Но только дай мне каплю огневую!

«Но только дай мне каплю огневую...» Может, подскажете, кто написал призывную эту строку? Но всплыла она в памяти, когда медленно-медленно, всякий раз останавливаясь, шла я вдоль стен одного из холлов Линкольн-Центра, любуясь, восхищаясь, переполняясь восторгом, склоняясь перед шедеврами Нины Аловерт.
Да, в Нью-Йорке снова выставка по-настоящему потрясающих работ замечательной фотохудожницы – следом за экспозициями ее уникальных балетных фотографий в Петербурге, Москве, Лондоне, Берлине... Ну а в Америке – не счесть, особенно в Нью-Йорке, где было их множество, запомнившихся, ставших событиями культурной жизни столицы мира. Что и говорить, на любой из них каждодневно – толпа: хореографы и танцовщики, балетоманы и любители искусства, просто люди, которым как воздух нужен допинг прекрасным... То же и сегодня. На этот раз в огромном, специально предназначенном для тематических выставок фойе Уолтер Рид Театра, одного из примечательнейших «объектов» всемирно знаменитого форпоста американской культуры, названного в честь почитаемого президента страны Линкольн-Центром. Принцип кинообъединения Линкольн-Центра – показать лучшее из лучших – относится и к кинофестивалям, и к выставкам.
И здесь выбор коллекции балетных фотографий Нины Аловерт, каждая из которых – исследование феномена балета, более чем закономерен, и не только потому, что ее имя одинаково известно и в мире балета, и в содружестве признанных фотомастеров мира, что творчество ее экстраординарно и отмечено печатью большого самобытного таланта, но и оттого, что оставляет в памяти нашей и памяти грядущих поколений полет – тела, чувств, мыслей – лучших русских танцовщиков, воспитанников великой русской балетной школы: и тех, кто украшает и сейчас самые престижные сцены мира, и тех, кто велением времени уже не танцует, музыку их движений, их скульптурную красоту, их вдохновение и вдохновленность. И это уже кусок истории.
Нина Ананиашвили. Мегазвезда русского, да и мирового балета, обладающая особой пластикой, особой манерой, собственной, неповторимой, а главное - пониманием структуры и души танца, который она сумела наделить динамикой, поэтикой и чувственностью одновременно. И все это Аловерт показала не в танцевальной фотокомпозиции, а в портрете! Портрет – это всегда великое искусство, потому что в нем живет душа человека, его характер и повадки, его грехи и добрые дела, его вера и безверие, его мечты и надежды. Все это выявляет, проявляет живописец или скульптор. Конечно, если Бог даровал ему талант и способность заглянуть внутрь. Ну а фотограф? Неужто просто фиксирует то, что лежит на поверхности? Разумеется ,нет, трижды нет! Но лишь тогда, когда он не только умело щелкает затвором, пусть наисовременнейшего аппарата, но творит! Когда у него, как выразился замечательный американский фотограф Уокер Эванс, «голодный глаз», когда он-художник, психолог и прорицатель в одном лице. И я могу утверждать, что портреты Аловерт равнозначны работам таких фотогениев, как наш Моисей Наппельбаум или американец Ричард Аведон.
Портрет Ананиашвили не просто глубоко психологичен. Это портрет Балерины, портрет Вдохновения, портрет Танца. Это одна из немногих работ художницы, выполненная в цвете. О совершенстве исполнения говорить не приходится – шедевр.
Портретная галерея Аловерт велика, многообразна и многозначна. На нынешней выставке - несколько портретов замечательных. Юлия Махалина, нежная, полувоздушная – нужно вглядеться, чтобы расстаться с иллюзией, будто это акварель. Снова самообман: как портрет Ананиашвили видится великолепным живописным полотном, а редкостной красоты Жанна Аюпова-Жизель - мастерской графикой. А черно-белые лики Фаруха Рузиматова, Никиты Долгушина, Бориса Эйфмана, Аллы Осипенко! Излюбленный прием Аловерт: лицо выступающее из тени. Извечная человеческая раздвоенность, мучительные сомнения, тайные желания, поиск верного решения, вынужденная необходимость прятаться не только от недругов, но и от самого себя, а порой и от самого себя отказываться. Сделано великолепно. Вообще о живописности и оригинальности светотеневых эффектов в фотокартинах Аловерт следовало бы говорить особо, и эта обширная тема, безусловно, интересная и для художников, и для специалистов фотодела, потому что здесь и открытия, и озарения, и дерзкая новизна.
Обязательно надо сказать еще об одном портрете, который стоит особняком. Александр Минц, танцовщик характерный, гротескный, наделенный актерским талантом особого рода и особого рода пластикой. Неизбежность. Вот что читается в портрете Минца, слишком рано ушедшего превосходного танцовщика и редкостного по душевным и духовным своим качествам человека.
И что показательно, именно одним из первых эмигрировавший Минц был в числе тех, кто организовал побег Михаила Барышникова. А это был акт подлинной верности дружбе и большого мужества.
Барышников. Ставший легендой балета, легендой театра, легендой победительного мужского и артистического обаяния прославленный Миша. Конечно же, его фотографировали несчетное число раз самые именитые и балетные, и небалетные фотографы. Но так, как Нина, так глубинно, так всепонимающе, так мастерски – никто. И если собрать все сделанные, вернее, сотворенные, иначе не скажешь, именно сотворенные Ниной снимки Барышникова – танцовщика, артиста, хореографа, человека – снимки разных лет, от ленинградской заснеженной юности до сегодняшней деятельной зрелости его таланта, то оказалась бы перед нами потрясающая фотопоэма, которую можно было бы назвать «Сотворение мира Барышникова», знаковой фигуры балета. И это был бы (и, надеюсь, будет) столь же впечатляющий, столь же яркий том, как и ставшая бестселлером и раритетом книга Нины Аловерт об одном из блистательнейших танцовщиков современности, Владимире Малахове. Я впервые увидела и была сражена выразительнейшей черно-белой, почти чеканной картиной – Малахов у нас, в зимнем Нью-Йорке, на берегу, у самой кромки воды, одетый, в пальто и ботинках, распластавший руки, словно крылья, легкий, устремленный ввысь. Одежда не может скрыть безукоризненную его пластику, его внутреннюю готовность к таинству полета. Очень точно назвала Нина этот шедевр: «Птица».
И опять здесь на выставке становимся мы сопричастны рождению танца. И опять, как и перед снимками Барышникова, замираем в восхищении, любуясь редкостной гибкостью, совершенным телом, вознесенностью души, бьющей через край сексуальностью Малахова.
Эротичны ли снимки Аловерт? Ну разумеется. Как эротичен сам танец. Эротика заполняет, насыщает, порой взрывает его в каждом балетном номере, потому что танец изначально, издревле всегда и везде эротичен. Чувственные ритмы пращуров пришли и в храмовые танцы, и в хороводы, а потом и в балет. Поначалу крадучись, завуалированно, а потом все более открыто и дерзко, в современном балете в особенности. Но такой раскаленной сексуальности, спаянной со всем разноцветьем человеческих чувств, чистой, сияющей, богоданной, как в танцах, созданных великим хореографом нашего времени Борисом Эйфманом, наверно, больше не сыщешь.
Нина Аловерт, которую смело можно назвать балетным фотографом № 1 мира так же, как Эйфмана называют хореографом № 1, сделала множество эмоциональных, очень точных фотозарисовок великолепных эйфмановских балетных композиций. Я стою и вглядываюсь в одну из них: Елена Кузьмина и Игорь Марков - юный, влюбленный, страдающий Павел и его невеста, любящая, но обреченная... И черная тень Екатерины над ними. Шекспировский накал страстей, эйфмановский «Русский Гамлет», одна из самых глубоких, психологизированных, философских драм, которую никто, кроме Эйфмана, не отважился бы перенести на балетную сцену. И трагическую, сотканную из противоречий фигуру Павла тоже никто, ни в прозе, ни в драматургии, так не показал.
А говорящая графичность фотокартин Нины столь органично сплелась и с фабулой, и с феерией танца, и с динамикой действия, и с рисунком каждого образа, что просто диву даешься, как могла она этого добиться.
«Мы танцуем, мы балетные», - говорил о своем театре и о себе великий Джордж Баланчин. Аловерт не танцует, но к «балетным» принадлежит полностью и безусловно. Балет – ее жизнь, ее любовь, форма ее самовыражения. Она не только изумительный, уникальный, особым видением обладающий балетный фотограф, но и признанный, с мировым именем балетный критик. Ее аналитические, отмеченные недюжинным литературным талантом, всегда взволнованные, острособытийные статьи о балете, ее фотографии, в которых танец, музыка и опоэтизированный рассказ о танцовщиках и их героях неразделимы - и в престижнейших журналах Dance Magazine, Ballet Revue, Point, Ballet International и во многих, многих других – по всему свету. Но для нас с вами важно, что в русской печати Америки очерки, новеллы и дивные фотокартины Нины Аловерт можно найти только в одном издании – в газете «Русский базар». И это замечательно! Потому что мы видим бесценные эти, невероятно образные фотографии и получаем все балетные, да и другие театральные новости первыми и, как говорится, из первых рук. Да и каких рук! – Человека удивительного, интеллигентнейшего, широчайше образованного, всегда дружественного, не знающего, что такое злоба, зависть, оговор, жадность... Как хотелось бы, чтобы людей таких было больше. Таких женщин, у которых, как у Нины, можно было бы поучиться мягкости, безупречному вкусу, утонченной петербургской элегантности, обязательности и доброте. Ну а многогранный ее талант – это уже от Бога.
Но вернемся в выставочный зал, где вы, дорогие читатели, найдете еще много превосходных работ Нины Аловерт, и такие балерины, как Колпакова, Асылмуратова, Макарова, Арбузова, увлекут вас богатством пластических нюансов и совершенством танца и форм. Где поразит вас каллиграфия и душевная глубина фотопортретов, вот как несказанно поэтичная Диана Вишнева – Джульетта, милая чистая девочка, умевшая любить.
Выставка продлится до начала марта. Доехать до Линкольн-Центра можно поездами метро 1,9 до остановки «66 Street», рядом с Avery Fisher Hall. По широкому балкону 2-го этажа - прямо к Walter Read Theatre. Вход в фойе с 2 до 6 часов – свободный.
Модильяни написал когда-то: «Жизнь состоит в дарении. От немногих – многим. От тех, кто знает и имеет, тем, кто не знает и не имеет».
Поспешите! Нам частицу своего таланта дарит Нина Аловерт.