РОБЕР БАДИНТЕР:«Я СДАЛ ГИЛЬОТИНУ В МУЗЕЙ»

Видный французский юрист, сенатор от социалистической партии 77-летний Робер Бадинтер представил на Московской книжной ярмарке свою книгу «Отмена смертной казни» («Abolition»), изданную на русском языке. В годы президентства Франсуа Миттерана он был министром юстиции, выдвинувшим законопроект об отмене высшей меры наказания. Этот проект был утвержден в 1981 году парламентом, несмотря на то, что против него тогда выступали две трети французов. Профессор Робер Бадинтер, который на протяжении многих лет возглавлял Конституционный совет Франции, продолжает вести активную борьбу за отмену высшей меры наказания во всех странах.
- Во Франции смертная казнь была отменена в 1981 году. Почему вы пошли на этот шаг? Большинство французов было против отмены смертной казни...
- Этот законопроект, который я представил в качестве министра юстиции, был одобрен французским парламентом. Действительно, против отмены смертной казни выступало 64% французов, а за – всего 32%. Но для них это не было неожиданностью. Франсуа Миттеран во время предвыборной кампании высказывался в пользу отмены смертной казни и был избран президентом значительным большинством голосов. Кроме того, левые одержали триумфальную победу и на парламентских выборах в июне 1981 года. В их программе также предусматривалась отмена смертной казни. Поэтому французы знали о том, что высшая мера наказания будет отменена.
- Что дала Франции эта мера? Не привела ли она к росту преступлений?
- Эта мера ознаменовала существенный прогресс для Франции и в нравственном отношении, и сугубо в международном плане. Отменив смертную казнь, французское правосудие перестало быть правосудием, которое убивает. Я подарил гильотину музею, как свидетельство прошлого кровавого варварства. Французское правосудие стало демократическим, уважающим первое из прав человека – право на жизнь. В международном плане было совершенно недопустимо, чтобы Франция, которая считает себя родиной прав человека, оставалась последним государством в Западной Европе, где сохранялась смертная казнь. Она была единственной страной, которая цеплялась за гильотину. Высшая мера наказания была совершенно бессмысленной. Все государства-члены Совета Европы провели расследования, связанные с отменой смертной казни. Они пришли к выводу, что кровавые преступления продолжаются независимо от того, существует ли в законодательстве смертная казнь или нет. И ее отмена никак не влияла на число таких преступлений. К такому же заключению мы пришли и во Франции.
- В Европе нет ни одной страны, где осталась бы высшая мера наказания. Однако в Соединенных Штатах продолжают отправлять людей на электрический стул. Разве в силу этого Америка менее демократическая страна чем Франция или Германия?
- Америка – особый случай. Это единственная западная демократия в мире, которая сохранила высшую меру наказания. Но и в США ее нет в 12 из 50 штатов. Остальные 38 - это в основном южные штаты, где царят наибольший расизм и нищета и где совершается наибольшее число преступлений. К тому же больше всего приговоренных именно среди обездоленных, неграмотных, черных. В целом же число смертных приговоров в Соединенных Штатах за последние 4 года уменьшилось. Самая большая для правосудия несправедливость – вынесение смертного приговора и казнь невиновного.
- Да и в России пока действует лишь мораторий на смертную казнь, которая сохраняется в ее законодательстве...
- Россия является членом Совета Европы с 1996 года. Его основополагающий принцип заключается в том, что высшая мера не может сохраняться в законодательстве страны. Протокол №6 Европейской конвенции по правам человека предусматривает, что государства-члены Совета Европы, подписавшие и ратифицировавшие протокол №6, не могут прибегать к смертной казни. Это необходимое условие для вступления в Совет Европы. Россия подписала этот протокол, но Дума до сих пор его не ратифицировала. В результате Россия до сих пор не выполнила взятого на себя обязательства. Она не может оставаться единственной страной в Совете Европы, которая не ратифицировала подписанный ею протокол. Этому нет никаких оправданий. Конечно, в стране действует мораторий, но это решение политическое, а не законодательное.
- В России только что отметили первую годовщину трагедии Беслана. Власти не могут не учитывать общественного мнения, которое выступает за смертную казнь в отношении террористов. Разве нельзя сделать исключение для изуверов, виновных в гибели сотен людей, включая детей, в Беслане, Лондоне и Мадриде?
- Смертная казнь - не инструмент сдерживания. Она лишь проявление старого принципа «око за око». Если речь идет о ключевой борьбе с терроризмом, то я могу вам со всей определенностью заявить: смертная казнь не только не является орудием борьбы против терроризма, но и оборачивается против государств, которые ее применяют. Кое-кто считает, что смысл смертной казни заключается в том, чтобы держать в страхе преступников, которые не станут совершать свои действия из-за страха смертной казни. Но по отношению к террористам это утверждение не имеет никакого смысла. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, что происходит во всем мире, где множатся ряды камикадзе. Никогда террористы не отказываются от своих замыслов, опасаясь высшей меры наказания. Более того, многие камикадзе-мусульмане убеждены в том, что, совершив преступление, они сразу попадают в рай. Потеря своей жизни является для них лишь еще одним стимулом. В глазах молодежи они выглядят мучениками. Почему, спрашивается, Израиль, который больше всех пострадал от терроризма, не восстановил смертную казнь в отношении террористов? Она существует только в отношении лиц, совершивших преступления против человечества в годы войны. В Израиле считают, что высшая мера не только не остановит террористов, но и увеличит их число. То же самое касается и испанцев, которые в течение десятилетий страдают от террористов ЭТА.
- 19 октября начинается процесс над Саддамом Хусейном. Неужели и он, на ваш взгляд, не заслуживает высшей меры?
- Он заслуживает смертной казни, если бы она была приемлема. Он заслуживает высшей меры наказания, но в условиях демократии такой мерой не может быть смертная казнь. Это абсолютный принцип, который не терпит исключений. Пусть Саддам Хусейн останется в тюрьме до конца своих дней. Тем самым будет подтверждено право, которое он сам всегда отрицал, а именно, - право на жизнь. Одновременно он понесет наказание, за которым иракцы смогут наблюдать в течение многих лет. Приговорить же Саддама к казни значит, превратить его в некоего героя, в исторического деятеля в глазах его последних сторонников, которые испытывают ностальгию по тирану. При этом я сам не испытываю никакой жалости по отношению к Хусейну, которого считаю одним из самых чудовищных деспотов в современной истории человечества.
- Ну а если бы сегодня судили Гитлера? Были бы вы против его казни?
- Я хотел бы напомнить, что Гитлер покончил жизнь самоубийством. Это была война, и законодательство во многих странах в военное время восстанавливает смертную казнь. Это происходит по той причине, что во время войны право на жизнь уже не рассматривается как главный принцип, который необходимо соблюдать. Я первый, кто готов заявить, что не должно быть никаких исключений после того, когда замолкают орудия на поле брани. И в самом протоколе № 6 Европейской конвенции по правам человека есть положение, согласно которому этот протокол относится к мирному времени. Но государства могут делать исключение на время войны.
- «На бумаге можно создать самое лучшее правовое государство в мире, но если у государства нет компетентных и честных мужчин и женщин, которые следили бы за соблюдением закона, то такое правовое государство будет не более чем фасадом. Кто судьи? Как их выбирать и готовить? В этом заключается ключевая проблема любой демократии», - заявили вы, когда возглавляли Конституционный совет Франции. Тогда вы имели в виду Россию. В какой мере сегодня ей удалось решить эту задачу?
- Я сформулировал тогда общий принцип. В России могут быть самые совершенные законы, но если судьи коррумпированные, то юридическая система страны будет не совместима с правовым государством, которое пользовалось бы уважением. Иными словами, компетентность судей, их честность и готовность бороться с преступлениями и коррупцией является фундаментальным вопросом для демократии. В том, что касается положения в России, я не в состоянии ответить на данный вопрос. Это могут сделать сами русские и русские судьи, среди которых я знаю людей чрезвычайно достойных. Они могут дать оценку ситуации в России, а не я, иностранец... Я всегда относился с признательностью к русскому народу. Я принадлежу к тому поколению мужчин и женщин, для которых русские во время войны спасли свободу народов... Сегодня проблема России в области прав человека связана с Чечней. Всем известно, что на эту тему пишет пресса, материалы таких правозащитных организаций, как Международная амнистия и Международная федерация прав человека. Это чрезвычайно серьезный вопрос. При этом Россия имеет дело с терроризмом, с которым надо бороться в рамках правового государства. Поэтому повторю еще раз: в условиях демократии надо придавать исключительное значение подготовке судей, отношению к ним с учетом возложенной на них ответственности. Судьи должны располагать всеми возможностями, пользоваться уважением всего общества, которое они призваны защищать.