Коллекция Стайнов: Матисс, Пикассо и парижский авангард

Искусство оставляет информацию об эпохе. И о тех, кто эпоху эту представляет. Эпоха может быть растянута на века, но может сжаться в считанные десятилетия. Какой – краткой, но многомерной и исторически много значимой – и была эпоха пришествия, становления и утверждения авангарда. Искусства-борца, искусства-новатора, искусства-провозвестника всего революционного – в образе и философии жизни, в государственном устройстве, в политике, в науке, в технике, в мировоззрении...

 

Именно на уровне мировоззрений, в глубинах душ произошли радикальные изменения, породившие новый тип личности, может быть, в художественной среде, прежде всего. Т.е. речь идёт не только о собственно художниках всех формаций, но и о людях, к искусству сопричастных. Собирателях, например, роль которых в сохранении большинства лучших его произведений трудно переоценить. К их когорте принадлежит и семья Стайн.

 

Возможно, вы знаете, что произносилась фамилия нескольких поколений этой семьи немецких евреев как Штайн. Да, изначально это так и было. Но когда Даниэль Штайн эмигрировал в Америку, а здесь женился на Амелии Кайзер из Балтимора, транскрипция родового его имени изменилась, и стал он Стайном, положив начало американской ветви семьи, а короткое, звучное «Стайн» украсило наверняка все энциклопедии мира.

 

Были это люди предприимчивые, умевшие делать деньги чуть ли не из воздуха, но, безусловно, неординарные, увлекающиеся, и предметом их фамильного увлечения стал нарождающийся авангард.

 

И вот тут хочу я обратить ваше, дорогие читатели, внимание на то, что гигантское собрание семьи Стайнов, увы, цельным не сохранилось. Растеклись, распылились, осев в разных музеях, а чаще - в частных собраниях.

 

Вот почему так важна для нас новая выставка родного нашего музея Метрополитен «Коллекция Стайнов: Матисс, Пикассо и парижский авангард». Потому что открылась каждому из нас уникальная возможность увидеть воочию сокровища из парижского Д’Орсэ и музея Помпиду, из Национальной Галереи Виктории в Мельбурне, из Кливлендского музея изобразительных искусств, из музеев Современного искусства и Стэнли Стэйнберга в Сан-Франциско, из вашингтонской Национальной Галереи,  Принстонского университета, Балтиморского музея, знаменитого МАСП в бразильском Сан-Пауло,  мадридского музея Тиссен-Борнемицца, из нью-йоркских музеев Гуггенхайма и МОМА, из галереи Тэйт в Лондоне и Кунсткамеры Цюриха, из музеев Хьюстона, Копенгагена, Лос-Анджелеса, Филадельфии, Кёльна, Детройта, Штутгарта, Осло... Дюжина полотен из сокровищницы самого Метрополитен, и, что более, чем ценно – три с лишним десятка шедевров из частных коллекций, куда проникнуть не удастся никогда. Впрочем, объездить полмира и заглянуть во все музеи вам, друзья, тоже, боюсь, не удастся. Так что радуйтесь представившемуся шансу и бегите в Мет.

 

И вот ведь ещё что. То, что удалось метрополитеновским специалистам отыскать следы коллекции Стайнов и навести мосты к нынешним владельцам их раритетов, – это, конечно, огромный, требующий высокого профессионализма труд. Это чудо. Но не меньшее чудо – то, что появились (чего давно уже не случалось в выставочном деле) гигантские средства на залог, страховку и транспортирование почти двух сотен ценнейших этих произведений!

 

Но вернёмся к Стайнам - Стайнам-балтиморцам и парижанам одновременно, столь часто и подолгу жившим в Париже, имевшим в столице мира той поры и роскошные апартаменты и популярные салоны, куда стекались художники, писатели, журналисты. 

 

Первопроходцем парижского художественного мира был Лео Стайн. Каков он был, показал тесно с ним друживший Пабло Пикассо: умён, ироничен, честолюбив, предан друзьям и искусству, честен – насколько может быть честным адвокат и банкир, составивший громадное состояние.

 

Майкл Стайн исключительно удачно женился на Саре Сэмюэлс. Были они не только до конца дней влюблённой парой, но и единомышленниками. Запевалой в деле коллекционирования была Сара: она, ещё до встречи с Майклом, увлеклась старой японской графикой (несколько отличных гравюр из её коллекции представлены на выставке). С той же мерой преданности переадресовала она свою страсть раннему авангарду. Их салон в  приёмные дни буквально атаковали художники-модернисты, музыканты, коллекционеры, - так же, как и студию любимой сестры Майкла Гертруды и Лео, где бывали не только близкие друзья - Матисс и Пикассо, - но и Мюнтер, Кандинский, Грис, Пикабия, Мэссон, Липшиц... Из работы, конечно же, украсили стайновскую коллекцию, а значит и сегодняшнюю экспозицию.

 

Интересно, что когда Гертруда с мужем побывали в знаменитом парижском Салоне 1904 года и увидели творения первоавангардистов, то, оголив немалые свои банковские счета, скупили всё! Таков был размах и такова была собирательская страсть. 

 

Я стою возле знаменитой темперы Пикассо «Посвящение Гертруде Стайн», потом у портрета этой завоевавшей всемирную известность писательницы, энтузиастки авангардного искусства и его коллекционера, и удивляюсь тому, как сумел гениальный художник проникнуть в тайны характера такой многосложной женщины.

 

В другом зале скульптурный портрет Гертруды работы Йо Давидсон. «Её остроумие, её смех заразили меня». Но бронзовая   композиция показала лишь, какой была 32-летняя Стайн – грузной, короткошеей, некрасивой... Но Пикассо... Он написал глубочайший  психологический портрет Гертруды, ее талант и двойственность мятущейся натуры. Любила новое искусство, любила Париж, любила свою страну (думаю, вы читали её «Становление Америки»), любила женщин... Но странною, правда, любовью. Ещё в Балтиморе  началась дружба-любовь Гертруды с сёстрами Кан, тоже знатоками авангарда, тоже друзьями Матисса и Пикассо, тоже составительницами огромной коллекции.

 

Пикассо на выставке царит. Такие шедевры, как «Актёр», «Женщина с веером»,  потрясающая «Голова мальчика», «Сидящая ню», «Меланхолическая женщина», как и остальные три десятка экспонируемых картин, –  воистину, это работы гения. А Матисс с его тоже гениальным автопортретом, образцом самопознания, с «Молодым моряком», с «Женщиной в шляпке», ставшей логотипом выставки...

 

Мане, Ренуар, Сезанн, Тулуз-Лотрек, Рэдон, Целищев, Боннар, де Шаванн... 

 

Напомнить адрес музея? Он находится на манхэттенской 5 авеню между 82 и 84 улицами (поезда метро 4, 5, 6 до 86 Street).

Плата по желанию.