Портрет настоЯщего мужЧины

Кем задуман огневой
Соразмерный образ твой?
Уильям Блейк

Боюсь назвать хотя бы приблизительно точную дату, но где-то в середине семидесятых прошлого, разумеется, века у нас в Эрмитаже была представительнейшая выставка мужского портрета. Собраны были лучшие в западном искусстве мужские портреты кисти именитейших старых европейских мастеров из музеев разных стран. Было чем восхититься, но помню, что самое большое впечатление произвел на меня прибывший из Мадрида портрет молодого человека за молитвой. Поразили не только тонкая красоты юноши, его одухотворенное лицо, та твердая вера, с которой он обращается к Богу, но его открытость, мужество, честность, безусловная верность своему слову, его утонченный эротизм... Художник и его персонаж вели со мною диалог невероятной эмоциональной силы, оставляя в душе след на многие-многие годы. Это была моя первая незабываемая встреча с Мемлингом.
Великий Ханс Мемлинг. Точная дата его рождения неизвестна, где-то между 1435 и 1440 годами. Появился он на свет в крохотном немецком Зелигенштадте близ Майнца. Интересно, как трансформировалась его фамилия: рожденный от Хаммана Моммелинга, он, однако, записан был в церковной книге как Йан ван Мимнелинге и лишь позднее сам стал представляться Хансом Мемлингом.
Несмотря на немецкое происхождение, Мемлинг творил в доброй фламандской традиции и в полной мере ощущал себя фламандцем.
Был Ханс подростком, когда неумолимая чума лишила его родителей. Мальчишка подался в Кёльн, где надеялся продолжить учиться живописи, чем занимался под руководством отца. Ему повезло: известный мастер и педагог Стефан Лохнер отметил способного паренька и взял к себе в мастерскую – для начала мыть кисти да растирать краски. Потом был Брюссель и ученичество, а затем и сотрудничество со знаменитым Роже ван дер Вейденом, который обучил его не только технике живописи, но и ненавязчиво подсказал, какой стиль и какие композиционные решения более всего близки молодому художнику. После смерти учителя отправился Ханс на север, в Брюгге, где и осел на долгие годы – до конца.
Не думайте, что тогда, более чем полтысячелетия тому назад, можно было эдак запросто получить гражданство в таком богатом, торговом, уважаемом городе, каким был в ту пору бургундский Брюггер, в котором, кстати, жил великий художник Ян ван Эйк. Немало пришлось там потрудиться безвестному живописцу, чтобы доказать и показать, чего он стоит, стать членом здешней Гильдии художников и врачей (да, да, лекари и люди искусства по всей Европе объединены были в общий цех), а главное, построить или купить дом и иметь собственную мастерскую. Что и было сделано. И только тогда, став полноправным гражданином этого коммерческого центра Северной Европы и достаточно обеспеченным человеком, смог он жениться на возлюбленной своей Анне.
Анна, или Танне (видите, опять путаница – ох, и неразборчиво велись записи в церковных книгах, фамилия невесты и вовсе не обозначена), полюбила Ханса так же горячо и верно, как и он ее, и все годы, что добивался он признания, отказывала всем женихам. Но и воздалось ей сторицей: вместе прожили долгую счастливую жизнь, не зная размолвок и вырастив троих детей -–это в пору невероятной детской смертности, превышавшей 40 процентов.
То, что умел мастер любить, и то, что был любим, очень точно и вдохновенно отражено в его картинах. Вот в этом, например, портрете мужчины в красной шапке, написанном в годы, когда мастер ожидал светлое мгновение, когда же наконец обвенчается с возлюбленной. Или том самом, о котором я уже рассказала вам, портрете прекрасного влюбленного молодого человека, который благодарит Господа за то, что тот, вняв его молитвам, соединил его с любимой. На обратной стороне доски художник написал трогательный натюрморт – цветок, символ любви. Предполагают, что это автопортрет самого Мемлинга, а кроме того, это, вероятно, «мужская» часть так называемого парного портрета: почти наверняка существовал еще и портрет супруги, обращенный лицом к мужу и тоже возносящий благодарную молитву Богу. Как жаль, что доску эту время не сберегло.
Великий Леонардо да Винчи утверждал: «Хороший живописец обязан показать две вещи – человека и уявления его души». В точности и образности перевода слов гения Добролюбовым вы не сомневаетесь? Неизвестно, знал ли Мемлинг это афористичное высказывание своего младшего современника, но то, что, рисуя человека, он показывал и глубинно отображал уявления, сущность, тайну его души, - верно. Взгляните, пожалуйста, на портрет нумизмата, сжимающего в руке римскую монету, на которой вычеканен профиль императора Нерона. Опять же предположительно (но в большей степени) позировал Мемлингу знатный итальянец Бернардо Бембо, гуманист и прославленный деятель эпохи Ренессанса, который в 1473 г. был представителем венецианского дожа при дворе Карла Лысого Бургундского. Пальмовая аллея, на фоне которой запечатлен этот умный, самостоятельно мыслящий, уверенный в себе и твердый в своих решениях мужчина (заметьте, мы говорим о качествах, по мнению его современников и всех последующих поколений, нашего, в том числе отличающих мужчину настоящего) – это не только один из символов его родового герба, пальма - еще и знак его высокого предназначения, в которое уверовал художник.
А этот милый юноша, с кем мы уже знакомы (его портрет встречали мы в музее Метрополитен), – его ждет большое будущее, потому что в нем уже заложены главные приметы мужчины – твердость слова, сила духа, надежность. Надежность – свойство, и обязательное, большинства мемлинговских мужских персонажей. И еще – обратите внимание: все они сдержанны, почти суровы, но за сдержанностью этой кипят страсти. Не вынося их на поверхность, художник создает некий монтаж эмоций. И если кто-то скажет, что портреты Мемлинга не эмоциональны и не эротичны, я не соглашусь. Да и что это за мужчина, если он пуст внутренне, бесстрастен и лишен чувственности!
Если вы бывали в замечательном нью-йоркском музее Frick Collection, т.е. «Коллекция Фрика», который абсолютно правомерно называют музеем шедевров, то не могли не задержаться у портрета мужчины в скромной черной одежде, написанного на фоне негромкого фламандского пейзажа. Именно в этом музее и представлено сейчас первоклассное собрание работ Ханса Мемлинга. И «родной» фриковский портрет – один из лучших. Прежде всего, он глубочайше психологичен. Перед нами Человек Мыслящий, Человек Добрый, Человек Мужественный... Ведь мужчина, муж, мужество – слова одного корня.
А эту картину можно назвать портретом раздумья. Мучительного – руки нервно теребят перевязь плаща. Он должен принять трудное решение. А что может быть для человека сложнее? Якоб Торреман, купец из Брюгге, заказал свой портрет, будто предвидя свою раннюю, в 32 года, смерть.
Какое значительное лицо и какая значительная личность – Маартен ван Нойвенхофе, бургомистр все того же Брюгге и банкир, запечатлен на одной из панелей алтарного диптиха – справа сам Маартен, а слева – его невеста в образе Мадонны. Заказы таких диптихов были тогда частыми, как, например, этот двойной портрет пожилой пары: оптимист, полнокровно проживший жизнь, и пессимистка (не он ли ее такой сделал?) с уныло повисшим носом и поджатыми тонкими губами.
Немногочисленные женщины у Мемлинга начисто лишены сексуальности, да и мало, буквально считанных, одиночных портретов, как эта, к примеру, старуха (лет эдак под 50). Ух, и стерва! Злобная, жадная, неуступчивая... Особняком стоит знаменитая «Сибилла», вне всякого сомнения, оказавшая влияние на творчество великого Вермеера. Сибилла скромна, нежна и застенчива. Грустное личико, высокий лоб (в ту пору волосы надо лбом подбривали), почти невидные брови и ресницы, неожиданно чувственные губы. Не любимую ли свою Анну писал художник – такое предположение тоже высказано.
Якоб Обрехт – тяжелое лицо с крупным носом. Но это портрет Вдохновения: так, тоже вдохновенно, написал Мемлинг композитора, славного во времена Северного Ренессанса и заново открытого сейчас фламандцами, восхищающими его возрожденной музыкой мир. Но портретов людей, чьи имена и деяния история сохранила, много меньше, чем персонажей безымянных, хоть, глядя на их лица, мы понимаем: перед нами личность. Увы, из памяти поколений стираются дерзания даже самых заметных людей. Они жили, эти люди, прошли и скрылись, и лишь Богом благословенная кисть художника подарила им бессмертие.
Уже при жизни Мемлинг был всеевропейски знаменит. Именно тогда в Лондоне появились портреты Эдуарда IV и жены его Елизаветы Вудвилл – Мемлинг написал их, когда королевская чета посетила Брюгге. И сейчас эти картины в Виндзорском замке, в личной коллекции королевы Елизаветы. В Брюгге, финансовом центре Северной Европы, было немало флорентийских и венецианских негоциантов и банкиров, знатоков и ценителей искусства. Мемлингу покровительствовали руководившие банком Медичи в Брюгге Аньоло ди Джакопо Тани и Томмазо Портинари, предок культового бразильского художника, о котором мы вам рассказывали. Мемлинг выполнял их заказы не раз, и превосходные их портреты и по сию пору во Флоренции, а в Венеции есть шедевры из коллекции кардинала Доменико Гримани.
Дубовые панели, на которых писал свои картины Ханс Мемлинг, украсили соборы разных европейских городов. Это и потрясающие «Страсти Господни» в Любеке, и триптих с «Тайной Вечерей» в Гданьске, и алтарные панели в Кёльне, в Антверпене, в Испании, в Англии и, конечно же, в Брюгге – в церкви и часовне Корнелиуса, в госпитале Святого Иоанна... Ну и невозможно не сказать о таком феномене мирового искусства, как деревянная рака (т.е. саркофаг) Святой Урсулы, каждый из живописных сюжетов которой – истинный шедевр. Колористики, композиции, историчности, объемности, жизненности...
И какие образы, какие характеры! В напряженнейше драматичном триптихе «Иоанн Креститель и евангелист Иоанн» каждая жанровая сцена – иллюстрация к Евангелию, каждый персонаж – завершенный мужской портрет, каждый – образец стойкости, правдивости, высочайшей духовности (не путайте ее с суммой знаний и образовательным цензом, это свойство – воспитанное и богоданное, оно на порядок выше). А еще – мужества, силы и надежности. Надежности. Которую мы, порой безуспешно, ищем в мужчине.
А обобщенный портрет настоящего мужчины первым в европейском искусстве создал Ханс Мемлинг.
Уникальная выставка работ Мемлинга продлится до конца года. Музей Фрика находится в Манхэттене, на углу 5-й авеню и ист 70-й улицы (поезд метро 6 до остановки “68 Street”).
Сам музей, расположившийся во дворце миллиардера Фрика с редкостной красоты интерьерами и богатейшей, одной из лучших в мире, коллекцией шедевров старого европейского искусства, интересен чрезвычайно. К тому же, мы еще раз лицом к лицу, можем встретить настоящего мужчину: в музее гостят несколько работ гениального французского ваятеля Жан-Антуана Гудона, а в их числе скульптурный портрет Маркиза де Миромесниль – ироничного, презрительно храброго, не умеющего предавать. Я встретилась с ним взглядом: настоящие мужчины не стареют – даже за два с лишком века. Талант бессмертен.