РОССИЯ ГЛАЗАМИ АМЕРИКАНЦЕВ

...И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать.
Ф. Тютчев
Кто-то из давным-давно ушедших за горизонт мудрецов сказал, что невыполненное обещание камнем ложится не только на сердце человека, кому оно было дано, но и того, кто его дал, – тоже. Поэтому я спешу продолжить рассказ о нью-йоркских выставках тех американских фотохудожников, которые, путешествуя по России, многое и многих в стране поняли глубинно, прониклись тем подлинным, неподдельным сопереживанием, сочувствием, без которых не смогли бы создать такие замечательные, такие правдивые, такие искренние и такие талантливые картины российской жизни в самых разнообразных ее проявлениях.
Вы скажете, что талант у художника от бога, и если его нет, ничто не поможет. Верно. Но если и одарен ты щедро, но холоден и безучастен, если не умеешь и попросту не можешь переживать остро, ощущать чужую беду, как свою, видеть человека, будто просеивая, во всей наготе телесной и душевной, если другую страну, на твою собственную непохожую, принять в душу тебе не дано – твой талант мертв. Бесполезен.
Итак, сегодня мы побываем с вами на выставках двух очень талантливых фотографов, которые смогли! Россию увидеть и показать такой, какой она есть, но с пониманием, добротой и любовью. Россию – с любовью. Которая вошла и поселилась в сердцах двух этих американцев, профессионалов высокой пробы, художников самобытных, неординарных. Представляем их вам.
Роберта Файнберг
Фотография – ее работа, ее профессия, ее хобби, ее жизнь. Профи она настоящий, качественный, в чем я убедилась, побывав на выставке привезенных из России работ Роберты в нижнем зале Флит-банка (Fleet Bank), того его отделения, что находится на первом этаже знаменитого «Эмпайр стэйт билдинга». Где находится этот первый в мире 102-этажный супернебоскреб, вы, конечно, знаете, и на углу Пятой авеню и 34-й манхэттенской улицы побывали.
Выставка, как говорится, в одночасье стала необыкновенно популярной. Выставочный зал полон. Что это? Усилившийся интерес к России или дань профессионализму и таланту фотохудожницы? Думаю, и то и другое. Экспозиция впечатляет зрителя, отзывы восторженные.
«Я, познакомившись с «русскими» фотографиями Файнберг, была под таким сильным впечатлением, что немедленно взялась за организацию ее тематической выставки. И это, судя по наплыву публики, оказалось результативным». – Регина Хидекель, глава и создатель Русско-Американского культурного центра, под эгидой которого в Нью-Йорке проходило немало интересных выставок и культурных мероприятий, известна своим придирчивым и взыскательным отношением к тем произведениям искусства, которые она представляет. В большинстве своем - это работы российских мастеров. А вот теперь наоборот: Россия в творческом осмыслении художником американским. Фотохудожником Робертой Файнберг.
«Мне повезло, - говорит Роберта, - моя мечта увидеть Россию воочию, узнать ее – сбылась. Меня пригласили делать фотосъемки на международной конференции писателей. Я сделала цикл фотопортретов русских писательниц. Потом, работая над оформлением книги об Айседоре Дункан, снова побывала в России. Так в мою жизнь вошли Москва и Петербург, любовь и интерес к которым подогревались тем, что семья моей матери была родом из России, так что я в какой-то степени чувствовала себя здесь своей.»
И вот мы, будто сев в машину времени, переносимся в Москву девяностых, ощущаем ее особый колорит, выделяем, только ее, ни одним городом мира не повторенные, приметы. Булочная, телефоны-автоматы, автобусы, самые разные люди на улицах, магазины, аптека (помните, у Блока: « ...Аптека, улица, фонарь»). Может быть, если заменить вывески, начертать английский названия, которых, впрочем, в Москве предостаточно, то город покажется нам Нью-Йорком или Чикаго? Ан, нет ... Это русский город. И не любой. Это Москва. Ее величие. Ее простота. Ее дух. Ее настроение. Ее люди. Наши. Родные. И сумела же эта в энном поколении американка ухватить и отобразить все это. И дело не в цветастых платочках или большущих меховых шапках (кстати, пора и мою, с собой привезенную, вывести на ежегодную прогулку), а в москвичах, женщинах в особенности, поражающих «лица необщим выражением». Вот они – в автобусе (московском, не нью-йоркском), метро (а не в сабвее), на улицах, неповторимых улицах и улочках старой и новой Москвы.
«Улицы у Файнберг удались больше всего, - говорит коренная москвичка, поэтесса Елена Хазан. – Это те улицы, которые я вспоминаю, по которым тоскую, которые любила и люблю. Это возвращенная мне частичка моей жизни».
И поистине говорящая фотографика: «Снег». Словно передумавший упасть на землю. И дом. Запорошенный, какой-то ненадежный. Запах опасности. Как у Бродского:
Дальше ехать некуда. Дальше не
отличить златоуста от златоротца
И будильник так тикает в тишине,
точно дом через десять минут
взорвется.
Дома, дома ... Улица за улицей, глухие стены – чуточку как у Утрилло. Щемящая картина – дворик женского монастыря. Люди с плакатами на фоне Кремля. Мертвый – никаких очередей, вообще никого, кроме караула, - Мавзолей. Московская синагога – у дверей старик и девочка с лицом, будто со страниц Библии ...
И все-таки более всего меня впечатлили мастерски выполненные портреты. Кажется, что художнице удалось заглянуть в душу своих моделей: Плисецкая – осиянная талантом, устремленная ввысь; Горбачева – властная, уверенная в себе; юная балерина после класса – уставшая, не понимающая, зачем все эти муки; Ахмадулина – нервная, страдающая и сострадающая, реальная женщина и воплощение поэзии.
Творчество Фредерика Брэннера столь же талантливо, столь же профессионально и оригинально. Но отличают его и иная стилистика, и другая эстетика, и философское осмысление сюжета, и всеохватная голография его объектов. Он американец, но в то же время гражданин мира, уроженец планеты Земля. Фотограф, а вернее, художник от бога. И в этом вы убедитесь, побывав на его выставке в замечательном, втором по старшинству в Америке Бруклинском музее на Eastern Parkway, прямо у входа на одноименную станцию метро (поезда 2, 3).
Экспозиция панорамных огромных фотокартин Брэннера включает 140 его работ, отобранных из 80 тысяч негативов. Это подлинная фотоодиссея, зримый результат многочисленных путешествий фотографа, визуальный рассказ о жизни еврейских общин разных стран. При этом великолепно сняты и показаны сами эти страны, их такие разные ландшафты – величественные горы, смеющееся море, леса и долины, селения и города. Италия, Индия, Китай, Эфиопия, Йемен, Мексика, Аргентина, Бразилия, Америка, Израиль ... И та огромная страна, которой уже нет – Советский Союз, все его уголки, все пятнадцать, ставших ныне отдельными государствами республик – со своей культурой, архитектурой, природой, бытом. И со своими еврейскими общинами, знакомству с которыми в конце 80-х отдал Брэннер два года напряженного труда.
Именно евреи советского пространства, их бытие, показанное очень точно, будто изнутри, подробно, пристрастно и любовно, стали ядром этой, по сути, уникальной тематической подборки фотодокументов. Потому что девиз всей многостраничной эпопеи – «Документальность и достоверность». Нам оставлено запечатленное, распечатанное наше прошлое. Люди, какими они были. То, как они жили. Что чувствовали. Как верили. И как страшились неверия – в себя, в страну, в Бога.
Ух, как это сделано! Техника фантастическая. Проникновенность глубочайшая. Благодать сочувствия и понимания. Жанровые картины плюс высокая портретность каждого персонажа. А для зрителя – еще и эффект присутствия, который, как известно, дорогого стоит. Таков Фредерик Брэннер, один из лучших мастеров сегодняшнего фотомира.
Еврейские (опустевшие ныне) кварталы Самарканда, Бухара перед Пасхой, чайхана – может, кто-то узнает себя, каким он был 15 – 20 лет тому назад? Весь в орденах ветеран с внуком в Азербайджане. Грузия. Карелия. Евреи-колхозники из Воронежской области. Из Биробиджана. Убожество быта. Тщательная деталировка интерьеров – осознанная фиксация внимания на деталях, но одновременно целостность картины. Чего стоит Биробиджан – сталевар, рабочие электростанции, юный пекарь ... Какие лица! Какие характеры! Какие образы! 1989-й – канун развала.
Подчас кажется, что мизансцена срежиссирована, что это некое театрализованное действо.
Но нет, это жизнь. Впрочем, прав был Шекспир, утверждая, что весь мир – театр. И такой по-настоящему талантливый фотохудожник, как американец Брэннер, сумел создать многоактную пьесу со сложной, захватывающей драматургией остановившегося мгновенья. Место действия – весь мир.