Никогда больше

Я пытаюсь представить, как больно этим людям вспоминать страшные события более чем 60-летней давности. Слово «пытаюсь» здесь вполне уместно, так как, не побывав в аду, невозможно вообразить весь ужас пребывания там, даже имея богатое воображение. Единственным, кто смог это сделать, был, на мой взгляд, писатель Василий Гроссман, изобразивший в своей книге «Жизнь и судьба» не только трагедию еврейского народа, к которому он сам принадлежал, но и трагедию всего человечества. То, что произошло в Освенциме, Треблинке, Бухенвальде, киевском Бабьем Яру или в варшавском гетто являлось не только грехом нацистов, ставших исполнителями Злой Воли, но и всех людей скопом, спокойно взиравших, как уничтожается целый народ. Истребление евреев не было тайной за семью печатями. Когда моих соплеменников методично уничтожали, в европейских столицах на это массовое жертвоприношение почти не обращали внимания. Хотя большинство отлично знало, что творится в гетто и в концлагерях. [!]
«Можно ли, пережив Холокост, не впасть в отчаяние? – обращается к читателю израильский теолог Эмиль Факенхайм в книге “The Jewish Return to History” . - Не случайно потребовалось двадцать лет, чтобы мы поставили перед собой этот вопрос, пишет он. — И неизвестно еще, готовы ли мы подступиться к нему. Он слишком противоречив сам по себе и исключает какое-то одно- единственное верное решение. У нас нет права обращать в смерть свое настоящее и будущее, помня о смерти в Освенциме. Но мы также не имеем права строить свое настоящее и будущее, забывая об Освенциме».
Как журналист я вынужден задавать людям, пережившим Холокост, вопросы, на которые им, приглашенным на 21-й ежегодный обед, посвященный памяти жертв Холокоста (его организатор - The American & International Societies for Yad Vashem), очень больно отвечать. Ведь слова, произносимые непосредственно затрагивают их близких: родителей, расстрелянных изуверами, братиков и сестричек, заживо погребенных в сотнях Бабьих Яров, дальних родственников, задушенных в газовых камерах и сожженных в печах крематориев.
Рассказывая мне трагедию, постигшую ее семью, Зоя Латышева, одна из членов функционирующего в Бенсонхерсте клуба, объединяющего людей, переживших Холокост (его бессменный руководитель Сима Будман, узница гетто Транснистрии), с трудом сдерживает себя, чтобы не разрыдаться. Представьте, что должна была пережить пятилетняя девочка, если жуткие картины из ее страшного детства смогли так сильно врезаться в память на всю оставшуюся жизнь.
- Как вам удалось выжить, вырваться из этого ада?
- Меня и братика спас папа. Он не был евреем, он был китайцем. Еврейкой была моя мать, Анна Шпигель. Когда немцы заняли Харьков, они приказали всем евреям собраться в районе тракторного завода. Мама не могла поверить, что немцы станут уничтожать нас, ведь такая культурная, цивилизованная нация...
Анна Шпигель, мать Зои, не была единственной, кто искренне заблуждался, считая, что нация, подарившая миру Гете и Шиллера, не может трансформироваться в нацию убийц и садистов. У многих евреев Украины, Белоруссии, Прибалтики в памяти остались нормальные взаимоотношения с немецкими солдатами кайзеровской Германии, которые их не обижали, а даже помогали. Увы, в 41-м им (евреям) пришлось столкнуться с совершенно другими немцами. Это уже был другой народ, зомбированный геббельсовской пропагандой.
- Отец сам довез нас до бараков, и пока мы проходили регистрацию, стал искать место для нас с матерью в одном из них. Бараки не имели дверей, стекла были выбиты. Папа как мог залатал дыры на окнах, ведь было очень холодно... А потом стал искать возможность выкупить нас...
- Это было возможно?!
- В тот момент - да. С полицаями еще можно было договориться. Правда, никто ведь не знал, что надо спешить. Он бросился к своим соплеменникам с просьбой о помощи. В Харькове проживала тогда довольно большая китайская община. Папе не отказали, собрали нужную сумму. Однако полицаи заявили отцу, что принесенного золота хватит только на двоих детей. Нас в семье было трое: я, младший брат и сестричка Лариса, которой тогда исполнилось всего 8 месяцев. Мама решила, что сначала отец должен забрать старшеньких, а за ними с сестрой прийти позже. Когда нас передавали через забор, она начала рыдать – это был крик души, она как бы почувствовала, что расставание – это не на день, не на неделю, не на месяц и даже не на год – навсегда. Отец поспешил собрать еще денег, а время было сами понимаете какое. Люди боялись полностью остаться без средств к существованию, чтобы не умереть с голоду. И все-таки, ему бы помогли - китайцы жили очень сплоченной общиной. Однако когда у папы появилась надежда, к нему пришел человек и сказал: «Поздно, твоих уже нет в живых, их всех расстреляли, а бараки сожгли...»
- Как же вы выжили?!
- Отцу пришлось уйти из города, он не принадлежал сам себе, выполняя, как я позже поняла, особые задания советских разведывательных органов. Меня с братиком он оставил у своей знакомой, которая прятала нас всю войну. Где-то за месяц до прихода наших вдруг пропал братишка. Мы думали, что он погиб. И тут случилось чудо. Действительно, чудо. Когда наши вошли в город, отец оказался около моста и случайно увидел грязного ребенка, готового вот-вот свалиться с пролета в воду. Бросился к нему... и увидел, что это его сын. Месяц братишка скитался, один Бог знает, чем он питался, как не заболел, как не умер от голода. Видимо, судьба. Ну а папа впоследствии женился на женщине, которая нас спасла...
Эта история была использована кинорежиссером Стивеном Спилбергом, представители которого специально приезжали, чтобы записать рассказ Зои Латышевой.
История Холокоста, и это важно подчеркнуть, заполнена не только трагическими историями, но и страницами героизма людей, не потерявших стойкости духа, сумевших вырваться из всех кругов ада и продолжать бить врага.
Мэра Гильмовская (узница Мирского гетто) и Лев (Леон) Лидерман (узник Воложанского гетто) познакомились в партизанском отряде. Молодые люди стали подрывниками и пустили под откос не один вражеский эшелон. За свои подвиги Мэра была награждена двумя орденами Отечественной войны 1-й степени и одним орденом 2-й степени. Много наград и у Льва, ставшего ее мужем. Бывшие узники гетто и герои-партизаны не расстаются друг с другом уже 62 года.
Смог уйти к народным мстителям и Александр Тульчинский. В лагере, в котором он находился, из 8 тысяч узников в живых осталось всего 40 человек. Среди них оказался и Александр.
Партизанская биография у еще одного моего собеседника - Савелия Каплинского, узника Минского гетто. «Мне пришлось пережить 4 из 5 погромов. Страшные это были дни - людей расстреливали, женщин насиловали...»
Как рассказала мне Сима Будман, члены клуба – активные участники всех мероприятий, связанных с памятью о Холокосте. Они частые гости в школах Нью-Йорка. Ведь одно дело - книги и кинофильмы о Катастрофе еврейского народа. Другое – живые свидетели тех страшных дней. «Мне приходилось видеть, - говорит Сима, - как ребята с трепетом подходили к членам нашего клуба, дотрагиваясь до них. Им было трудно поверить, что до сих пор живут люди, сумевшие вырваться из смертельных объятий гитлеровских палачей!»
Я не признался этим мужественным людям, что находиться рядом с ними в огромном конференц-зале отеля «Шаратон», где собрались бывшие узники, их дети и внуки, – большая честь. И огромная радость. Ведь это был наш общий праздник: и тех, кто выжил, и тех, кому они передают свои чаяния и надежды. Нацисты ведь не только уничтожали евреев, они пытались породить отчаяние в древнем народе, дабы последующие поколения не могли избавиться от душевной травмы, нанесенной их дедам и отцам. Но евреи оказались сильнее своих мучителей. Они не отчаялись, они возродились из пепла - и не только сами по себе, но и реанимировали свою древнюю государственность.
Ответом на Освенцим и Треблинку стал Израиль, гарантия того, что Холокост никогда больше не повторится. Ответом нацистам стал тысячеголосый хор узников гетто и концлагерей в конференц-зале отеля «Шаратон», с гордостью, с достоинством, вместе со своими детьми и внуками, исполнивших «Хатикву» – гимн еврейского государства.
Своеобразным ответом нацистам стало выступление почетного гостя этого памятного события – генерал-майора израильских ВВС Элизера Шкеди. «Никогда больше!» - таким был лейтмотив его выступления.
Глядя на мощную фигуру генерала Шкеди, невольно ловишь себя на мысли: такие, как он, сдержат свое слово...