АНГЛОМАНИЯ

Все, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный...
А. С. Пушкин

«Англомания» – именно так названа новая, необычная, запредельно оригинальная, поражающая, даже можно сказать, пусть слегка, но травмирующая воображение выставка в музее Метрополитен. Вслед за первым «ударным», снайперски выбранным словом следует разъяснение слова, этого имперскую торжественность приглушающее, а широчайший диапазон сужающее: «Традиции и нарушение традиций в английской моде». Причем нарушение традиций само по себе стало традицией, так что вполне можно говорить о грехопадении английской моды.
А ведь была в давно прошедшие времена мода британская образцом высокого штиля. «Как дэнди лондонский одет», – удостоверял хороший вкус своего Онегина Александр Сергеевич Пушкин. Причем «по английской методе» не только одевались, но и сады разводили, конюхов английскими жокеями наряжали, учитель или гувернантка-англичанка считались знаком хорошего тона. Отнюдь не только в России. Пожалуй, во всей Европе и в молодой рвущейся к богатству и великосветскости Англии, между прочим, ненавидевшей Америку – тоже. Это в прошлые времена. А сейчас?
Века прошли неслышной поступью; отшагал и ХХ, самый (из всех!) фатально революционный, неслыханно жестокий, кровавый, сломавший устоявшиеся представления об искусстве, нравах, отношении к жизни и сделавший возможным космического размаха скачок в науке и технике; XXI, пока от завершающих лет предшественника, его темпа и крутизны неотличимый, на дворе – до англомании ли? Только давайте-ка условимся, что слово это к высочайше во всем мире ценимой английской культуре, промышленным, финансовым, научным достижениям, возведенной в культ обязательности отношения не имеет. В данном конкретном случае – мы ведь в музейных залах – англомания проецируется только на моду. Моду в интерьере.
Об интерьере, совершенно потрясающем, поговорим чуть-чуть позднее. Займемся модой. Не думаю, что такие всемирно знаменитые дизайнеры, как Джон Галлиано, Александр МаКвин, Стивен Джонс, Филипп Трейси, Вивьен Вествуд и иже с ними, вдруг стали англофилами. Совсем нет. Просто они бегут впереди моды, задавая тон и определяя на ближайшие пару сезонов ее статус и рисунок, которые иногда меняются кардинально. И именно выставки Института костюма музея Метрополитен бывали зачастую точкой отсчета изменившихся тенденций в моде, показывая новые линии, силуэты, красочную палитру, материалы, отделку, аксессуары.
На сегодняшней выставке всего этого нет. Сегодня прославленные кутюрье продемонстрировали нам издержки своей фантазии. В английском стиле, т. е. опираясь на позапрошлую лондонскую моду, на которой не могли не сказаться чопорность и консерватизм, и... извратив ее. Изгнав из своих изделий этот самый истинно английский дух, элегантную сдержанность, гармоничную колористику и просто хороший вкус, тот подлинный, настоящим леди свойственный аристократизм, который мы наблюдаем на полотнах великих англичан Хогарта, Гейнсборо, Рейнольдса, Ромни, Хоппера...
Главное в этой коллекции фешенебельной одежды – расчет на эпатаж. Здесь ни дизайнеры, ни устроители выставки не промахнулись. Зрелище! Ничего не скажешь – примечательное, яркое, зазывное. Крики восторга юных зрителей перемежаются откровенным смехом и удивленным подхихикиванием тех, кто постарше. И вот ведь какой казус: вроде бы это показ модной одежды, а извлечь для себя хоть что-то полезное вряд ли кому удастся. Представители нью-йоркских домов моды, пришедшие на презентацию, как и обычно, на выставку Института костюма, разочарованы: «Nothing», что в данном случае стоило бы перевести – «ни фига». Такая вот высокая, наверное, даже слишком высокая мода.
Для кого она? Для супертусовки кинодив, королев бизнеса и подиума, но более всех – богатых самок, чья профессия – заниматься собой и выгодно себя же продавать. А рядом лощеные хлыщи в смокингах вперемешку со скинхедами с расчерченными физиономиями, панками с прическами-гребнями под ирокезов и истомленными гомиками. Ух!
Великолепно выполненные, будто живые, манекены одеты подобно персонажам живописных полотен XVI - XIX веков. Но «модернизация» большинства не пошла им на пользу, получилась эдакая помесь пуделя с канарейкой. Знаменитый тронный портрет Елизаветы Первой, а рядом – вроде бы она, только с мерзкой двусмысленной улыбочкой и оранжевой копной на голове. Знала бы королева-девственница о грядущем поругании, завела бы еще больше любовников. Кстати, была она крупным государственным деятелем и реформатором, за что же ее эдак?
Какова концепция выставки, понять трудно. Вот если убрать шизофренические изыски модельеров и всех странноватых амазонок, жутких чернорожих дам, под воронье карканье являющихся, и всяческих скинхедов, тогда было бы все ясно: это концентрированная история английского искусства во всех его ипостасях (а мода – тоже искусство), того самого искусства, которое (правомерно!) породило англоманию. Подобные, причем блистательные, тематически иные, но концептуально к нынешней близкие выставки в Метрополитен уже были. Пример? «Опасные связи», показанные нам пару лет тому назад. У выставки было еще одно название – «Мода и мебель в XVIII веке», представленные в интерьерах того времени. Каждая комната – одна из новелл популярнейшего в ту пору романа (в письмах, что было очень модно) Шадерло де Лакло, и каждая комната обставлена мебелью знаменитых краснодеревщиков, увешана картинами не менее знаменитых французских мастеров, декорирована с милым, легким изяществом. И, что самое главное, населена манекенами – персонажами де Лакло, повторяющими сюжеты «писем». О таких роскошных иллюстрациях писатель и мечтать не мог. Словом, был это «альбом старинный, где немало портретов женщин молодых». И каждая одета, обута, причесана, украшена согласно той, 250-летней давности моде. Без, заметьте, поправок на XXI век и допинга сегодняшней сумасшедшинкой и больным воображением.
Увы, очарование, игривое изящество и радостная приподнятость в нынешней «Англомании» начисто отсутствуют. Но... Но если избавимся от назойливых манекенов-современников и выметем крутое фантазерство королей моды (не для нас, кстати, творящих), то предстанут перед нами строгие, в британском непогрешимом вкусе убранные и бережно музейными дизайнерами (а это специалисты класса высочайшего) воссозданные интерьеры, причем охват по времени – три столетия. Каково! Добрая старая Англия предстает перед нами, мы входим в ее дома-крепости, мы ощущаем дух тех веков. Только оговоримся: показаны нам дома, быт, одеяния аристократов, людей очень богатых, живших, по сравнению с простым людом, в другом измерении. Но то, что машина времени привезла нас в их замки и познакомила с ними просто замечательно. Впечатления посильнее, чем в музее мадам Тюссо, может, именно потому, что, как бы это сказать, – комплексны.
Мы в обитом темно-зеленым шелком холле богатого лондонского дома. По лестнице, плавно, очень по-английски обтекающей полукруглую стену, поднимается дама в зеленоватом же платье с трехметровым шлейфом. Какая осанка, как гордо вскинута увенчанная элегантнейшей шляпой головка! Вы ведь знаете, шляпка – обязательный атрибут британской элегантности, насмотрелись, встречаясь взглядом (с помощью телеэкрана, естественно) с Елизаветой Второй, а прежде с королевой-матерью и принцессой Дианой. На стенах отличная, конца XVI – начала XVII веков живопись – Питер Лели, Роберт Пил (прадед Пилов, семьи художников – родоначальников школы американского портретного искусства), Якоб Хайсманс, фламандец, работавший в Англии. Лондон притягивал к себе талантливых художников, таких даже, как великий Антониc Ван Дейк, и по праву почитался тогда центром искусства наравне с Флоренцией, Венецией и Амстердамом. Здесь и мебель тех времен, красивейший огромный письменный стол работы Уильяма Кента, часы знаменитейшего Дэниэла Диландера...
Сельские резиденции от Лондона не отстают, в чем мы убеждаемся, войдя в столовую знаменитого дома Кирлингтон Парк в Оксфордшире. Он построен сэром Джеймсом Дэшвудом, женатым на Элизабет Спенсер, из того древнего аристократического рода, к которому принадлежала принцесса Диана. Знакомимся мы и с самим сэром Джеймсом: его парадный портрет кисти Еноха Симана-младшего украшает эту комнату, интерьер которой разработан известнейшим архитектором-декоратором Джоном Сандерсоном. Величественная античная скульптура, мебель рококо, отменнейшие фарфор и серебро, обязательный богато декорированный камин...
Еще один, иначе, хотя и очень похоже выстроенный интерьер столовой уже XVIII века Лэнсдаун Хаус в Бэркли Сквер (архитектурный шедевр Роберта Джеймса Адам) с превосходным портретом графа Шеллбурна. Это один из шедевров великого живописца Джошуа Рейнолдса, чьи работы видели мы и в нашем Эрмитаже, и в Музее изобразительных искусств в Москве, и в лондонской Национальной галерее, и здесь, в Нью-Йорке, в самом Метрополитен и в музее Фрик-коллекшн, где познакомились с украшенной работами лучших английских мастеров XVIII века просторной столовой.
А сейчас на выставке в Мет (так любовно называют американцы свой главный музей) мы надолго задержимся в гобеленовом чертоге из Ворчестерширского Крум Корта. Чудо! Необычайно хорош написанный Аланом Ремси портрет первого владельца Крум Корта графа Ковентри из Бирмингемского музея, нами никогда не виденный. Вот это настоящий джентльмен и просто настоящий мужчина – сильный, умный, решительный, прозорливый.
Именно художники донесли до нас образы тех давно ушедших за черту вечности людей, среди которых были и личности весьма значительные. И мы видим, какими они были, познаем их характеры, душевные и духовные качества, их устремления, их вкусы. Узнаем, как, в каком окружении, в каком «вещном» мире они жили, как одевались, какие украшения им нравились. Так что если хотите съездить в Англию XVII, XVIII, XIX веков, такая возможность у вас есть, достаточно пойти в музей Метрополитен. Он находится на углу манхэттенской 5-й авеню и 82-й улицы (поезда метро 4, 5, 6 до остановки «86 Street»).
И совсем не обязательно становиться англоманами, но увидеть лучшие образцы замечательного английского изобразительного и прикладного искусства – это здорово. А уж тем более в таком театрализованном антураже. Вперед!