться на время, перевести дух, сменить поезд. Дорога ведет дальше, к — Астане, новой столице Казахстана. Тоже очень удобный узел. Еще один выход на Турксиб - через Правлодар. На Барнаул и Новосибирск.
Из Астаны открыта дорога и на запад, через Магнитогорск, Стерлитамак, Уфу. Но впереди еще — Петропавловск, крупный железнодорожный узел на Транссибе. На востоке от него — Омск, Новосибирск, Томск. На западе — Челябинск и Екатеринбург, где можно продать и где купят любую партию товара. Екатеринбург в последние годы стал крупнейшим центром наркобизнеса в России. А уж если через Екатеринбург добраться до Тюмени, до нефтяных городов, там любой груз можно продать по максимальной цене.
В Самаре, Саратове, Екатеринбурге, в той же Караганде и близлежащих городах никто ничего не таит и ни от кого не прячется. Пыхнуть дурью— так же обыденно, как выпить кружку пива.
И то же самое вам скажет любой знающий человек о городах, городках, поселках, гостиницах, пивных и прочих местах Поволжья, Кубани, Ставрополья, всего Северного Кавказа...
Чтобы представить масштабы происходящего, сравните это с уличной торговлей. То есть на каждом углу, у каждой станции метро... А ведь, помимо уличных торговцев солеными огурцами, носками, вяленой рыбой и сигаретами, где-то там есть еще гигантские супермаркеты, гигантские торговые дома и концерны...

Для справки.
Рентабельность наркобизнеса составляет десятки тысяч процентов. Иначе говоря, рубль, вложенный в наркобизнес, приносит несколько сотен рублей прибыли.
По сведениям МВД СССР, в 1991 году годовой оборот наркобизнеса составлял 40 миллиардов рублей. Легко представить себе, что это такое, если знать: весь бюджет Советского Союза тогда составлял 500 миллиардов рублей, то есть вся страна, условно говоря, была богаче наркомафии всего лишь в двенадцать раз. Сейчас информации по странам СНГ практически нет. Возросшая в десятки раз активность наркобизнеса также не поддается учету. В России наркотиками промышляют почти пять тысяч преступных групп. Только за полгода в Москве выявлено 677 подпольных лабораторий. Продажу наркотиков в Москве ведут 20 тысяч распространителей.

Объяснения
С первых же месяцев после выхода книги и до сих пор идут письма, звонки, вопросы. Из вопросов я бы выделил три главных. Не по значимости, а по тому, что задавались чаще других. Первый: как мне удалось проникнуть в тот наркоманский мир? Второй: почему меня не тронула наркомафия? И третий: верна ли статистика, которую я привел, верно ли заключение экспертов, что в ближайшие годы счет больных наркоманией пойдет на десятки миллионов?