БОБ ДЕНАР: КОРОЛЬ НАЕМНИКОВ И НАЕМНИК КОРОЛЕЙ

Легендарный французский наемник Робер Денар, он же «мистер Боб», начал боевой путь «солдата удачи» в 1961 году в провинции Катанга, которая тогда входила в состав бельгийского Конго. Там он служил верой и правдой тогдашнему президенту Моису Чомбе. Сражался в рядах ангольских повстанцев УНИТА, которые боролись с марксистским режимом Агостиньо Нето. На его боевом счету вылазки в Бенине, Йемене, Биафре и, конечно, многолетняя эпопея на Коморских островах, где Боб Денар свергал и возводил на трон президентов.
Именно на Коморах прозвучала его лебединая песня, когда несколько лет назад Боб Денар с 30 подручными низложил тогдашнего президента Джохара. Правда, после высадки на острове французских морских пехотинцев Денару пришлось сдаться и даже сесть на скамью подсудимых. «Я верю в правосудие своей страны», - произнес, казалось бы, дежурную фразу обвиняемый. Верил не зря: присяжные оправдали - как он себя с гордостью величает - «корсара Республики».
Сегодня «мистер Боб» живет со своей боевой подругой в собственном старом доме в Шенневьер-сюр-Марн, где устроил музей своей боевой славы – с оружием, амуницией, трофеями, наградами. Отставной наемник моложав, строен, подтянут, элегантен, ироничен, но заметно скучает по причине своей невостребованности. Он, кажется, все еще не потерял надежды на то, что однажды его вновь призовут «под знамена».
- Месье Денар, вас надо считать королем наемников или наемником королей?
- Ни тем, ни другим. Я не наемник и не «пес войны», а солдат, который всю жизнь служил своему Отечеству. Я презираю само слово «наемник», которое означает беспринципного, продажного человека, разрушающего все на своем пути. Мне это словечко прилепили журналисты. К вашему брату я в целом отношусь неплохо, но частенько вы плетете всякую ерунду.
- И в чем же заключалась ваша солдатская миссия?
- Я сын военного, который участвовал в Сопротивлении. Начал я свою военную карьеру во Вьетнаме, где был ранен, и в армии прослужил 7 лет, а потом еще 5 – в полиции. Какое-то время искал свой путь в жизни, я бы даже сказал, свое призвание... Как и все солдаты, я воевал с оружием в руках, но считал, что готовим мир. Если мне и приходилось взрывать мосты, то я строил и дороги. Я не только отправлял людей за решетку, но и освобождал заложников, выпускал на волю приговоренных к смерти.
- Люди мельчают, и теперь мастеров вашего калибра уже не осталось...
- Солдат всегда хватало во все времена. Что же касается калибра, то я предпочитаю говорить о калибре автомата или пистолета. Под моим началом всегда находились бывшие военные. Действительно, мы порой проявляли инициативу в исключительных условиях. Одно время, когда мы действовали в Катанге, нас звали «ужасными», «псами войны» – все это нарочито раздувалось прессой.
- Какие из ваших операций были наиболее удачными?
- К ним я отношу операции по спасению людей, в частности, французов и бельгийцев, в той же Катанге и во многих африканских странах. В Заире президент Мобуту пользовался нашими услугами с согласия Парижа. Тогда нас было около 1000 человек – не только французы, но и представители примерно 20 национальностей. А финансировали и наблюдали за нами американцы, которые поставляли оружие и боеприпасы. Мне приходилось много взаимодействовать и с африканскими президентами, будучи в полном контакте с французскими военными спецслужбами.
- Правда, что ни один путч нельзя было устроить без санкции французских спецслужб?
- Нет, иногда я сохранял за собой свободу действий. Когда я служил в рядах армии, то подчинялся приказу, но став «вольнонаемным», мог действовать самостоятельно. Так или иначе, какое-то взаимодействие со спецслужбами всегда было. Иногда связующим звеном выступал месье Фоккар (специальный советник нескольких французских президентов, который в Елисейском дворце фактически руководил африканской политикой Франции.- Ю. К.). Для того чтобы бросить армию на ту или иную операцию, требовалась большая предварительная подготовка. Мой же отряд был легким и мобильным и мог выполнить ту же миссию малыми силами.
- Значит, вы были не наемником, а скорее специальным агентом Французской Республики – типа 007?
- Можно сказать и так. Мне доверяли, потому что знали, на что я способен...
- Бывшие африканские колонии поныне остаются своеобразной вотчиной Парижа?
- Франция много сделала для Африки, да и вообще для всего мира. Такие моряки, как корсар Робер Сюркуф, водрузили французское знамя во многих точках земного шара.
- Но Франция в колониальные годы щедро пользовалась африканскими ресурсами...
- Я думаю, что в конечном итоге Франция истратила на Африку больше, чем там заработала. Конечно, в колониальную эпоху французы, как говорится, подарков не делали, но не только они – так же вели себя и англичане. Вместе с тем я считаю, что мы принесли ей цивилизацию. Некоторые африканские президенты остаются у власти целые десятилетия, сохраняя, конечно, контакты с Парижем.
- Как случилось, что вы специализировались главным образом на Черном континенте?
- Потому что Франция имела свои интересы прежде всего в Африке. В свое время я работал и с южноафриканцами, которые даже финансировали нашу деятельность на Коморских островах с тем, чтобы мы помогали там местным военным. Работал я и с японцами, которых очень интересовала одна рыба, обитающая на глубине только 50-100 метров, а если поднимается выше, то сразу погибает. То есть я занимался не только военными делами. И таких мирных дел я совершил гораздо больше, чем военных.
- Но Коморские острова это нечто вроде хобби? Там с момента получения независимости Федеральной Исламской Республикой Коморские Острова в 1975 году, согласно легенде, произошло 17 переворотов, большинством из которых руководил Боб Денар...
- Действительно, на Коморах я в общей сложности провел лет пятнадцать, но россказни о дюжине переворотов – глупости. Я участвовал максимум в двух - трех. Коморы также входили в сферу французских интересов, и наша задача заключалась в подготовке военных. Мы строили дома и дороги, а юаровцы финансировали крупный проект по сооружению гостиницы. ЮАР заботилась и о военной безопасности Комор в силу их географической близости.
- Вас самого подозревали в причастности к убийству коморского президента Абдаллы, который, кажется, был вашим другом?
- Он был больше, чем моим другом, - он был моим братом, ибо все на Коморах мы делали вместе с ним. Напомню, что он был убит при так и не выясненных обстоятельствах. Его телохранитель явно стрелял в меня. Мы сидели рядом, но я успел броситься на пол, и автоматная очередь досталась президенту. После этого во Франции был судебный процесс, на котором я и мои товарищи были оправданы. На суде месье Фоккар назвал меня «честным человеком и патриотом, который служил своей стране».
- Зачем вам понадобился этот последний путч на Коморах в 1995 году?
- Это был мой моральный долг. Президента Абдаллы больше не было, и мои коморские друзья пригласили меня им помочь. По собственной инициативе я купил судно в Норвегии, переправил его в Голландию, окрестил «Вулканом» и с командой в 30 штыков отправился брать Коморы.
- Но вам это не удалась?
- Удалось, но когда мы взяли власть, Париж потребовал, чтобы мы ушли. Что мы и сделали – я не собирался драться с французскими военными, так как по-прежнему считаю себя солдатом.
- Используются ли еще наемники для личной охраны королей и президентов?
- Вопросами безопасности сегодня занимаются многие, включая бывших военных и жандармов, которые создали специальные фирмы по обеспечению безопасности.
- Иностранный легион – это в сущности те же наемники?
- Когда человек вступает в ряды Иностранного легиона, он прекращает быть русским, французом или китайцем и становится просто легионером. В легионе могут тянуть лямку только хорошие солдаты. Самое тяжелое время – это первые полгода, в течение которых они проходят подготовку. Советовать что-либо тяжело, это должен быть личный выбор.
- Есть ли у наемников свои принципы, кодекс чести?
- Конечно. Прежде всего я требовал дисциплины, уважения к другим. Мои люди вели себя корректно - прочих я выгонял.
- Большой скандал недавно вызвала книга отставного генерала Поля Оссареса, который рассказывает о пытках, к которым прибегали французские военные в годы алжирской войны...
- Я его хорошо знал и отношусь к нему с большим уважением. Он настоящий солдат, который на протяжении десятилетий служил своей стране, несколько раз был ранен, и не мне его судить. Я думаю, что он говорит правду.
- Вашим ребятам тоже приходилось иногда прибегать к каленому железу?
- Нет, никогда. Случались порой потасовки между солдатами из-за женщин, но я выгонял всех тех, кто не соблюдал дисциплину. Пыток не было, но мы участвовали в боях, в которых убивали людей.
- Правда, что ваша голова в свое время оценивалась в 100 килограммов золота? Согласно легенде, от ваших рук пали 800 человек...
- Посмотрите на меня (смеется). Разве я похож на убийцу? Конечно, я сражался, и в войне погибнешь либо ты, либо твой противник. Нельзя верить всем этим историям, сочиненным писаками, которым надо зарабатывать деньги. Они строчили то, что я называю фольклором.
- Как часто вам приходилось попадать за решетку?
- Меня сажали четыре раза. Один раз в Марокко,- после того как меня обвинили в том, что я хотел убить приехавшего в страну французского премьера Мендес-Франса. Это был момент, когда Париж начал отказываться от своих колоний. И тогда мне пришлось провести в тюрьме целый год. Да и в армии я не отличался большой дисциплинированностью. Когда был молодым солдатом, часто уходил в самоволку на встречу с девушкой.
- Что побудило вас принять ислам и стать Мустафой?
- Я сделал это, чтобы доставить удовольствие моему другу президенту Абдалле...
- В Африке вы, наверное, жили как паша в гареме...
- Я не Дон Жуан, а нормальный мужчина, у которого в жизни было немало подруг. Среди моих жен были и еврейка, и мусульманка, и каждый раз надо было жениться в соответствии с их обрядами – я не возражал. От семи разных женщин у меня 10 детей, из которых 8 я признал. Со всеми поддерживаю отношения. О существовании своего вьетнамского ребенка, который был отдан монахиням, я, к сожалению, узнал лишь четверть века спустя после его появления на свет. Он стал солдатом вьетнамской армии, а потом пропал без вести. Сейчас я живу с женщиной, отец которой был грек, а мать – из Заира. И ей я обязан жизнью. Она была медсестрой, когда меня тяжело ранили. Можете пощупать вмятину, которуя пуля оставила в моей голове. В моем теле до сих пор находятся осколки гранат.
- Почему вы назвали двух дочерей русскими именами – Катя и Надя?
- Русские мне кажутся замечательными людьми. К сожалению, я в России никогда не был, и у меня в жизни никогда не было русской женщины.
- В России вам могли бы, к примеру, предложить отловить бандита, которого не способны поймать российские спецслужбы...
- Я ничего заранее обещать не могу, но мне надо было бы разобраться в обстановке. Для этого мне не придется просить разрешение французского правительства.
- И сколько такая операция будет стоить Москве?
- Для меня деньги не являются главным. Когда тебя поят, кормят и одевают, обо всем остальном можно договориться. Все зависит от средств, которые понадобятся для такой операции. Я готов изучить любое предложение, но это не значит, что я соглашусь на все что попало. У меня есть принципы. Но выше всего я ценю собственную свободу, у которой, как известно, цены нет.
- В вашем доме под Парижем вы храните ящики с архивами, которые привезли их Конго, Бенина, с Коморских островов. Есть ли среди них какие-то тайные «бомбы»?
- Нет, я не хочу взорвать собственный дом (смеется). Действительно, у меня хранится множество документов, которые являются частью истории,.- целых 60 огромных сундуков, набитых материалами. Кроме того, у меня дома целый музей – там и оружие, и военная форма...
- У вас есть боевые награды?
- Огромное количество - в основном от африканских стран, от Франции я получил лишь обыкновенную армейскую медаль.
- А есть ли сегодня в Африке наемники, которые делают вашу работу?
- Нет, сегодня ею занимаются охранные фирмы, которые в какой-то мере приняли нашу эстафету. Я же всегда оставался независимым и свободным в своем выборе.
- Обращаются ли к вам сегодня за советами и услугами?
- Французы – нет. Они во мне больше не нуждаются. У них есть теперь достаточно специалистов. Но иностранные государства порой обращаются ко мне с просьбой помочь. Работал я и с американскими спецслужбами в качестве консультанта, в частности с ЦРУ, в Африке.
- А сегодня вы можете позвонить африканскому президенту из числа ваших друзей и поинтересоваться его делами?
- Нет, я этого никогда не делал и не делаю, ибо всегда предпочитаю держаться в тени.
- Вы не лишены литературных талантов и даже написали автобиографию...
- Я сочинил целых две книги - «Король фортуны» и «Корсар Республики»...
- Но корсар – это человек, который действует вне закона...
- Нет, корсар – это не то же, что пират. Между ними есть разница. Корсар – это человек независимый, который, однако, работает для своей страны, а пират – только для самого себя.
- Итак, состояние вы не сколотили, живете скромно...
- Я живу нормально.
- Вы, наверное, самый известный и, быть может, последний корсар на нашей планете. Как вам удавалось вести людей за собой?
- Они верили мне, потому что я сам всегда шел впереди и был готов принести себя в жертву. Многие из моих друзей погибли, но я о них никогда не забываю и знаю, что рано или поздно мы с ними встретимся. Они меня ждут...

Париж