ПИРРОВА ПОБЕДА
В мире
Ну, не удивительно ли! В разгар антиамериканской кампании в российских СМИ, когда оппозиционные демонстрации официально объявлены спровоцированными из-за океана и проплаченными Госдепом, вдруг все московские теле- и радиоканалы, как по команде, начинают свои новостные программы с этого двадцатиминутного телефонного разговора: Барак Обама с президентского борта номер один позвонил Путину и поздравил с победой на выборах, а потом оба лидера минут двадцать неформально трепались о том, о сем – содержание беседы не разглашается. И это притом, что по главным американским новостям об этом звонке - ни звука.
Может, потому в Америке и нет интереса к этому разговору, что отсутствует контрастный фон: антироссийская пропаганда?
Отношение в стране моего нынешнего проживания к стране моего рождения – спокойное, Америка к России дышит ровно, никакого напряга, у США и без того международных проблем под завязку.
Но почему тогда там, за океаном, такой вдруг ни с того ни с сего крутой, на 180 градусов, поворот в кремлевских СМИ – от антиамериканской истерии к чуть ли не проамериканскому низкопоклонству? От любви до ненависти один шаг, а в обратном направлении?
Звонок из Москвы: «Услышав, что ваш поздравил нашего, мы вздохнули с облегчением...» А это значит, что до самого конца у Путина уверенности в этом звонке не было, тем более днями прежде Барак Обама поздравил с выборами, но не его, а россиян. Что было, конечно, не по протоколу.
Какие-то колебания в Белом доме, конечно, были, учитывая, мягко говоря, непрозрачный характер российских выборов и неуверенность Путина в легитимности своей победы. Да и вся эта предвыборная антиамериканская истерия была наигранной, заказной, чтобы подхлестнуть патриотические настроения пропутинского электората – кругом враги! - скорее симуляция истерии, чем настоящая истерия.
Потому она так легко, в мгновение ока, и слиняла, стоило только президенту США утвердить на царство президента России. Как ярлык на княжение в Орде. По крайней мере, так вся эта странная история видится мне отсюда.
Когда-то Пастернак обмолвился гениальной фразой (само собой, не одной): «...Но пораженье от победы ты сам не должен отличать». Хоть это обращено к художнику, но применимо и к политику типа Путина, который от панического страха перед выборами в связи с протестными митингами перешел после своей «победы» к эйфории и даже пустил слезу на Манежной площади: «Это от ветра...».
Вроде бы, мелочевка, но этой неожиданной слезоточивостью занимаются теперь политологи (слезы как новый способ коммуникаций с массами), историки (нацисты тоже были сентиментальны), театральные профи (актерство, крокодиловы слезы), психоаналитики (душевный стресс, эмоции Нарцисса), врачи (слезоточение от бокса или неудачной лицевой подтяжки), геронтологи (состарился, а потому глаза на мокром месте) и даже футуристы-злопыхатели (Москва слезам не верит). Слезливость эту мгновенно подхватили антипутинские демонстранты: «О чем грустишь, Влад?», «Отплачутся кошке мышкины слезы», «Вова, ты еще наплачешься» (надпись на зарешеченном портрете ВВП).
Я не собираюсь заниматься тем, что можно найти в любом репортаже из Москвы: сколько на самом деле собрал Путин голосов, если отбросить «карусели», массовое, пачками, вбрасывание бюллетеней и фальшак при подсчетах – меньше или больше 50%? Хотя по любому странно, что он собрал так мало, несмотря на то, что предварительно создал «вертухаль» власти - так называемую «суверенную демократию», управляемую сверху, из Кремля.
Свобода осталась только в анекдотах: «Инаугурация отменяется. Коронация назначена на четверг». Пусть не царь, но и не легитимый президент: тиран, деспот, диктатор, вождь, узурпатор, пахан – читателю на выбор. И зачем, спрашивается, тратиться на эту политическую фикцию – выборы без выбора?
Однако эти лже-выборы – дело прошлое, а что за ними? Время не остановилось на этих выборах, а следы преступлений, как говорил Ежи Лец, ведут в будущее. Бессмысленно подсчитывать, где народу собралось больше – в Лужниках или на Болотной, на Манежке, на Пушке или на Новом Арбате? Как утешают нас женщины, дело не в размере. Не количество, а качество. Есть разница между согнанным – пусть не быдлом, а чернью, которая пришла на пропутинские митинги из-под палки или за деньги (масса свидетельств), и сознательным выбором антипутинцев – эти люди выходят на демонстрации, несмотря на угрозы, штрафы, аресты. Конечно, такое в России случалось неоднократно: официальная история и история народная шли разными путями. Но как долго в наше время власть может игнорировать общество, плестись у него в хвосте и править против народа?
Разве не парадокс, что оппозиция боится радикализации оппозиции, то есть самой себя? О чем говорить, предпочтительнее вельветовые революции, как в Чехословакии, или революции роз, как в Грузии, и Россия навидалась революций в прошлом веке, но как долго можно испытывать терпение общества? Вот новый тип оппозиционного лидера – молодой блоггер Алексей Навальный. Да, человек-проект, вокруг него крутятся политтехнологи, экономисты, журналисты, пиарщики, но он остается самим собой: трибун, радикал, революционер. Он знает, чего хочет, им движет ненависть к путинскому режиму, он умеет воспламенить массы.
Главред «РБ» считает, что я злоупотребляю историческими экскурсами, параллелями и цитатами, но что делать, если столько сказано до тебя и лучше тебя? Ограничусь хотя бы несколькими ссылками. Минуя общеизвестные слова о русском бунте, бессмысленном и беспощадном, что не всегда и не совсем так, да простит меня родоначальник, напомню о переведенных Пушкиным крылатых словах мадам де Сталь: «Правление в России есть самовластие, ограниченное удавкой». А спустя два года после смерти Пушкина в России побывал еще один путешественник – маркиз де Кюстин, написавший о ней лучшую, на все времена, книгу, запрещенную как в царские, так и в советские времена. Еще бы! Одна только цитата – в контексте нынешней ситуации: «Вот две опасности, грозящие России постоянно: народная анархия, доведенная до крайних степеней - в том случае, если нация поднимет бунт; в противном же случае - укрепление тиранической власти, угнетающей эту нацию более или менее жестоко, в зависимости от времени и места». И, наконец, замечание нашего историка В.О.Ключевского о «злокачественной русской истории».
Все, однако, круто меняется в эпоху современных электронных коммуникаций, когда, как говорят теперь в Москве, «по мылу» можно получить и отправить все, что угодно, откуда угодно и куда угодно. Чем русские - ах, простите, россияне – хуже арабов, которые устроили свои революции с помощью электронки, пользуясь твиттером и «фейсуя» информацию (опять-таки пользуюсь нынешним русским арго)? Тунис, Йемен, Египет, Ливия и далее везде: арабская весна перешла в арабскую зиму, и неизвестно, в какой еще сезон зашкалит. Россия – исключение? Чем дольше держать кипящий котел под крышкой, тем вероятнее взрыв. До Путина это, вроде бы, наконец, дошло, и он воленс-ноленс не очень препятствует охватившим Россию антипутинским демонстрациям: пусть еще не свобода, но хоть какая-то отдушина. А попробовал бы он им воспрепятствовать? Неизвестно, послушались бы омоновцы его карательных приказов или ослушались? Кого Путин боится больше – своих оппонентов или своих соратников?
Касаемо оппозиции, то ее крепнущая сила прямо пропорциональна усиливающемуся бессилию и политическому одиночеству нелигитимного лидера. В свое время у Путина не хватило ума, а теперь, боюсь, он опоздал последовать мудрому совету британского политика Бенджамина Дизраэли: «Ни одно не может считать себя по-настоящему в безопасности там, не существует влиятельной оппозиции».
Через два месяца в Кремле произойдет инаугурация сильно ослабшего, без гарантий на долгий срок, лидера, который вынужден будет считаться и с несистемной оппозицией (вместо ручной), и с собственным окружением, и с мировым общественным мнением, и с электронными средствами связи. Таково мое личное мнение – в отличие, скажем, от точки зрения российской журналистки Натальи Геворкян, которая в недавно вышедшей по-французски книге “Prisonnier de Putine” пишет, что Путии, наоборот, будет закручивать гайки. К счастью, это уже не в его силах. Мне ближе точка зрения другой российской журналистки Маши Гессен, которая в книге о Путине «The man without face”, которая издана в США, сравнивает путинский режим с пирамидой, из основания которой выпало слишком много кирпичей, и все строение может рухнуть.
Как только Путина не называют теперь политологи и журналисты – от «теневого президента теневого государства» до «ужасной смеси бюрократа советской закалки, тоталитарного правителя и уличного бандита». Последнее определение принадлежит аналитику московского Карнеги-Центра Лилии Шевцовой. Однако даже она считает, что победа Путина означает конец его эпохи. Образно выражаясь, Пиррова победа. Не только из-за нелигитимности выборов, крепнущей оппозиции, электронных коммуникаций и «всей президентской рати», чья лояльность не навсегда. Напомню: Хрущева свергли его собственные соратники и ставленники. Путин оказался в изоляции, потому что против него не только общество, но и время, которому он не соответствует. Вектор русской истории резко изменился.
Комментарии (Всего: 17)