Озеро мертвых чаек

Рассказ

Игоря Белова друзья называли просто Гарик. Жил Гарик под Питером, в маленьком городке, через который текла небольшая речка. С детства Гарик любил там рыбачить. Напарником и другом у него был Геша, тоже большой любитель рыбалки. Пролетели годы, ребята выросли, не за горами сорок. Речку давно изгадили навозом и удобрениями, и теперь поплавок за многие часы так ни разу и не вздрагивал там. Река стала мертвой. Но неутолённая страсть к рыбалке осталась. И Гарик с Гешей частенько оставляли свои бизнес-дела, садились в джип, брали резиновые лодки, снасти, ружья и отправлялись в глухие карельские леса, ища недоступные и нетронутые места, где чистые озёра, грибное, рыбное раздолье, обилие дичи. Есть ещё у нас такие места. Немного, но есть.[!]

-...Когда солдаты подошли к скиту, некоторые староверы подожгли себя и вместе со скитом так и сгорели. Вот как не хотели подчиниться царю-антихристу, - старик повернул своё загорелое, испещрённое морщинами лицо к лесу. Дед был абсолютно седой, давно не стриженые волосы были белёсыми, и борода была такая же, белая и длинная. - Вон там, на пригорке камни – это как раз от того скита. А большая группа, с женщинами, с детьми, перебралась на огромный плот. Он у них был заранее сколочен. И отплыли в Тямозеро, – теперь старик смотрел на воду, и блики от костра делали его лицо чуть красноватым. - Когда солдаты подошли к берегу, плот уже далеко был. Стреляли в них, да не попали. А тут поднялся ветер и разразился на озере страшный шторм. Что стало с людьми, никто не знает, а вот брёвна от того плота частенько находили то здесь, то там, у берега. Да ещё появились над озером чайки, и говорят, их стало ровно столько, сколько было людей на том плоту. С тех пор чайки на озере и живут. Рыбы им хватает. Озеро вон оно, какое огромное. Вон там думаешь, это тот берег? Нет, это остров. За ним ещё острова. – Дед прищурился и снова посмотрел в даль озера. Так смотрел, словно что-то выглядывал в спускавшихся сумерках. Вновь разжег папиросу.
-Это когда, дед, история-то была, при Петре? – спросил Гарик.
-Ну, должно быть при Петре, - ответил дед.
-Так это всего лет триста назад. Что ж, раньше чаек не было, что ли? – продолжал Гарик.
-Ну не знаю, это мне старики ещё рассказывали, когда я сам мальчишкой был. Здесь все в это верят. А что было, что нет, на самом деле никто не знает. Вон у нас десять лет назад страну отняли, и мы не знаем, как всё это получилось. Так то десять лет назад, а то триста.
-Да ладно, дед, не обижайся, через триста лет и про страну всё узнаем, - засмеялся Гена.
-Да, напишут всё, как надо. Давай-ка, деда, лучше по стопочке ещё. – Гарик налил водку.
Вечерело. В Тямозеро опускался красный солнечный диск. Холодало. К костру поворачивались то одним, то другим боком. В деревеньке, примостившейся на берегу, кое-где вились струйки дыма из труб. Сентябрь. Стоило солнцу зайти, как начиналась самая настоящая холодрыга.
-Солнце светит, да не греет, - произнёс Гарик с набитым ртом.
-Да у нас и в июле-то не особо жарко. Север. Ну ладно, сынки, спасибо за угощение, вам с утра на рыбалку. Вставать рано. Да и мне пора.
-Спокойной ночи, батя.
Старик пошел не спеша, опираясь на палочку, к деревне.
-Бать, ты пригляди завтра за машиной.
-Пригляжу, да здесь спокойно у нас. Вот разве такие, как вы, приедут раз в месяц.
Спать легли прямо в джипе. Место позволяло. Усталость с дороги, свежий воздух, выпитая водка, быстро сделали своё дело. Рыбаки моментально уснули.
С первыми лучами рассвета будильник в радиотелефоне запищал. Гарик и Гена открыли глаза, позёвывали. Уже через полчаса большая резиновая лодка поплыла, звонко шлёпая по мелкой волне своим тупым носом.
-Пойдём к тому острову, что дед говорил. Там по карте лагунки и пролив между островами. В проливе сеть поставим. А сами в лагунках прикормим и посидим.

- С чего ты взял, что там лагунки? Какую карту-то ты видел?
-Километровку.
-Где?
-Да Витька Захаров показывал, у него военные карты этих мест.
-Да ты, если и видел, так уж забыл. Лагунки.
-Да пошел ты.
Так весело, с разговорами достигли острова. Действительно уютная заводь. В протоку поставили сеть. Тишина завораживала. Её нарушал только лёгкий ветерок. Он создавал шум сосен на острове, волнение камышей, всплески воды о камни. Кое-где огромные валуны, словно острова, торчали из воды. Серые, с белыми нашлёпками помёта, они, словно спины доисторических животных, торчали из воды.
Игорь забросил спиннинг. С первого раза леска напряглась. Даже не верилось, что вот так с первого раза. Дикое везенье. Вот только что забросил, легко закрутилась катушка. Ты, не напрягаясь, крутишь, глядя по сторонам, и вдруг: бах, леска натянулась, катушка крутится тяжелее, и это ни с чем не сравнимое заветное трепыханье рыбы. Оно передается тебе через леску и удилище. Всё внимание сразу только на снасть, даже окружающие звуки становятся как будто тише. И вот подвёл. В воде уже переливаются золотистые блики и непроизвольно гадаешь: Окунь? Щучка? А может, судачок? Вытащил. Ты слышишь стук собственного сердца, и губы сами расплываются в улыбке. Понемногу возвращаются и шум сосен, и всплески воды, и голос напарника.
На блесне сидит приличный окунь. Потом ещё и ещё.
-На стаю попали! - радостно крикнул Гарик.
Гена улыбается, он тоже тащит окуня на поплавочную удочку.
-На косяк, – уточнил он.
Потом пошли плотвицы. Потом снова окуни. Судак. Щука.
Рыбалка шла на славу. Время между поклёвками было не более двух-трёх минут. Потом перерыв минут пятнадцать и снова. Поклёвка, подсечка, есть. Удочки постоянно были в движении. Время от времени рыбаки хватались за спиннинги и облавливали берега заводи. Только их радостные возгласы да крики чаек нарушали нетронутый покой этих мест.
К полудню клёв спал. Рыбаки причалили к острову. Разожгли костёр. Гена слыл непревзойдённым рыбным кулинаром. Достав соль, походную металлическую коптильню, он занялся приготовлением судака и щуки. Окуней и плотву опустили в огромный садок.
-Кажись, утка крякнула, - Гарик насторожился.
-Показалось.
Гарик взял двустволку.
-Пойду по острову прогуляюсь.
Осторожно прыгая с валуна на валун, он побрёл вдоль берега, вглядываясь в камыши. Через некоторое время Гена услышал выстрел. Потом ещё и ещё.
-Да в кого там Гарик палит так? Неужели и впрямь утки.
Гена посмотрел на озеро. Снова раздался выстрел. Летевшая, не очень высоко, чайка вдруг дёрнулась, словно в последний момент хотела изменить свою траекторию, и упала в воду, покачиваясь на воде белым пятном. Несколько её перьев подхватил ветер и тоже опустил на воду. Приглядевшись, Гена, увидел ещё несколько таких же белых безжизненных комочков на волнах. Снова выстрел, и снова белоснежная чайка, кувыркаясь, полетела в воду.
Затрещали кусты. Гарик возвращался.
-Утка, блин, ушла из-под носа. Даже выстрелить не успел.
-Видел я твоих уток.
-Как я их, с одного выстрела.
-Фигнёй занимаешься.
Если бы Гарик не был близким другом, Гена, может, и сказал бы что нибудь более резкое. Он не любил подобных бессмысленных поступков на охоте. Но не ссориться же с Гариком из-за каких-то чаек.
Вскоре рыба была готова. Судак под водочку пошёл отменно.
-Да, хотя бы ради таких моментов стоит жить, - растянулся на траве Гарик.
-Не понимаю людей, которые не ценят этого. Природа, остров, рыбалка. Вот это отдых. Никакая Греция не нужна.
-Интересно, а если в Греции спиннинг покидать. Чего там водится?
-Да там таких мест не найдёшь. Там как муравейник. Да и морская рыба ядовитая.
-Сам ты ядовитый. Чего там люди-то едят.
-Чаек-то уж точно там не постреляешь.
Сон незаметно подкрался. Гарик и Гена задремали.
Проснулись около пяти. Костёр почти затух. Солнце спряталось. Холодало.
-Ну что, пойдем, сети проверим. Потом назад к деревне. Переночуем, а завтра к тем дальним островам сходим, - предложил Гарик.
-Посмотрим, может ещё на одно озеро заедем. Чисто на щуку, а то всё-таки мелковатая рыбёха здесь. Я там места знаю.
-Ну, давай, сначала сеть проверим. Мне здесь очень нравится. Лучше тут останемся ещё на пару деньков. А потом сразу домой.
-Тогда надо здесь и переночевать на острове. Брезент натянем.
-Да нет, за джип боязно. Поплывем к деревне.
-Дед же сказал здесь места тихие. Да и он присмотрит.
-Ну да. Тихие. А от деда толку-то.
Небо хмурилось. Погода портилась на глазах. Время от времени налетали резкие порывы ветра. По серому небу с севера неслась пелена облаков. Чайки стремительно носились над водой. В лесу, на острове стихли птицы. Только ветер в соснах шумел. Но уже не так как утром. Шумел громко с присвистом, раскачивая сосны порой до потрескивания.
-Похоже, придётся здесь оставаться. Кажись, сейчас дождина ливанет.
-Нет, грузи всё. Я машину не оставлю чёрти где. – Гарик первый начал кидать всё в лодку. - Успеем до дождя, тут грести километра два, не больше.
-Да все пять.
-Перестань, откуда тут пять.
Отплыли. На берегу остался только слегка тлеющий костерок. Вышли из лагуны и пошли к протоке, где стояла сеть. Ветер как будто только этого и ждал. Порывы стали такими сильными, что Гена не мог выгрести против ветра. Брызнул ледяной дождь.
-Ну что я говорил. Давай назад в лагуну! – крикнул он.
-Греби к деревне. За сеткой завтра придём. Ничего ей не станется.
К деревне надо было грести, подставив ветру левый борт лодки. Волны поднялись уже такие, что вода плескалась через борта-баллоны и намочила штаны и куртки парней.
Ветер сносил лодку южнее. Проплыв с полкилометра, стало понятно, что к деревне им уже не попасть. Волны становились выше. Но Гарик и Гена упрямо пытались попасть на курс к деревне. Их остров безвозвратно исчезал за серой штриховкой дождя. Всё сливалось. Лишь более тёмное пятно острова ещё выделялось между тёмной водой и тёмным небом. А может, это был уже другой остров? Или вообще не остров.

Время пролетело незаметно. Прошло ещё около двух часов борьбы. Волны достигали около метра высотой. Ветер крутил их лодку как пушинку. Они по очереди хватали вёсла. Было неясно, куда плыть. Гарик понял, что они полностью во власти стихии.
-Давай, вон там, кажется, какой-то остров темнеет, давай на него! Там отсидимся!
-Я ведь говорил, что надо было остаться!
-Ну ладно! Только сейчас и спорить! Откуда я знал, что на этой луже такая буря! Это же не Ладога!
-Да тут шторм не меньше! Да и лужа будь здоров. По карте. Я по карте смотрел!
-Да пошёл ты, со своими картами!
Пытаясь направить нос лодки на темнеющий остров, Гарик встал бортом к волне.
Волна подняла лодку так, что парни свесились на правый борт. Все их пожитки тоже переместились вправо. Лодка буквально встала на правый баллон, почти перпендикулярно воде. На какое-то время она так и замерла. Гарик и Гена на секунду уставились друг другу прямо в глаза. Оба читали там одно и то же. Страх. Именно сейчас стало страшно по-настоящему. До этого шторм как-то не воспринимался всерьез. Ведь не первый раз они на рыбалке и во всяких передрягах побывали. А тут.
Лодка накренилась ещё больше, и очередной, резкий порыв ветра подхватил ее, словно пёрышко, и перевернул. Удочки, сумки, ружья, одним словом, всё, моментально пошло ко дну.
Гарик и Гена оказались в воде. В сентябрьской карельской воде.
Вместе они проводили взглядом быстро удалявшуюся перевёрнутую лодку, через мгновение растворившуюся во мгле, и, не сговариваясь, неровными саженками, поплыли к острову. Их опять сносило, но не так быстро как на лодке, хотя до острова было ещё очень и очень далеко. Одежда намокла. Кроссовки тянули вниз. Волны, время от времени, накрывали их с головой. В эти моменты всё перемешивалось. Непонятно где вода, где небо, где тот спасительный остров. Есть ли он вообще? Наверху гребня на секунду можно было оглядеться и снова круговерть.
Гарик сильно кашлял, видимо хлебнул воды. Его голова то и дело то появлялась, то исчезала в волнах. Вскоре Гена совсем потерял его из виду.
Гена чувствовал, что до острова ему не доплыть.
Нога! Он не чувствовал ногу. Гена напряг мышцы. Острая боль раздалась в икре и ногу словно парализовало. «Свело, я всегда этого боялся. Чёрт. Ещё бабушка в детстве всегда кричала: - Вылезай из воды, ноги сведёт! Вот и свело. Бабушка... Детство...».
Картины прошедшей жизни проносились молниеносно, на уровне подсознания. Значит, это конец. Конец.
-Нам конец...- попытался закричать Гена, но раздалось лишь какое-то слабое шипение.
Огромный камень внезапно вырос из воды, прямо перед Геной. Волна толкнула его на скользкие бока камня. Волны пенились вокруг. Гена вцепился ногтями за мельчайшие выступы на теле валуна.
-Гарик! Гарик! – попробовал позвать он, но друга нигде не было видно. Совсем стемнело. Кажется, наступила ночь. Всё слилось. Небо, дождь, озеро, острова.
Только белые буруны на гребнях волн. «Словно призраки»,- почему-то подумал Гена. – «Призраки мёртвых чаек».
Цепляясь за отвесную скалу, он пополз наверх. Скорее наверх, от этих призраков! Сейчас они схватят его и стащат в воду. Волны, нахлынув, помогали подняться на несколько сантиметров, но когда они откатывались назад, одежда, словно свинцовая, тянула вниз вместе за ними. Сил больше не было. Всё! Он не чувствовал ни рук, ни ног. Ноги свело от холода, а руки онемели от усталости и боли.
Наконец, вершина камня. Волна снова нахлынула, ударилась о камень и рассыпалась тысячами брызг, но его не достала.
Какое великолепное это было ощущение. Снова твёрдь, пусть не земля, и вокруг бушует озеро, но он лежит и не двигается. Не надо больше барахтаться и задерживать дыхание, когда волна накрывает тебя с головой. Гена тяжело дышал. Но дышал! А ведь ещё мгновение, и он мог перестать дышать навсегда. Как же он слаб. Как слаб и ничтожен человек.
Гена боялся встать. Боялся, что ветер как пушинку снесёт его с этого убежища, на полтора метра возвышающегося над волнами и пару метров в диаметре, и унесёт в свинцовую мглу. Куда-то, где уже исчезла лодка, где исчез Гарик.
Гена лежал, выгнув тело, по форме камня, словно гигантская змея. Казалось, он всем телом присосался к этому камню. Больше во всём мире не было ничего. Голова кружилась. Что-то подкатило к горлу. Гену вырвало. Ногти словно вросли в камень, до боли, до крови. «Слава Богу. Слава Богу за то, что он разбросал на озере спасительные камни. Если выберусь отсюда, сразу пойду в церковь. Как же редко я хожу в церковь. О, господи, прости! Сразу же пойду. Свечку поставлю, самую дорогую. И всегда буду ходить. И пятьдесят баксов опущу в кружку. Да нет, сто.»
Гена почувствовал, что мозг сводит от холода точно так же, как тогда ногу. «Всё, сейчас я не смогу думать и тогда умру. А может, нет, не умру, но стану идиотом. Это хуже чем умереть». Гена стал растирать голову руками изо всех сил. Отпустив камень, он увидел, что не улетает и можно слегка расслабиться.
Гена сел и стал размахивать руками, словно на зарядке. «Разминать, разминать всё, иначе конец». Хотелось снять промокшую одежду. Казалось, что без неё будет теплее. Вдруг раздался какой-то стук.

«О, боже! Да это град!» Мелкие градинки-снежинки кололи лицо и руки. Словно дробинки били в голову. Горстями сыпались на мокрый камень и тут же таяли.
«Это нам за всех пойманных рыб, за всех убитых зверей, птиц. Птиц. Это нам за чаек. За чаек!»
-Гарик – козёл!!! Зачем ты стрелял в этих чаек! – крик утонул в стонах ветра.

И вдруг вместе с воем ветра послышалась музыка. Да нет, не музыка, а хор.
Гена огляделся. Может где радио? Может катер, какой то? Хотя...
Хор звучал всё явственней. «Ну, вот я схожу с ума. Всё это конец. Это точно нам за чаек».
Со стороны ветра, с севера, что-то двигалось. Сначала показалось, что это остров.
Но он приближался!
Гена остолбенел. Это был остров, самый настоящий. Вон деревья. Выше, ниже. Они двигаются, машут ветвями. Машут руками! Это люди!
Это плот. Огромный плот из крепких, хорошо подогнанных брёвен. Когда он вздымался на волнах, Гена ясно видел торцы этих брёвен. Он стоял, словно заворожённый.
Хор становился всё громче и громче. Ясно различались старославянские слова.
Гена уже различал людей. В старинных одеждах. Их было много, может, сто человек, может, больше. Во мгле шторма, за дождём они казались не совсем реальными, словно сотканными из сгустков тумана. Но они были живыми. Там были мужчины и женщины. Дети. Плот шёл прямо на Гену. Хор перешел в крик. Страшной силы крик ужаса и отчаяния. Впереди стоял старик.
Знакомое лицо. Только старинная одежда. Белые волосы развевались. Длинная белая борода. Где же он видел его!?
Крик нарастал. Плот был совсем рядом. Уже можно было рассмотреть лица всех.
Страшные лица. Искорёженные ужасом. Ужасом неизбежной смерти. Плот шел на его камень.
Только старик был спокоен и смотрел на Гену. Прямо в глаза. Прямо в душу.
-ААААА! – Гена закричал и упал лицом вниз, вновь вцепившись ногтями в валун.
Страшный удар сотряс камень. Гена слышал крики женщин. Крики детей. Треск ломающихся брёвен. Казалось, по нему скользили, какие-то руки цеплялись, пытались утащить с собой.
Но Гена лежал, не поднимая глаз. Он не понимал, что происходит, но подсознательно чувствовал, что это не на самом деле. Это какая-то галлюцинация. Но страх всё равно был так велик, что он забыл о холоде и боли. Лежал и боялся.
Боялся поднять голову.
-Уйдите!!! Вы утонули триста лет назад!!!
Его крик утонул в шуме ветра и в криках раздававшихся вокруг. Он вложил в этот крик последние силы. Он поднял голову, но ничего не увидел, кроме темноты. Он лишь почувствовал, как проваливается в эту темноту и тишину.

...Перед рассветом ветер стих. Волны успокоились. И с первыми лучами холодного северного солнца стаи чаек вылетели на рыбалку, выглядывая в воде верховку пожирнее.
На огромном валуне, в сотне метрах от небольшого острова, лежал человек. Он раскинул руки и ноги и словно вцепился всеми четырьмя конечностями в камень. Чайки снизились, и с криками покружив над ним, вновь взмыли вверх. Сверху было видно, что на острове, у самой кромки воды, без движения, лежал другой человек. Птицы закричали сильнее. Они словно звали чаек со всех сторон огромного озера. Белоснежная стая устремилась к человеку.
Удары клювом в голову. Щипки за руки и за ноги заставили его открыть глаза.
Гарик не понимал, что это. Он попытался вскочить, но снова упал. Птицы, огромные жирные чайки, на мгновение отлетев в стороны, с новой силой накинулись на него.
«Глаза, надо закрыть глаза, я, где-то слышал, что они выклёвывают глаза». Гарик закрыл лицо руками и снова стал пытаться встать. «Надо бежать к лесу, прятаться в кустах».

-Я не падаль, слышите вы! Я живой! - закричал он, сделав пару шагов, не отрывая рук от лица. Голова закружилась, ноги не слушались. Слабость. Ноги подкосились, и Гарик рухнул на колени. Птицы, на мгновение отлетев, вновь облепили его. Он чувствовал, как течёт кровь за шиворот мокрой одежды и по ладоням.
Выстрел! Прогремел выстрел! Сотни крыльев захлопали с таким шумом, что заложило уши. Резкие крики удалялись ввысь. Гарик отнял руки. К берегу подплывала деревянная лодка. В ней три человека. Один с ружьём.
-Гарик, Гарик! Это же Гарик! - На корме привстал Гена. Мокрый и бледный, недавно снятый с камня чудом проплывавшими мимо двумя рыбаками, он пил горячий чай из крышки термоса.
Окровавленный Гарик мутно посмотрел на них невидящим взглядом и потерял сознание, распластавшись на камнях.
...Рыбаки оказались запасливые. Хорошие ребята. Тоже из Питера. Нашлись и спирт, и аптечка. Через час все сидели у огромного костра. Гена и весь перебинтованный Гарик пытались согреться, развесив свою одежду на рогатинах и поворачиваясь голыми синими телами у самого огня.
-Как куры-гриль,- заржали рыбаки.
-Чайки-гриль, - подхватил Гена.
-Все засмеялись.
-Это кино такое есть. Про птиц. Сам бы не увидел, ни за что не поверил бы, что такое бывает.
Гарик был серьёзен. Только сидел и о чём-то сосредоточенно думал. Состояние у него было неважное. Местами птицы вырвали у него небольшие кусочки тела. Местами просто исцарапали. Малейшее движение приносило боль.
-Надо бы приятеля в больницу. Ближайшая в Петрозаводске. А то раны загноиться могут, - посоветовал один из рыбаков.
Через пару часов спасители довезли потерпевших до берега.
-Счастливо добраться. До машины-то дойдёте?
-Постараемся. Счастливо порыбачить.
До деревни, где стоял джип, было километра два по лесной тропе. Это было несказанное счастье идти пешком по твёрдой земле, в сухой, хотя и изодранной, одежде, и было наплевать, что каждый шаг приносил боль. Что ногти и пальцы ныли от кровавых трещин. Зато они были живы. Оба были живы.
Разговаривать не хотелось. Каждый, наверное, вспоминал детали вчерашнего дня.
Правда, Гарик стонал при каждом шаге. Хорошо хоть ноги его были не так сильно поклёваны. Вдобавок оба беспрестанно чихали и сморкались. Похоже, что сильная простуда обоим была обеспечена. К счастью, ключи от машины плотно лежали в кармане джинсов Гарика и не утонули.
В изнеможении упал он на заднее сиденье. Гена сел за руль.
Пока прогревали двигатель, к джипу подошел дед, что провожал их на рыбалку.
-Ну что, сынки, как порыбачили? – улыбаясь сквозь затонированное стекло, спросил дед.
Оба парня, как зачарованные, смотрели на него.
-Чего с приятелем-то? – кивнув на перевязанного Гарика, с кровавыми пятнами на бинтах, снова спросил дед.
-Дед-то тот же самый, - прошептал Гарик.
Гена нажал на газ, и джип, сорвавшись с места, понёсся по грунтовке вдоль озера.
Дед недоумённо смотрел им вслед. Кажется, даже пожал плечами. Отъехав около километра, Гена затормозил. В бардачке нашли пачку сигарет. Закурили.
-Так ты что, тоже видел, что ли? – спросил Гена.

Гарик молчал и смотрел на озеро. Солнце светило. Рябь воды играла на солнце. Белые чайки с резкими криками носились над водой. Обычные чайки. Каких много везде.