«Карпатский тигр» проситсЯ в клетку

Какими только восторженными эпитетами не награждали за последние годы Словакию: «Ирландия Востока», «Европейский Детройт» и даже «Карпатский тигр». Небольшая страна, решившаяся с некоторым опозданием на либеральные реформы, переживает настоящий экономический бум: безработица сокращается, инвестиции текут рекой, рост ВНП не то чтобы очень уж впечатляющий, однако стабильные 3,6%-3,8% в год на фоне затяжной общеевропейской стагнации выглядят вполне достойно. Тем не менее в преддверии парламентских выборов 17 июня правительству премьер-министра Микулаша Джуринды многие специалисты пророчат сокрушительное поражение. В чем же дело?
После «развода» с Чехией Словакия шагнула в новую жизнь с большим опозданием. В середине 90-х годов, когда соседи-чехи и поляки переживали первую после окончания «холодной войны» эйфорию экономического подъема, в стране правил авторитарный режим Владимира Мечара, и тогда Словакию вряд ли кто-нибудь назвал бы «Ирландией Восточной Европы». Социализм подзадержался здесь, и на пользу это никому не шло. Скорее, Словакия напоминала современную Белоруссию: жить можно, но только за счет всеобщей уравниловки и «особых отношений» с соседями, которые, как водится, выражались в низких ценах на энергоносители. Однако долго это продолжаться не могло: страна «доедала» последние «объедки» былого социалистического «общего пира», и граждане взирали на бюрократов Мечара со все возрастающим недовольством.
Пришедшая им на смену молодая и, если можно так выразиться, пассионарная команда Джуринды споро взялась за дело, стремясь нагнать упущенное время. Автором «словацкого экономического чуда» по праву можно считать министра финансов страны Ивана Миклоша — именно он является инициатором большинства прекрасно сработавших реформ: единого 19%-го налога (так называемого Flat Tax), введенного в 2004 году, приватизации промышленности, реформы пенсионной системы. Одним из самых рискованных шагов правительства была отмена защиты от увольнения — когда кабинет министров за одну ночь разработал и принял это решение, он едва не поплатился досрочной отставкой. Сегодня большинство словаков возможность потерять работу не пугает — в стране достаточно рабочих мест.
С тех пор Братислава сильно изменилась. Там, где десять лет назад высились бесчисленные здания всяческих управлений, комитетов и ведомств, открылись сотни бутиков, пиццерий, ресторанчиков. Собственно, подобную картину можно наблюдать в любом городе и городке Европы, однако в Словакии это выглядит, как настоящий прорыв в будущее.
Словакия шагнула в капитализм позже соседей и уже обошла их минимум на полкорпуса. В этом году ей прочат 6% прироста ВНП, а благоприятный инвестиционный климат, созданный либерализацией экономики, привлекает десятки крупных иностранных фирм. Прежде всего, маленькой карпатской страной интересуются гиганты автопромышленности: здесь открываются заводы КIA и «Фольксвагена», «Пежо» и «Сааб» — всех их привлекает низкий уровень налогообложения и низкая, по сравнению со странами Западной Европы, ставка заработной платы. Так что прозвище «европейского Детройта» оказывается вполне оправданным.
Ангела Меркель, Доминик де Вильпен или Тони Блэр, имея на руках такие цифры, могли бы спокойно отправляться на курорт, без особого волнения ожидая следующих выборов. Премьеру Микулашу Джуринде подобный отдых не светит: в последнее время 52-летний руководитель словацкого правительства, наверное, с ужасом следит за опросами общественного мнения, предрекающими ему неминуемое поражение. Сейчас его партия может рассчитывать максимум на 15% голосов избирателей — да и то, в лучшем случае.
«Карпатский тигр? — вопрошает один из самых известных словацких публицистов Евген Гиндл. — Словаки не верят своим ушам, слыша восхваления из-за рубежа! Пропаганда успеха не соответствует тому, что они видят каждый день». В самом деле, те цифры, которые были приведены выше — всего лишь усредненные статистические показатели. Некоторые районы страны, в особенности те, что граничат с Украиной, по-прежнему тонут в проблемах: безработица здесь достигает 28%. По выкладкам Евростата, каждая пятая семья в Словакии живет на грани бедности. Знаменитая чехословацкая военная промышленность разрушилась еще во времена Вацлава Гавела и «бархатной революции», когда Чехословакия была единой. Жителей страны все более ввергает в нищету постоянно повышающаяся цена «потребительской корзины».
Критики заявляют, что проведенные реформы оказались выгодны исключительно богатым людям и иностранным концернам. И в самом деле, правительственная программа поддержки инвесторов оказалась рассчитана исключительно на иностранцев. Еще до того, как южнокорейский автогигант KIA приступил к строительству нового завода в Словакии, правительство за свой счет обеспечило ему максимум содействия. Были построены дороги и коммуникации, проложены кабели и трубы — профсоюзы подсчитали, что каждое из 2,4 тыс. новых рабочих мест на заводе KIA обошлось словацкому государству в 79 тыс. евро. На подобную поддержку не может рассчитывать ни одна из местных малых или средних фирм.
Главный противник Джуринды социал-демократ Роберт Фико спрашивает: «Почему иностранный концерн платит те же 19% налогов, что и словацкий рабочий, получающий среднюю зарплату в 450 евро? При этом иностранным предпринимателям государство возвращает эти налоги с лихвой, помогая развивать их предприятия, а словацкому рабочему приходится дополнительно платить 20 крон за каждый поход к врачу». Правительство резонно возражает, что у местных предприятий попросту нет такого количества средств, которое вкладывают иностранцы, а значит, именно последним нужно создавать режим наибольшего благоприятствования хотя бы до тех пор, пока не появятся свои крупные инвесторы.
Это все верно, не отрицает Фико, однако как же появиться в Словакии своим инвесторам, если им не дают развернуться? Да и потом — что будет, когда Словакия приблизится к среднеевропейскому уровню? Все те компании, которые пришли сюда в погоне за низкими налогами и небольшим уровнем оплаты труда, попросту пойдут дальше на Восток — в Украину, в Китай... И с чем останется Словакия, если у нее не будет множества своих богатых людей, своего среднего класса, заинтересованного в инвестировании в экономику?
Роберт Фико позиционирует себя накануне выборов в качестве молодого, активного руководителя, способного смягчить безудержную либерализацию, которой довольны далеко не все словаки. Однако комментаторы пишут, что в случае победы он попросту не наберет в государственной казне достаточно денег, чтобы исполнить все свои обещания. Тем не менее, как это обычно бывает, тому, кто обещает золотые горы и банановые острова, верят больше, чем тому, кто оправдывается. Предвыборный мониторинг предсказывает Фико и его социал-демократам примерно 28% голосов избирателей.
В этой ситуации Джуринда может рассчитывать остаться у власти лишь в том случае, если найдет себе сильного партнера по коалиции, а выбор у него совсем невелик: Фико выступает как противник правительства и его реформ, так что ближайшим кандидатом на союз оказывается «социалистический динозавр» Владимир Мечар. Именно он со своими экс-коммунистами, согласно опросам, набирает не менее 15% голосов — столько же, сколько команда Джуринды. Парадокс заключается в том, что одним из главных успехов Джуринды, который признает большинство граждан Словакии, считается именно победа над Владимиром Мечаром в 1998 году. Пригласив несостоявшегося диктатора в коалицию, либералы дискредитировали бы себя в глазах собственных избирателей.
Таким образом, единственной возможностью, остается попытка договориться с социал-демократами. Однако такой шаг невозможен, пока продолжается предвыборная кампания. Тем не менее надежда остается — в конце концов, смогли же в Германии договориться между собой записные оппоненты Ангела Меркель и Франц Мюнтеферинг.