НоЧные подработки

Ляле и другим хоуматтендентам агентство вручало грамоты за 5-летний труд со стариками. Женщин выстроили у стены и вызывали по фамилиям. И вдруг Ляля взглянула на это событие со стороны. И увидела шеренгу неухоженных, плохо одетых, немолодых женщин с потухшим взглядом. Они переминались с ноги на ногу, не зная, куда деть грамоты, что делать дальше, не могли связать трех слов по-английски. «Стадо коров, - подумала она, - а я- одна из них». Картина превращения в понурое жвачное животное прошла перед ее глазами.
Пять лет назад ей удалось перетащить в Америку мужа Алешу и двух дочерей-близнецов. Пока она тянула лямку семейного бюджета, отсиживая дни и ночи со старухами, Алеша закончил курсы и начал работать в медицинском офисе. Девочки выросли и пошли в школу. Семья сняла удобную квартиру. А потом все пошло наперекосяк. Муж выбросил их двуспальную кровать и купил две односпальные. Девочки больше не проявляли никакой радости, увидев мать. Они все время что-то требовали и стеснялись сказать в классе, кем работает Ляля. Да, она почти не бывала дома, но об этом никто не жалел. Наверное, так начинается старость, -решила Ляля и позвонила Марине, с которой не виделась 5 лет.[!]
Когда-то они вместе снимали квартиру в Манхэттене и подрабатывали в стрипбарах. Это было бурное время, первые годы в новой стране. После приезда Алеши Ляля из клубов ушла, а Марина осталась в бизнесе и сейчас управляла маленьким агентством по эскорту.
Ляля сказала Марине только одну фразу:
-Я старею.
Подруге, с которой они вместе прошли огонь и воду, не нужно было ничего объяснять.
-Ты помнишь, как ты танцевала! Лучше всех нас.
-Вспоминаю с трудом.
-Ты располнела?
-Пока не очень.
-Тогда я пришлю тебе клиента, -твердо сказала Марина.
-Куда? –испугалась Ляля. – Я ведь у бабушек по 24 часа в сутки!
- Ну и что? Я тебе пришлю нашего человека – Михаила Мойсеича. Просто Мойсеича. Он все понимает про женскую жизнь. И он тебя помнит. Когда-то ты не захотела с ним встретиться. А теперь у него два обувных магазина. Мужчина щедрый, женщин уважает. Бабушку свою пораньше положишь спать.
И вот Ляля готовилась к свиданию и все больше понимала, что идея Марины – ее единственное спасение. Она сделала стрижку “каре”-популярную среди русских, длинная светлая прядь спадала ей на глаза. Ляля красивым жестом отбрасывала ее со лба. На этот жест “западали” многие ее поклонники. Она купила одежду и белье в блестках, точно такие, какие носила в клубе .
Ее клиентка Сарра – старуха с тяжелым характером и запущенным Альцгеймером - была уложена в постель в 8 часов. В 8.30 в дверь позвонил Мойсеич.
Мойсеич очень напоминал доктора Фила, только изрядно постаревшего и усохшего. Несмотря на жару, на нем был костюм. Гавайская рубаха полыхала красными маками. В руках он держал портфель и дорогой букет цветов. Туфли его, правда, показались Ляле не подходящими для торговца обувью – они напоминали детские сандали. Но мало ли какие капризы у богатых людей?
Букет состоял из белых лилий и алых роз. Из него выпала открытка: Белее лилий - милая Ляля! Ляля рассмеялась и задорно отбросила прядь со лба. Мойсеич принес хороший коньяк, Ляля наготовила разных закусок. Они уселись за стол.
По телевизору показывали концерт военной песни 40– х годов. Моисеич острил, не забывая о своем одесском происхождении. Но Ляля не собиралась затягивать свидание. Это было опасно. В билдинге соседи не дремлют. И, кто его знает, вдруг Мойсеич окажется буйным? Поэтому, когда он ностальгически напомнил ей:
- Вы так красиво танцевали, вы похожи на Наталью Фатееву, - она включила ночной свет и под “Землянку” начала медленно раздеваться, разбрасывая свои вещи по комнате, как большие лепестки экзотического цветка. Мойсеич замер с рюмкой в руке. Глаза его светились искренним восхищением.
Неожиданно по телевизору грянула “Война народная” в исполнении армейского хора. Ляля замедлила движения на мгновение и снова вошла в ритм суровый и отрывистый. Лицо Мойсеича тоже стало суровым и строгим. Он расправил плечи, выпрямился - сказалась привычка бывшего солдата. И вот, после повтора куплета «Вставай, страна огромная» дверь в комнату с треском распахнулась. На пороге, опираясь на палку, стояла Сарра в ночной рубашке. Рука с зажженным фонариком была поднята. Глаза сверкали. Она словно сошла с плаката военных лет.
-Что здесь происходит? –грозно спросила хозяйка квартиры, высвечивая фонариком сцену свидания. - Почему вещи все еще на полу? - Она поддела палкой прозрачную блузку Ляли. – Почему не собраны чемоданы? Если мы не успеем на эшелон, придется выбираться из города на телегах. У вас, Ляля, есть деньги на хорошую подводу? То-то...
Полуголая Ляла попятилась и спряталась за диван. Мойсеич, который как раз собрался выпить рюмку коньяка, опрокинул ее на стол. Но, видя смятение Ляли, он повел себя как мужчина: прикрыл ее отступление из комнаты, зажег свет и взял ситуацию в свои руки.
- Присаживайтесь, - дружелюбно пригласил он Сарру, пододвинув ей стул и поставив чистую тарелку. - У нас тут прощальный ужин перед эвакуацией. Потом немедленно возьмемся за чемоданы.
Сарра недоверчиво взглянула на закуски. Они были такие аппетитные, так заманчиво пахли. Старушка позабыла, за чем пришла, и принялась за неожиданное угощение.
Ляля вернулась и начала подавать знаки Мойсеичу, что пора уходить. Но клиент никуда не собирался. Он продолжал ужинать с Саррой и даже распил с ней каплю коньяка.
Как показалось Ляле, Сарра поглядывала на Мойсеича со странным, возрастающим интересом. Наконец, она отложила ложку. Взгляд ее карих глаз сделался хитроватым.
- Миша,- четко произнесла Сарра, - ты еще живешь с Фаней?
Мойсеич подавился кинзой, но ответил:
- Живу.
- Я сразу тебя узнала.
- А я - нет. Мойсеич посмотрел на Лялю. Та крутила пальцем у виска.
- Не узнал или не хочешь узнавать?-Сарра повысила голос и забарабанила пальцами по столу.
Мойсеич тревожно заерзал на стуле.
- И ты, и я, и Фаня – все мы жили в Каневе до войны. Ты ухаживал за мной, дарил мне лилии и розы. А женился на Фане, потому что семья ее была богаче, и они могли перевезти тебя в Одессу.
- Сарра! –радостно закричал Мойсеич. Но, не увидев ответной радости на лице Сарры, произнес потише: Сарра. А потом повторил с горечью: Сарра...
«Сколько же ему лет?» - ужаснулась Ляля.
Сарра, положив себе в тарелку омара под майонезом, продолжала ровным голосом:
- В Одессе ты начал пить и изменять жене. Только одна Фаня об этом не догадывалась. Я же следила за твоей жизнью все эти долгие годы и ждала случая, чтобы сказать спасибо, что ты женился не на мне. И вот, этот случай подвернулся.
Мойсеич вжался в стул. Маки на его рубашке, казалось, побледнели.
- Теперь ты пришел ко мне домой и ухаживаешь за моей молодой работницей. Даришь ей цветы при живой Фане. Хочешь еще одну жизнь прожить? – Сарра ударила палкой по полу.
Мойсеич вздрогнул, но не ответил. Он все больше походил на провинившегося школьника: бросал испуганные взгляды на Лялю, застегивал пуговицу в рубашке, то и дело хватался за сердце, как будто что-то искал.
«Какой лживой стала Марина!» - подумала вдруг Ляля. Ей были безразличны эти неожиданные разборки двух бывших возлюбленных, побитых молью. Ее все больше охватывал страх перед последствиями свидания в палате номер 6. Соседи завтра донесут суперу. Сарра донесет детям. Дети пожалуются в агентство. Ее уволят с позором и с «волчьим билетом». Она искренне раскаялась в содеянном и попросила Бога убрать куда-нибудь Мойсеича, чтобы она опять могла встать на праведный путь. Однако нужно было что-то делать самой.
Ляля достала из холодильника корвалол, разлила его по рюмкам и поставила перед обоими своими клиентами.
-Хватит ссориться ,- сказала она профессиональным лживым голосом, - все это было так давно! Теперь вы живете в Америке, стране невероятных возможностей, у Миши два магазина, Сарра получает лучшее медицинское обслуживание в мире. Вам нечего делить. Выпейте лучше корвалолу за встречу!
Мойсеич благодарно поднял на Лялю глаза. Потом воровато схватил со стола пирожок с капустой и быстро начал его есть. Но Сарра снова взорвалась.
- О каких магазинах идет речь? Он просиживает целыми днями на набережной в Брайтоне. Они с Фаней дышат океанским воздухом. Он –нищий советский пенсионер на шее у Америки. Как и все мы. А про магазины врет, лапшу на уши вешает таким дурочкам, как вы.
Мойсеич сидел с низко опущенной головой. Лысина его была белее мела. «Ну и Марина!», - подумала Ляля и тоже позволила себе отвести душу.
- Вы что здесь расселись, любезный! - набросилась она на Мойсеича, используя самые визгливые ноты своего голоса. – Разве не видите, вы раздражаете мою клиентку! Вы тут наврали всем с три короба, побросали невинных женщин, придумали про обувь, давайте, собирайтесь, отчаливайте к своей жене.
Мойсеича словно приклеили к стулу. Он пытался что-то ответить Ляле, но язык не слушался его. Вместо слов у него вылетали то тихий визг, то всхлип.
- А мы сейчас позвоним Фане! –азартно вмешалась Сарра.-Пусть приедет и заберет свое сокровище с места преступления.
Услышав эти слова, Мойсеич попытался встать. Но тут же сел обратно на стул и начал крениться набок. Опытная Ляля поняла, что происходит.
Времени у нее было в обрез. Она быстро подкатила к Мойсеичу Саррин вилчер, перетащила его щуплое тело на подушку и выкатила кресло в коридор. Она постаралась отвезти каталку как можно дальше от дома. Была ночь, никто не встретился им на пути. В треугольном садике с фонтаном она высадила Мойсеича. Он бормотал что-то нечленораздельное, протягивал к ней руки, пытался ухватиться за юбку. Потом скорчился и затих на скамейке.
Когда Ляля вернулась домой,Сарра уже была в постели. Лицо ее светилось от удовольствия.
- Вы приготовили вкусного омара. А прядь эта падает вам на глаза, надо остричь.
Она уже все забыла. И скоро уснула невинным сном.
Ляля же погасила свет и уселась у окна, откуда был виден треугольный садик с фонтаном. Очень скоро туда подъехал амбуланс. Белые халаты замелькали среди кустов. Понесли носилки. Когда машина уехала, свет в окнах окружающих домов начал гаснуть.
Месяц ждала Ляля последствий своего поступка. Но никаких жалоб или дурных вестей не было. Тогда она поставила Богу свечку в церкви и забыла о происшествии.
Марина извинилась перед ней. И, выждав паузу, познакомила Лялю с настоящими солидными мужчинами, которые цветов не носили, но знали , как и где встречаться с женщиной, чтобы не ставить под угрозу ее производственную репутацию и семейное положение.