ВОЗРАСТ ДУШИ

Литературная гостиная
№16 (522)

Никита Мильштейн и Василий Рябчук ехали в метро. Метро было нью-йоркским, поэтому поезд то нырял глубоко под землю, то скользил по ее поверхности. Мост с видом на Манхэттен остался позади, начался Бруклин, картинки за окном закончились, вместо них заклубилась темнота, изредка разбавленная тоннельными огнями. Был ранний вечер, поэтому вагон был полон. Половина народу дремала...
- Вот ты говоришь, что здесь невозможно устроиться по специальности, - под монотонный стук колес поучал Никита приятеля. – Ты не прав, Вася. Когда я приехал сюда пару лет назад, я тоже мыкался, туда-сюда пытался приткнуться. А потом понял – удача идет в руки тому, кто ее добивается, понял?
- Сам себе противоречишь, - возразил Вася. – Тебе же вот пришлось сменить профессию? Из музыкантов переквалифицировался в риэлтеры? [!]
- Да, графа Монте-Кристо из меня не вышло. Но я – другое дело. Я уже не молод.
- Ты меня всего на два года старше.
- Я про другой возраст. Про возраст души, понял? У меня же все перегорело. Я в этом городе уже шесть лет. А ты – без году неделя.
- Без недели год как раз, - обиделся Вася.
- Вот именно! – обрадовался Никита. – Я не про физический возраст, а про стаж пребывания в Америке. Когда я приехал, музыкантов здесь было - как тараканов. Сейчас - как собак нерезаных, то есть значительно меньше.
- Но ты же не просто певец. У тебя же классический бас.
- Слишком большая конкуренция. Вот ты посмотри список в «Метрополитен-опера». Там же половина – наши. А сходи на прослушивание – там их еще больше.
- Сам же себя опровергаешь...
- Да я пытаюсь тебе кое-что объяснить. Я-то уже человек конченый...
- Ничего себе конченый! Дом есть, машина есть, бизнес идет.
- Да это же не мой бизнес! Ты пойми, Вася, зарабатывать надо тем, к чему у тебя душа лежит, тем, что ты умеешь лучше всего. А ты – все, ставлю крест на карьере! Тебе сдаваться рано, старик. Понял?
Дверь в другой вагон отворилась, и в салон вошли трое несвежего вида чернокожих. Широко расставив ноги, они неожиданно громко запели, моментально разбудив спящую половину пассажиров. Расклад голосов был красив и строен, а ритм зажигателен. После того, как куплет закончился, один из певцов снял свою объемную ямайскую шапку и, смешно тряся заплетенными в косички волосами, двинулся вдоль сидений. Слушатели оказались отзывчивыми – кто-то сыпал мелочь, кто-то клал в шапку доллар. Затем троица исчезла в следующем вагоне.
- Ты понял? – сказал Никита. – Это для нас с тобой проблема, а люди зарабатывают музыкой.
- Ну, еще бы... – усмехнулся Василий.
- Знаешь что? - обозлился Никита. – Ты все плачешься, деньги вот занимаешь, на стройке гробишься. Кричишь, хочу заниматься высоким искусством... Но это все от лукавого.
- Ну да, на стройке гроблюсь от лукавого...
Тут в вагон залетела стайка чернокожих подростков, которые с криками стали гоняться друг за другом, на бегу едва не задевая сидящих. Поезд замедлил ход. Начинался итальянский квартал. Большая часть пассажиров поднялась с места. Всех их, сосредоточенных студентов, клерков с отсутствующим взглядом, смертельно уставших уборщиц, объединяло одно - азиатские черты лица. Раздался душераздирающий скрип, вагон дернулся и встал. Двери отворились. Чернокожие подростки, перестав шуметь, сгрудились у одного из выходов, наблюдая за нескончаемым людским потоком.
- What is that? – псевдо-недоуменно бросил один из них в проходящую толпу. - China Town?
- No, - на ходу ответил китаец-студент примерно того же возраста, что и спросившие. – This is Harlem.
Двери захлопнулись, и поезд двинулся дальше.
- Вот что, Вася, - сказал Никита. – Ты ведь у нас безработный нынче? Денег вон у меня просил, правильно?
- Ну, у меня безвыходное положение... Пойми, старик...
- Безвыходных положений не бывает, – решительно произнес Никита. – Я правильно догадываюсь, что спешить тебе некуда?
- Ну-у да, - с некоторой опаской ответил Василий.
- У тебя какой размер кроссовок?
- Сорок второй...
- Отлично. У меня такой же... Снимай, сейчас поменяемся. На этой остановке выходим и двигаем обратно, в Манхэттен, - сказал Никита и, схватившись за поручень, энергично выбросил свое тело вверх. – Понял, старик?
- Нет, - печально ответил послушно развязывающий кроссовки «старик». – Ничего я не понял.
Через полтора часа в один из вагонов метро по маршруту «N» на остановке «34 Street» зашли два человека лет примерно сорока. Один из них, средней комплекции, худощавый, быстро прошел вперед и сел, уставясь в пол. Лицо его почему-то резко покраснело. Одет он был странно – в поношенные джинсы, дешевую, вышедшую из моды лет десять назад, потертую кожаную куртку и супермодные дорогущие ботинки от «Henry Venetian». Второй, упитанный и высокий, остался у двери. На нем были костюм, рубашка и галстук от «Armani». Седые волосы его были зачесаны назад, от тела в радиусе полуметра распространялся запах благородных духов. Симпатичную картину лишь несколько портили запачканные в краске «сникерсы» за 10 долларов. Негромко прокашлявшись, он вдруг запел. Мощный бас перекрыл шум поезда, заставив всех присутствующих встрепенуться и посмотреть на поющего. Ария, которую он исполнял, была известна многим, только мало кто слышал ее по-русски.
- Люди гибнут за металл! - сочно вывел солист, и мужчина в дорогих ботинках как-то истерически захихикал. Но затем зажал себе рот рукой и затравленно огляделся. На него никто не смотрел. Все слушали певца.
После двух куплетов песня закончилась. Раздались бурные аплодисменты. Певец картинно поклонился публике. Ему не пришлось ходить по вагону с протянутой рукой. Первой сорвалась пожилая дамочка с дальнего сидения и сунула ему десятку.
- Сеньк ю, мадам, - с достоинством поблагодарил исполнитель.
Затем потянулись остальные. Народ не мелочился, меньше доллара никто не давал - стыдно было, что ли... Рассовав деньги по карманам, обладатель баса кивнул обладателю дорогих ботинок, и оба они вышли на первой же станции.
- Вот смотри, Вася, - назидательно сказал Никита, пересчитав выручку, – за две минуты пения я заработал сто два доллара. Стольник ты как раз у меня просил... На, возьми.
- Спасибо, - пробормотал Вася, пряча купюры в пустой бумажник.
- А знаешь что? - задумчиво протянул Никита. – Мне понравилось, давай-ка еще поездим. Далеко от центра уезжать не будем, здесь всегда народу много...
За два часа приятели заработали еще 300 долларов, причем в двух заездах к Никите присоединился наконец и Вася. Его печальный мягкий баритон тонко подчеркивал густую звуковую волну, исходящую из богатырской глотки Никиты. Затем Никита стал сдавать, в голосе его появилась хрипотца.
- Устал с непривычки, - сказал он, когда они вновь вышли на перрон. – Еще штук пять заходов и – баста...
Но следующий заход оказался последним. Завершив выступление, Никита пошел по вагону. Первой ему всучила мятый доллар неприятного вида старуха, сопроводив его спичем по-русски:
- Ведь вы Мильштейн? Вы мне два года назад пытались дом под снос всучить как новый. Это же надо так опуститься за такой короткий срок! Вот возьмите, купите себе выпить... И не позорьте нас перед иностранцами!
Ничего на это не ответив, певец пошел дальше, но, как говорится, неприятный осадок остался. К которому прибавился еще и неприятный запах. И только уже подойдя к одинокому мужику непонятной расы и возраста и машинально протянув ему руку, усталый Никита обнаружил, что стоит перед бомжом. От бездомного несло дерьмом с такой силой, что в этой половине вагона, кроме него, просто никто не сидел.
- You are good singer! - восхищенно сказал бродяга и, мгновенно вынув что-то из сумки, вложил этот предмет в руку музыканта.
Никита перевел взгляд на руку и увидел, что держит в руке дохлую крысу. Отбросив ее, он рванул к выходу, благо приближалась станция. За ним побежал и Василий.
Отплевываясь и матерясь, музыканты опрометью помчались наверх. Заскочив в первую попавшуюся забегаловку, они оккупировали туалет и долго отдраивали руки жидким мылом...
- Ну какая же ты гнида, Васька! – сказал Никита, вытирая руки бумажным полотенцем. – Что, нельзя предупредить было?
- Да я и сам его в последний момент увидел, - неловко оправдывался напарник. – А потом уж поздно предупреждать было. Я хотел, но не успел.
- Ты-то чего руки моешь? Небось за падаль-то руками не брался, - с дрожью в голосе выдавил из себя Никита.
- Ну, метро же все-таки, - извиняющимся тоном пояснил Василий. – Мало ли какую заразу подцепить можно... Ну я правда его не заметил! Я же в другом конце оставался...
- Сколько раз я тебе говорил – это не метро, а сабвей, - проворчал Никита.
- А в чем разница-то? – спросил Василий.
- В том, что метро в Москве осталось, а ты живешь в Нью-Йорке... Понял?
Повеселев, коллеги решили отметить столь удачный финансово день в ресторане. После пятой рюмки захмелевший Никита придвинулся к уху друга и признался:
- Ты знаешь, Васька, я сегодня впервые в Америке почувствовал себя человеком. Поэтому я решил – хрен с ним, с реал-истейтом. С завтрашнего дня иду на панель. Тьфу ты... Ну, то есть на сабвей.
Обратно в Бруклин ехали на такси. И чуть ли не на каждом светофоре пьяный Василий, кривляясь и растопыривая пальцы веером, спрашивал у Никиты:
- Вот из ит? Чайна-таун?
А Никита, с трудом растягивая пальцами глаза в щелочки, отвечал:
- Ноу. Зис из Гарлем! Понял?
И приятели просто давились от смеха.


Комментарии (Всего: 2)

<br>great stuff --- Cool

Редактировать комментарий

Ваше имя: Тема: Комментарий: *
chudno.vot prosto ,pouchitelino

Редактировать комментарий

Ваше имя: Тема: Комментарий: *

Elan Yerləşdir Pulsuz Elan Yerləşdir Pulsuz Elanlar Saytı Pulsuz Elan Yerləşdir